Мужики

Господи, скорее залезть в машину. Пристегнусь ремнем, закрою двери, зажмурю глаза, и… Может, и успеем. Может, и Денису не со всей мочи перепадет, раз они оба хозяева, оба под ударом.

Ульяна залезла на сиденье.

— Быстро ночью умеете ездить?

— Умею, — просто ответил мужик и завел движок. Не мялся, не включал музычку, не шарил по бардачку. Двигатель заурчал сразу, и они, сдав назад, выехали со стоянки, лихо подрезали «Газель» и выкатили на трассу.

— А теперь жми, — захлебываясь голодной слюной, сказала Ульяна.

Он нажал.

Денис отступал ко двору, зажимаемый в кольцо. Нож старухи он отбил ударом кочерги, ею же ударил деревенского сумасшедшего, попал в плечо. Тот пошатнулся, и Денис, заскочив сбоку, толкнул его на старуху.

Но остальные люди уже шли к ним со всех сторон, а когда он повалил Марфу и Михолая — они побежали.

Их было много.

Все население деревни.

Что ж такое, думал Денис. Что ж у них тут такое? Как они умудряются с этим жить?

Он вбежал во двор, задвинул засов. Бегом метнулся по прямой. К тому моменту, как он распахнул двери во времянку, в край забора уже вцепилась пара чьих-то рук. И тут же — еще одна пара. Он моментально закрыл дверь на крючок, подкатил к ней газовые баллоны.

Открутил вентиль одного, сжимая скользкий металл через рукав.

Второй баллон, судя по весу, полупустой, наклонил, опер об стену над ящиком с ветошью. Плеснул туда керосину, под град ударов в хлипкие двери пошарил лихорадочно по карманам, нашел спички.

Разлетелось окошко, заплясала на петлях срываемая дверь. У него оставались мгновения. Он бросил спичку на мокрые тряпки. Полыхнуло знатно, те, снаружи, аж отшатнулись на секунду.

Швырнув открытую канистру в стену, Денис схватил лопату и высадил ею окошко в сад. Лопату бросил в темноту, нырнул головой вперед из накалившегося ада, чтобы попасть в другой, в тот, где люди собирались принести его в жертву Мужику.

Сад был полон движущихся теней. Денис схватил лопату, с размаху уложил ближайшую фигуру и рванул через сад к лесу. Инструмент пришлось бросить. Он бежал как никогда раньше, огромными прыжками перелетая корни, сухие сорняки, кусты.

Позади взорвалась времянка. Денис открыл рот, чтоб не оглушило, вырвался из сада на поле и, не оглядываясь, помчался во тьму.

Жраааааать!!!

Мысль взорвалась в голове, в желудке, в теле, как копье в спину, как долетевший далекий проклинающий крик, как разряд на излете, если у такой силы есть излет.

Закусив губу, Ульяна бросила на водилу дикий взгляд. Мускулы шеи, аппетитная гладкая кожа. Свежее мясо. Кровь, стекающая в горло из сильно прокушенной губы, только раздразнила звериный, нечеловеческий голод.

Это ей за попытку сбежать.

Если вывернуть руль, подумала Ульяна, то можно получить даже фарш. В консервной банке.

Она глупо хихикнула и закашлялась. Прикрылась рукой, полезла в сумку за платком. Взяла короткий выкидной нож, который в поездках заменял ей столовый. Глянула на водителя через кудри, зажмурилась, сжала рукоять до боли в побелевших пальцах, до дрожи во всех мускулах. Не вынимая руки из сумки, еще раз укусила изувеченную губу. Она чувствовала, как пот катится градом по лбу и спине.

Сто десять на спидометре.

— Быстрее.

Водила мотнул головой, улыбнулся скупо, прибавил. Красная стрелка дрогнула и поползла. Апрельская ночь летела навстречу, и крик, приказ, взрыв голода за спиной начал слабеть. Ульяна отпустила нож, упала в кресле, чувствуя, как хлынули слезы. Денис. Дом. Село.

Живая.

Она разрыдалась, не в силах больше сдерживаться. Водитель — счастья ему — ни о чем не спрашивал.

Денис бежал через ночь, в сторону Дедищево. За спиной ревело пламя, потом долбанул второй взрыв.

Дико хотелось жрать, словно огонь горел и у него внутри. Спящие, мягкие люди в домах. Теплые куры. Сочные коровы.

Позади топали тяжелые шаги погони, но он не собирался останавливаться. Он моложе их всех — отстанут.

Денис не знал, что никакого Дедищева нет, и что автобус, который каждый раз возит туда людей, возвращается пустым. Потому что у Мужика есть отец, и он тоже часто бывает голоден.