Страница 28 из 64
Итак, в Индийском океане создавалась португальская колониальная империя. Это было очень важно для мировой истории. Но для моего повествования важно открытие португальцами побережья Бразилии. Открытие это было, возможно, случайным — по пути в Индию в 1500 году отклонились от западного побережья Африки дальше к западу, пытаясь обойти зону неблагоприятных ветров и течений. Так и нашли страну, которая в моем рассказе еще сыграет большую роль. При Мануэле Счастливом, впрочем, она серьезного значения не имела — слишком много земель открывалось в ту эпоху. Так как лежала она в «португальской зоне» (см. главу 31), то ее все же наскоро обследовали. Ни драгоценных металлов, ни жемчуга на побережье не нашли (жемчуг был первым продуктом Нового Света, поступившим в Европу в «товарных количествах»). Нашли только хорошую древесину, из которой получали краситель. Так называемое красное дерево[22]. Тогда его называли «бразильским деревом» — отсюда и название страны. Но рубили его только от случая к случаю — не до дерева было тогда, надо было Индийский океан осваивать, не говоря уже об Африке. А для этого надо было много людей. Людей-то больше всего и не хватало Португалии в начале XVI века. И если уж Мануэль и раньше не хотел, чтобы евреи эмигрировали, то теперь каждый белый человек был у него на счету. А вот евреи, насильно крещенные и озлобленные этим, вели себя, с точки зрения христиан, плохо — при первом же удобном случае уезжали. Последствия не заставили себя ждать.
На Пасху 1506 года в Лиссабоне грянул такой погром, которого не видел еще христианский мир после 1391 года. Доминиканцы уже несколько лет подстрекали христианскую толпу, указывая, что евреи продолжают соблюдать свои еврейские обычаи. Это было правдой, да не очень-то и скрывалось. Но, конечно, Господь Бог за это гневался на Португалию — вот послал засушливое лето, ходили слухи и о чуме. Вообще-то, если небеса когда-нибудь были милостивы к Португалии, то именно тогда — Португалия в то время стала великой державой. Но для толпы проповеди оказались зажигательнее. Потом уже трудно было установить, как все началось. Наиболее вероятная версия такова: в соборе на молитве разнесся слух, что какие-то мощи стали чудесным образом светиться, и кто-то из маранов, там присутствовавших, сострил, что нынешним засушливым летом водное чудо было бы полезнее. И произошел антисемитский взрыв. Его растерзали и кинулись бить других маранов. Есть и другие версии того, что тот несчастный сказал. Так или иначе, дело началось. Толпа бросилась на маранов. Два доминиканских монаха шли во главе толпы. Евреев или убивали сразу, или тащили на костры, которые стали складывать тут же на улицах. Власти ограничивались увещеваниями, которые, конечно, не помогли. Короля в этот момент в Лиссабоне не было. Погром длился три дня. Было убито, по разным источникам, от двух до четырех тысяч евреев. Но затем пришла расплата — Мануэль был мужик с характером и не затем столько возился с евреями, чтобы их убивали на улицах. Порядок наводили энергично. Несколько десятков мерзавцев четвертовали, других вешали. Двух монахов-зачинщиков повесили, а трупы их сожгли. У должностных лиц, не проявивших твердости, конфисковали 20 % имущества. Лиссабон, в целом, лишился старинных льгот и привилегий. А у рядовых погромщиков после публичной порки конфисковали все. Маранов полностью уравняли во всем со «старыми христианами». Они получили право выезжать, куда они хотят, и вывозить все имущество, в том числе драгоценные металлы. Но вопреки опасениям и ожиданиям, немногие мараны воспользовались тогда этим. В Португалии стало тихо. Дела в дни Мануэля Счастливого шли хорошо. Чего ж вам больше?
А меж тем Мануэль старел, его дети от испанки были вполне «испанскими». А казни и конфискации любви к маранам не прибавили. Но об этом предпочитали не думать. Хорошо быть умным задним числом. А наши евреи ведь были люди европейской культуры, а ехать надо было на чужой мусульманский восток. Только там, в далекой Турции, проявляли терпимость.
Глава тридцать пятая
Старый знакомый
Мы их незаслуженно забыли — «католических королей» и Торквемаду. Уже четыре главы о них мало говорим. Но они-то не забыли о евреях. «Публичных евреев» с 1492 года в Испании нет. Зато маранов прибавилось. Эти, что крестились в 1492 году, были особенно подозрительны, их официально в дальнейшем выделили, как «группу повышенного риска» по части тайного иудаизма. Торквемада, для начала, уговорил «католических королей» временно не брать их на службу «по финансам», традиционную для евреев. Нет-де у них времени разбираться с налогами — должны Евангелие учить и молитвы христианские. Но, в общем, 1492 год оказался вершиной деятельности «бича иудеев». Ибо в том же году на Святой Престол вступил Папа Александр VI (Борджиа).
По мнению очень многих историков, не было никогда Папы хуже него. Но он любил деньги. Меж тем святая католическая Церковь разрешала отпущение грехов за деньги. Считалось, что Христос оставил после себя неисчерпаемый запас небесной благодати и Церковь может распределять эту благодать по своему усмотрению. А так как пожертвование в пользу Церкви — дело благочестивое, то и награда положена. Такое отпущение грехов за деньги называлось продажей индульгенций. (Индульгенция — документ об отпущении грехов). И вот мараны стали приобретать в Риме индульгенции. Торквемада с ними не считался. Но Папа Александр VI понимал, что если толка от них не будет, их покупать перестанут. В Риме и раньше Торквемаду не жаловали. А теперь к Папе начали поступать жалобы на великого инквизитора не только от маранов, но и от «старых христиан». Злой старик явно занесся и стал терять всякое чувство меры — инквизиция подмяла все светские суды, грозила каждому, кто вздумает ей перечить, в том числе и знатным людям «безупречного» происхождения. Но «католические короли» его поддерживали. Торквемада был фанатичен. Александр VI фанатичен не был, но он был коварен (кстати, сам Папа был испанского происхождения — каталонец).
И вот, в 1494 году в Испании получают послание Папы, где он рассыпается в комплиментах Торквемаде «за великие труды во имя возвеличения Веры». Но так как Великий Инквизитор уже стар (74 года — по тем временам действительно немало), то для облегчения его бремени ему в помощники назначается четверо прелатов. Фокус состоял в том, что они имели столь широкие полномочия, что оказывались фактически равны Торквемаде по власти. Помощниками они были только по названию. Торквемада пробовал бороться и даже сумел отвести две кандидатуры. Но двух помощников ему пришлось признать. Это было начало конца его власти, ибо вслед за тем Папа назначил в Испании апелляционный суд по делам инквизиции. В общем, подрезали «бичу иудеев» крылья (но, как мы узнаем дальше, евреям это не помогло). Торквемада был не из тех, кто удовлетворяется полувластью. В 1495 году он вышел в отставку после десяти лет правления инквизицией.
Сколько людей сожгли за годы его власти? Счет явно шел на тысячи. Говорят о 8-10 тысячах, сожженных заживо, и о 90 тысячах, подвергнувшихся другим наказаниям. Может, это и преувеличение. Но следует помнить, что речь идет о XV веке. Людей тогда было во много раз меньше, чем теперь. И чтобы дать оценку в современных цифрах, число жертв надо более чем удесятерить. Подавляющее большинство погибших при нем жертв инквизиции — евреи. По его приказу были сожжены и тысячи книг, еврейских и нееврейских. Так как книгопечатание только начало распространяться[23], среди погибших книг многие были в единственном экземпляре. И мы можем лишь гадать, какой урон понесла культура еврейская и не только еврейская.
Но деятельность «бича иудеев» на том не закончилась. В 1496 году, выйдя в отставку, он основал в Авиле монастырь святого Фомы, где и провел последние годы. И ни один самый благочестивый монах не мог быть в него принят, если имел еврейское происхождение (даже отдаленное). В Риме утвердили этот устав, но Александр VI не без иронии отметил, что Торквемада так много вреда принес евреям, что у него есть все основания опасаться лиц иудейского происхождения, почему и можно принять для монастыря столь расистский устав. (Торквемада и впрямь весьма пекся о своей безопасности. Его тщательно охраняли.)
22
Красный сандал (или Фернамбуковое дерево, или Пау-бразил, или Цезальпиния). Разновидность, близкая к латиноамериканской, растёт в тропиках юго-восточной Азии. В Средние века дорогая сандаловая древесина, под названием «браза», была предметом торговли арабских купцов. Использовалась для столярных работ и, главным образом, для получения краски. Так что европейцы начала XVI века знали о «бразе» и обрадовались, обнаружив её в южной Америке.
23
По-видимому, первая книга в Испании была напечатана около 1470 году в Сеговии.