Такие разные миры

– Ты не знаешь их так же хорошо как мы, – вдруг произнесла Руби и посмотрела на меня самым жалобным взглядом. – Однажды Кристина избила Челси Спроус. Очень тихая и скромная была девочка, и компашка этим воспользовалась. Честер заманил её в душевую, а там поджидала Кристина. Оставила кучу синяков и облила газировкой. Представь себе. Так Челси пролежала несколько часов без сознания, пока её не нашла другая ученица. А главное, Крис ничего за это не было, равно как и Честеру. Они ведь могут делать всё, что вздумается, а учителя закрывают глаза. И этим они и опасны.

Я вновь посмотрела через её плечо на то, как Кристина целовала своего парня прямо в губы, сидя в столовой, на глазах у всех, как он кусал её шею в ответ, и как всё это игнорировала учительница, проходившая мимо. Кристина с омерзением провожала взглядом проходивших мимо неё «батанов», мальчиков и девочек не с самыми дорогими нарядами и не с самой привлекательной внешностью, и я видела настоящую злобу в её глазах и знала, что всё это неспроста.

Обычно такими становятся после глубочайшей травмы. Но если Кристина попытается нанести мне какой-то вред, то у неё уже появятся вполне реальные, но уже физические травмы.

В этом она может быть уверена, потому что я не Челси Спроус, и я не никому не даю себя в обиду.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Домой я вернулась не сразу.

Сперва мы с Руби заглянули в торговый центр, где она, если верить её словам, ещё на прошлой неделе присмотрела себе «обалденную юбку с вырезом», которую очень хотела надеть на их с Рэем скорую годовщину. Я не желала идти с ней и таскаться по магазинам, но Руби была, пожалуй, единственным хорошим человеком в школе, отнёсшимся ко мне с добротой, поэтому в каком-то смысле я чувствовала перед ней большой долг.

Мы долго ходили по улочкам с популярными магазинами, заглядывали чуть ли не в каждый из них, пока Руби наконец не остановилась возле большого плаката с изображением красивой девушки в яркой и сочной одежде. И в этом магазине, у входа которого и висел этот плакат, одни штаны, пожалуй, стоили как три месячные зарплаты папы.

Руби быстро прошла внутрь, взяв меня за руку, и начала медленно прогуливаться между рядами. К слову, она совсем не смущалась того, чтобы прикоснуться ко мне. Моментами возникало даже далёкое ощущение, что мы с ней друзья с самого детства. И, как мне кажется, это нормально, просто это я ненормальная.

– Как ты думаешь, если я надену это платье в ресторан, я не буду выглядеть слишком вульгарной? – спросила Руби.

Это она говорила про короткое, доходившее до колен, синее платье с вшитыми наплечниками. Оно было сплошь усыпано блёстками, будто его окунули в воду, состоящую на 90 процентов из звёзд.

– Если тебе нравится, можешь взять, – ответила я, мимолётно окинув наряд взглядом. – Тут не к чему моё мнение.

– Ну если бы ты шла на свидание с парнем на вашу годовщину… Что бы ты надела?

Я даже представить себе не могла подобную ситуацию. Даже фантазия забилась в уголок, не желая выдвинуть хотя бы примерные картинки. Так что я промолчала. И, видно, моё молчание Руби приняла за какого-то рода обиду или что-то похожее на неё, потому что она быстро решила исправиться:

– Извини, если я сказала что-то не то. Я понимаю, у вас совершенно другой менталитет и… Ну, вы другие.

– Ничего плохого ты не сказала. Мне просто даже ничего не лезет в голову. У меня попросту нет ответа на твой вопрос, прости.

Руби задумчиво сжала губы, глядя мне в глаза, а потом пожала плечами и зашагала дальше. А я последовала за ней.

Так к концу похода в магазин она обзавелась тем самым синим «звёздным» платьем, двумя юбками, топиком и парой туфель на платформе. Она выбирала более холодные тона, отдавая предпочтение голубому, синему, белому и бирюзовому цветам. А я посчитала, что они ей очень шли к лицу, хоть и совсем не разбиралась в подобных нарядах.

Домой я вернулась уже ближе к вечеру, когда небо начало темнеть, прогоняя солнце. Как и ожидалось, мама ждала меня у порога.

– Где ты была? – спросила она спокойным тоном.

Но вот этот спокойный тон был куда страшнее, чем если бы она повысила голос, чего она никогда не делала.

– С подругой прошлись по магазинам. Ничего такого.

– Но ты не могла предупредить меня или отца? У тебя были карманные деньги на пользование телефоном.

– Прости, я забыла.

Я сняла рюкзак и бросила у шкафа с обувью. Мама же на это моё действие, конечно же, неодобрительно покачала головой, однако молча подняла рюкзак и поставила на стул в прихожей.

На кухне, под светом желтоватой лампы и окружённый ароматом свежесваренного арабского чая, сидел Кани и выполнял, по-видимому, домашнее задание. Когда он меня увидел, его лицо озарилось улыбкой, и брат весело со мной поздоровался:

– Привет, ухти!

– Привет, Кани, – ответила я, потрепав его по голове и садясь на стул. – Как успехи в школе?

– Очень неплохо, скажу я тебе. Давно мне не было так здорово с друзьями.

– И много их у тебя появилось?

– Да практически весь класс.

Я была рада его успехам и даже немного ему завидовала.

Просто моего младшего брата никто никогда не шугался так, как делали это со мной. Он ничем внешне не отличался от остальных мальчишек, и этот факт всегда играл в его пользу. Внешне Кани больше походил на англичанина, собрав в себе гены папы, а не на выходца из Ближнего Востока.

– Ламия, пожалуйста, не делай так больше, – сказала мама, вновь напоминая мне о моём походе с подругой в магазин. – Всегда предупреждай… А сейчас поешь. На сковороде уже всё подогрето.

После этих своих слов она вышла из кухни. Мы с мальчишкой остались одни.

Я заметила какую-то странную улыбку на лице своего младшего брата, которой раньше вроде как не замечала, и взяв кружку, куда быстро налила чай, я уселась перед ним поудобней.

– Что случилось? – Мой интерес проявился в голосе сам.

Кани как-то нервно поднял глаза и резко опустил их обратно к учебнику, коротко ответив:

– Ничего.

Это заставило меня заинтересоваться ещё больше.

– Так, рассказывай. Что-то в школе?

Кани обернулся, чтобы проверить есть ли кто из родителей на кухне, но удостоверившись в обратном, он вновь повернулся ко мне, наклонился чуть вперёд и тихо спросил:

– Я же могу тебе доверять, да, ухти?

– Конечно. Зачем ты такое спрашиваешь?

Он немного замешкался, тратя время на тщательное обдумывание.

– Ну, в общем… – Его голубые глаза бегали по всей комнате, совсем не глядя на меня. – В общем, мне понравилась одна девочка…

Я расплылась в улыбке. И это была самая искренняя и честная улыбка, выданная мною за последние полгода. Мне даже казалось, что я совсем разучилась радоваться за кого-то, не притворяясь.

– Оке-е-ей, – протянула я, садясь в позу лотоса прямо на стуле. – Расскажи мне о ней. Она красивая?

Кани слегка улыбнулся, пока взгляд уткнулся куда-то в неведомое пространство. Наверное, он просто вспоминал её внешность во всех деталях.

– Да, очень. Ну, я бы не влюбился в неё, будь она некрасивой, правда же?

– Понятие «красота» очень относительное.

– Она красивая! Для всех красивая!

– Ладно, – усмехнулась я. – Поэтому ты так улыбаешься, выполняя эти скучные домашние задания? Из-за неё?

Кани опустил голову и немного помолчал, прежде чем мне ответить:

– Она не мусульманка. У неё очень религиозная христианская семья. Понимаешь, ухти? Они не просто те другие, которые типа христиане, а на самом деле вообще ничего не соблюдают. У неё папа священник, а мама даже платок носит часто.

– Это ведь не проблема, – постаралась успокоить его я. – Религия не мешает нам любить других людей, ведь все мы созданы лишь одним Богом.

– Не выйдет. – Лицо брата быстро омрачилось, и той улыбки словно и не было. – Она на меня совсем не обращает внимания. И с ней постоянно разговаривает один придурок из параллельного класса. Мне кажется, он ей нравится.