Страница 11 из 18
Фашисты не смогли рассмотреть, что на воде закачался достаточно давний, раздувшийся труп, обтянутый изорванной формой. Немцы удовлетворённо кивнули и похлопали молодого камрада по щуплым плечам. Они повернулись спиной к узкому ерику и гомонящей гурьбой направились в сторону захваченных ими позиций.
Лишь минуту спустя, Григорий восстановил сорванное взрывом дыхание. Ещё через пять, он очень медленно протянул руку вперёд и нащупал большой лист кувшинки.
Солдат аккуратно его притопил, оторвал от длинного стебля и, положив себе на макушку, чуть приподнялся на полусогнутых в коленях ногах. Глаза и нос молодого бойца оказались над поверхностью ерика. Он повертел головой и с облегченьем увидел, что на берегу нет никого.
Парень взглянул вверх по откосу и заметил трёх часовых, что лениво ходили вдоль длинной линии советских окопов. Остальные фашисты хозяйничали в узкой траншее, отбитой у красноармейцев. Оттуда иногда доносились одиночные выстрелы.
Покончив с противниками, фрицы занялись очисткой позиций. Они деловито вытаскивали убитых советских бойцов и небрежно бросали их по пологому склону. Внизу они стаскивали мёртвых в воронки от мин и быстро закидывали их рыхлой землёй.
Глядя на это, Григорий сидел в мутном ерике и думал о том, что и он мог оказаться в одной из многих безымянных могил. Про них уже завтра никто и не вспомнит.
Так боец и сидел в той реке до наступления ночи. Чтобы себя подбодрить, Григорий, время от времени, говорил сам себе: «Хорошо, что я оказался в Крыму, а не в средней России, или хуже того, где-нибудь в Заполярье. Там я не смог бы продержаться так долго в воде. Давно окоченел и погиб».
Несмотря на ноябрь, было довольно тёпло. Температура воздуха днём поднималась до плюс 18, и даже чуть выше, а к ночи она опускалась до 10-ти или 12-ти. Находится в воде, при подобной погоде не очень приятно, но делать Григорию было, в общем-то, нечего. Или терпи, или иди под пули фашистов. У них место в воронках от мин сразу найдется.
Как только стемнело, Григорий чуть приподнялся из мутной воды. Негнущимися от холода пальцами он сунул дыхательную трубку в карман гимнастёрки. Затем начал делать упражнения спортивной гимнастики.
Боец энергично двигал руками до тех самых пор, пока кровь не побежала быстрее по жилам. Он разогрел плечевой пояс и помассировал мышцы у ног. Минут через пять парень почувствовал себя значительно лучше. Зубы перестали дробно стучать. Прекратился жуткий озноб, колотивший его последний час перед закатом.
Как всегда, парню сильно везло. Ближе к вечеру, где-то вверху, поднялся небольшой ветерок. Небо тотчас затянули плотные тучи и скрыли за своей пеленой молодую луну и яркие южные звёзды.
Григорий лёг на спокойную воду и тихим, бесшумным кролем направился к противоположному берегу. Держаться на поверхности ерика в сапогах и мокрой одежде оказалось весьма тяжело, но, к счастью бойца, река была достаточно узкой. Её ширина не превышала пятидесяти метров.
Приложив очень много усилий, парень всё же доплыл до мелкого места. Не пытаясь подняться на ноги, он по-лягушачьи пополз по толстому слою жидкого ила. Григорий благополучно добрался до правого берега и сквозь заросли камыша и рогоза вылез на твёрдую сушу.
Боец нашёл участок в густых камышах, где воды было чуть больше, чем в прочих местах. Григорий быстро снял сапоги и красноармейскую форму. Трясясь от озноба, он прополоскал трусы, гимнастёрку и брюки, всё хорошенько отжал и натянул на себя влажные вещи.
Затем вымыл изнутри сапоги и простирнул обе портянки. Он с силой отжал потёртую ткань, обернул ступни и обулся. После чего, встал с холодной земли и, ни секунды не мешкая, поспешил к Севастополю. Нужно было, как можно скорее, убраться подальше от фрицев.
Глава 4. Возвращение к своим
К рассвету, Григорий ушёл от места первого боя, не так далеко, как ему бы хотелось. Он удалился от поля сражения всего километров на десять-двенадцать, не больше. Неожиданно выяснилось, что ходить ночью в степи без дорог, весьма неудобно. Тем более, если на небе нет ни луны, ни каких-либо звёзд,
Уж на что парень хорошо видел во тьме, но и то, очень часто спотыкался о какие-то камни и регулярно проваливался в непонятные для него углубления. То ли, там были норы сусликов и байбаков, то ли, просто встречались промоины.
Спасибо на том, что он всегда замечал обрывы оврагов и балок и со всего маху ни разу не сверзился вниз. Спуск и подъём из ложбин, оказались занятием весьма утомительным, и не подходящим для изнеженных хлюпиков. Особенно, если не видно ни зги.
Наконец, совсем рассвело. Григорий повертел головой, увидел слева контуры Крымских вершин и с облегчением понял, что не сбился с пути. Парень давно уж согрелся от долгой ходьбы и больше не трясся от холода. Теперь его стали мучить голод и жажда.
А часов пять назад, когда он сидел в мутном ерике, то был твёрдо уверен, ему очень долго не захочет пить. Судя по отсутствию каких-либо деревенек и сёл, воды здесь поблизости не было. Даже маленьких озёр или стариц парень ни разу не встретил.
Солнце неспешно поднялось над степью и стало видно на многие километры вокруг. Григорий заметил, что по правую руку, вдруг появилось довольно большое облачко пыли.
Двигалось оно достаточно быстро и почти в ту же сторону, куда направлялся солдат. Вернее сказать, через пять или шесть километров, они должны пересечься, где-то в степи.
«Что-то идёт по дороге, – размышлял на ходу молодой человек. – Скорее всего, это наша машина. Вряд ли фашисты катались бы тут в одиночку. – парень пошёл чуть быстрее и сказал сам себе: – Перехватить мне её не удастся, но так я выйду на тракт. Глядишь, там меня кто-нибудь подберёт, или же скажет, где тут расположена ближайшая военная часть».
Просёлок резко свернул в его сторону, и скоро боец убедился, что это полуторка защитного цвета. У парня полегчало на сердце, и он ещё больше ускорил шаги: «Вдруг водитель заметит меня и затормозит?» – размечтался Григорий. Тут, над головою послышался приглушенный шум мощного двигателя.
Парень задрал голову к небу и разглядел в вышине самолёт очень странного вида. Летательный аппарат имел одно большое крыло, сужающееся к обоим концам. На нём находились два мотора с пропеллером, а между ними устроилась довольно вместительная кабина пилота.
Она весьма походила на пулю винтовки, только её острый конец смотрел в обратную сторону по ходу движения. Судя по остеклению, внутри помещался не только пилот и радист, но и стрелок, сидящий спиной к носу машины.
Вместо привычного всем фюзеляжа аэроплан имел два тонких корпуса, выходящих из мотогондол мощных двигателей. Хвостовые балки оканчивались скругленными авиационными килями. Их прочно скрепляла широкая горизонтальная плоскость, похожая на удлинённое оперенье хвоста.
Григорий уже много слышал о весьма необычном разведывательном самолете фашистов, но сам его в небе не видел. Солдатское сарафанное радио называло его не иначе, как «рамой». Едва завидев его, все говорили:
– Раз «фокер» сюда прилетел, ждите братцы беды. Или бомбардировщики явятся, или фрицы шарахнут из дальнобойных орудий большого калибра.
В это раннее утро, лётчик подумал о том, что не стоит расходовать большие ресурсы для уничтоженья полуторки. Тем более, что она не военная часть, не остаётся на месте, а может уехать неизвестно куда. Пойди в неё, попади дальнобойным снарядом.
Фашист решил, сам разобраться с одиночным автомобилем. Он развернул аппарат и начал резко снижаться. Затем, пристроился в хвост «жестянки с колёсами» и начал удивительно быстро её догонять. Аэроплан опустился до пятидесяти метров, выровнялся и перешёл в горизонтальный полёт.
Застывший на месте, Григорий увидел, как маленький грузовичок прибавил газу и на повышенной скорости запылил по просёлку. Сидевшие в кузове, красноармейцы вскинули «мосинки» и стали дружно стрелять в разведчика фрицев.