Маневры 3

Что он не хотел мы так и не узнали, потому что визгливые выкрики превратились в один бесконечный вой. Грохот закончился, а на наши спины и головы еще долго осыпалась поднятая вверх земля, пыль и измочаленные многочисленными взрывами ветки деревьев . Грохот разрывов переместился на другую позицию, а на нас надвигался следующий смертоносный смерч от очередного бомбардировщика. Все опять смешалось в один непереносимый грохот и ужасное ожидание конца.

Я уже потерял счет времени и этой бесконечной бомбежки, совсем уже ничего не соображал, как вдруг все закончилось. После чудовищного грохота, наступила такая пронзительная тишина, что удаляющийся гул немецких самолетов казался мурлыкающей, чарующей музыкой, только пробивалась она как сквозь вату. Не открывая глаз, прислушался к своим ощущениям и к своей радости понял — ЖИВ и ЦЕЛ!!!. Но продолжая лежать, тихо позвал: — Кирилл ты как?

— Хреново, товарищ капитан, по моему меня в ноги ранило... такая тупая боль..., — послышался жалобно-обреченный голос курсанта и я от накатившего испуга открыл глаза, и быстро оглядевшись хрипло рассмеялся, заодно выплевывая набившуюся в рот землю .

— Хорош помирать, курсант. Мы еще с тобой повоюем. Это у тебя на ногах пулемет лежит, а сверху него я. А вот замку мамка не помогла... Убило парня.

Рефлексы вбитые за время службы, особенно в Афганистане, взяли свое. Проплевавшись и просморкавшись,и чуть не дав петуха, заорал: — Доложить о потерях!

— Так орлы!Сейчас давайте приводите оружие к бою, разберитесь с боеприпасами. Что там у нас осталось? А я погляжу. Как остальные.

Полученные сведения откровенно радовали — потери были крайне не большие, огромное спасибо надо сказать вовремя отрытым окопам и Боевому Уставу Советской Армии. Сто пудов, никого из сейчас выживших не надо будет больше пинками заставлять закапываться землю.

На огневой противотанкистов, где командовал командир батареи все было как на Луне, вся зеленка что уцелела была покрыта вывороченной землей. Никакого шевеления и копошения там не было и я уже с сожалением хотел констатировать: «Да, пи#дец! Отстрелялись парни...», как сбоку из окопчика отряхиваясь от мусора и земли появился Третьяк.

— Живой чертяка!!! — моей радости не было границ. — Как люди? Что с орудиями?

— Орудия оба целы, двое легко ранены. Впрок пошла твоя наука, не зря ты хер об меня тупил!

— Старшина притащил перед бомбежкой бинты и аптечки, направляй бойцов к моему окопу, курсанты перевяжут.

— Добро, сейчас распоряжусь.

— И проверь, что со вторым взводом.

Деревья, кустарник, которые скрывали вторую огневую позицию, вроде бы не особо пострадали, но клубящиеся желтая пыль и чернота густой сети многочисленных воронок перед опушкой языка, подсказывала что и тем тоже не слабо досталось. Но у нас пыли было больше: летчики промахнулись метров на пятьдесят и основная часть бомб упала перед нами на дорогу и вокруг нее, а нас зацепило лишь слегка. Хотя около нашего окопа, метров в пяти еще курилась запахом взрывчатки воронка, и пылевое облако в безветренном воздухе еще минут пять-десять будет скрывать нас от немцев и идущего на закат солнышка.

— Кирилл бери второго номера и гоните к машине, если старшина исполнил приказ, то там пулеметные ленты, ранцы. Тащите все сюда и пожрать тоже.... Если, конечно есть чего то....

Оба бойца выскочил из окопа и почесали на рысях к машине. Проводив их взглядом занялся пулеметами и с огромным удовлетворением убедился, в том, что добротные немецкие машинки не пострадали ни от бомбежки, ни от пыли, ни от земли которая обильно нас засыпала.Заодно раскопал пару коробок с лентами и вытащил оттуда-же где-то метровую ленту с патронами, здесь тоже все было в порядке: лента чистая и во время стрельбы пулемет не заест.

Громкий скрежет со сторон дамбы заставил вновь обратить на нее внимание.С противоположной стороны на нее въехали два танка. Первый, повернув ствол немного в сторону, влегкую столкнул с дамбы обломки второго грузовика. Потом подъехал к первому и стал его пихать вперед на подбитый бронетранспортер, и эта вереница техники и издавала неприятный металлический скрежет в своем медленно-томительном движении.

Бойцы пока молчали, исполняя мой приказ. Когда, танк толкающий остатки грузовика и БТРа на несколько секунд остановился практически на середине дамбы, резко и хлестко, почти залпом ударили две противотанковые пушки из-за насыпи, со своей новой позиции.Комбат молодец, даже я, зная что орудия целы не смог их разглядеть. Хоть оба сорокапятимиллиметровых снаряда и попали в башню танка, но они отрикошетили и ушли в сторону. Танки начали поворачивать башни в сторону обнаруживших себя наших пушек ноте успели сделать еще выстрелов пятнадцать, сумев разбить левую гусеницу на заднем танке и заодно заклинить ему башню. Передний танк как-то лениво дымил, уже не участвуя в бое. Снайперские тройки не пускали на дамбу никого, позволяя только санитарам оттаскивать раненных. Только минуты через три-четыре на огневую позицию за насыпью обрушился огонь минометов,но с моего НП было отлично видно, что там уже никого нет.Немцы, посчитав что сломили сопротивление и уничтожили позиции противника, через несколько минут пустили пехоту на дамбу,нов этот раз они атаковали не с таким напором как в прошлый, и у меня создавалось впечатление, что просто отбывают номер. Первых солдат, которые выскочили на нашу сторону, перебили быстро.

Эта в ялая атака продолжалась еще несколько минут, и закончилась с закатом . Критически посмотрел на солнце, своим краем зацепившееся за верхушки деревьев. Скорей бы стемнело. Наконец ч ерез тридцать-сорок минут на землю опустились сумерки .

Как только сгустившиеся сумерки скрыли нас от наблюдения противника, ко мне на НП пришел командир огневого взвода, который был в зеленке на языке. Доклад его был неутешительный. На его позициях все пушки чудом остались целыми, а из подчиненных в живых осталось лишь две трети.При этом разговоре присутствовал его командир батареи.Все пять полуторок и их водители целые.

— Что будем делать, капитан? — спросил меня Третьяк.

— Ты то, сам как? Что то нехорошо выглядишь? — Комбат в серой мгле сумерек выглядел неважно, осунулся, сильно сбледнул с лица, надсадно и хрипло дышал, постоянно держа руку на груди.

— Хреново если честно. Видно здорово меня все таки немец ударил... сломал что то, но вы не беспокойтесь — я в строю. Что думаете? Что делать?

Неожиданно из-за спины прозвучала очередь нашего БТРа, а впереди раздались вопли раненных солдат вермахта. Кирилл через ночной прицел контролировал дамбу и пресек проникновение немецкой разведгруппы. Заранее подготовленная, как раз для такого случая группа с рацией неслышно выдвинулась, направляемая командами Кирилла, которому вся картина была отлична видна.

Пленных доставили минут через двадцать. Офицера и ефрейтора. Командир группы захвата сообщил: — Еще бы минут пять и ушли бы.

— Как все прошло? — поинтересовался я, не смотря на то, что стрельбы не было.

— Повезло… Заняты они были, своих добивали… А тут мы… Один из нас гранату со сработанным запалом кинул, они и залегли. Если бы не это, они по нам бы с автоматов открыли бы огонь…

— Ясно. Свободен! — И повернувшись к офицеру спросил: — Как же так, своих боевых товарищей и под нож? Как свиней каких-то.

Немецкий офицер на мои слова никак не прореагировал. «Быть такого не может! В разведку и без знания языка?». Повернувшись к ефрейтору, спросил: — Говорить будешь?

— Их фершейне нихт! — при этом на лице офицера бледной тенью промелькнула довольная усмешка.

Вот значит как… Ваньку валяем…

— Кирилл, есть у нас кто-то со знанием немецкого? — А сам ему подмигиваю глазом.

— Откуда? Вы же видели убило Степана при бомбежке, вон в окопе до сих пор лежит, сейчас хоронить будем. Яма уже готова.

— Этих тогда тоже туда, на х#й они нам тогда впали.