Страница 252 из 278
Даже в моменты своего величайшего высокомерия герцоги Беррийский и Бургундский понимали, что Франция не сможет в одиночку добиться согласованного отречения обоих Пап. Для продолжения Пути отречения необходимо было договориться с Англией, которая была главным сторонником Папы в Риме. Дяди короля рассчитывали на поддержку Ричарда II. Для их уверенности были веские основания. Английское правительство, хотя и было твердо привержено Папе в Риме, конечно же, не было привержено нынешнему действующему Папе. Во время его избрания в 1389 году англичане всерьез рассматривали возможность отказа признать любого из понтификов и, по сути, провести свою собственную версию Пути отречения за пять лет до того, как она была принята во Франции. С тех пор с Бонифацием IX возникла целая череда споров о налогообложении, патронаже и юрисдикции. Джон Гонт выражал свои взгляды с характерной прямотой. Во время заседания Амьенской конференции провансальский юрист Оноре Боне, который присутствовал на ней в составе французской делегации, заметил, что неразумно ожидать от англичан отказа от римского Папы, пока обе страны находятся в состоянии войны, а Авиньон остается зависимым от Франции. Но, добавил он, лично он не думает ни о том, ни о другом требовании и считает, что окончательным решением будет отречение или низложение обоих Пап после окончания войны. "Я говорю вам, что когда будет заключен мир между нашими королями, будет один Папа, не раньше". Ричард II придерживался очень похожих взглядов и не скрывал их, когда французские дипломаты посещали его двор[1130].
В конце февраля 1395 года, вскоре после закрытия Парижского церковного собора, французское посольство было срочно отправлено в Англию с инструкциями найти Ричарда II в Ирландии. Момент был несколько щекотливый. Было хорошо известно, что с момента смерти Анны Богемской советники Ричарда II искали дипломатически выгодный для него брак. Несколько вариантов были рассмотрены довольно бурно. В настоящее время предпочтение отдавалось дочери или сестре короля Наварры или Иоланде, дочери короля Арагона от второго брака. Переговоры Англии с испанскими королевствами были крайне нежелательны для французского двора по ряду причин. Прежде всего, брачный союз с Наваррой или Арагоном еще больше подорвал бы влияние Франции на Пиренейском полуострове, что было больной темой в то время, когда английские принцессы уже были замужем за королями Кастилии и Португалии. Брачный союз с Иоландой Арагонской был бы особенно неприятен, поскольку эта девушка уже была обручена с Людовиком II Анжуйским. Людовик рассчитывал на военно-морскую поддержку арагонцев в своей продолжающейся борьбе за отвоевание Неаполитанского королевства у дома Дураццо. Хуже всего то, что нынешние брачные планы Ричарда II лишали его возможности договориться о браке между ним и французской принцессой в рамках более широкого соглашения между двумя королями о восстановлении мира в Западной Европе и преодолении папского раскола. Французские агенты были спешно направлены в Памплону и Барселону, чтобы помешать английским предложениям, что они и сделали с некоторым успехом. Тем временем французским послам в Ирландии было поручено предложить английскому королю на выбор любую из трех подходящих кузин Карла VI. Послы добрались до Ричарда II в конце апреля 1395 года, вероятно, в Уотерфорде, где он принимал предложения ирландских вождей и завершал весьма успешную кампанию. Первоначальная реакция английского короля не зафиксирована. Ни одна из предложенных дам не была столь желанной, с дипломатической точки зрения, как иберийские принцессы. Но прежде чем Ричард II успел рассмотреть их предложение со своими советниками, французы значительно повысили ставки[1131].
Ричард II вернулся в Англию в мае 1395 года. Вскоре после его прибытия к нему явилось еще одно французское посольство с инструкциями предложить ему руку старшей дочери Карла VI Изабеллы, которой тогда было всего пять лет. Носителем этого предложения был не кто иной, как прозорливый реформатор морали и пропагандист крестовых походов Роберт Отшельник. Он привез с собой личное письмо от короля Франции, датированное 15 мая 1395 года, которое было составлено в экстатических и эмоциональных выражениях. Карл VI умолял английского короля помочь ему "восстановить стены давно разрушенного смертельной войной объединенного храма Божьего, которым являются Франция и Англия". Он писал о своих "слезных воспоминаниях о войне наших предков, которая длилась уже шестьдесят лет, лет, в течение которых произошло столько зла, погибло столько христианских душ, было разрушено столько церквей и изнасиловано столько женщин". Бог в Своей особой благости предназначил ему и Ричарду II, людям до сих пор невиновным в кровопролитии, задачу примирения двух народов, несмотря на противодействие окружающих. "Давайте сделаем себя помощниками Бога и будем твердо придерживаться призвания, к которому Он призвал нас, молодых людей, чтобы установить сладкий мир, которого жаждет все христианство". Этот замечательный дипломатический документ с его экстравагантной риторикой и высокопарными фразами, несомненно, был составлен не самим Карлом VI или кем-либо из его министров или чиновников. Чувства подлинные, но автором, скорее всего, был старый затворник из парижского монастыря целестинцев Филипп де Мезьер. К письму прилагался документ, который, несомненно, принадлежал ему. Письмо Филиппа к Ричарду II представляло собой пространный трактат, написанный в том же дискурсивном и аллегорическом стиле, который был заказан французским королем и молниеносно составлен за последние два месяца. Его главной целью было побудить Ричарда II одержать верх над внутренними противниками мира с Францией. В частности, Филипп пытался убедить английского короля отказаться от существующих брачных планов в пользу союза с Изабеллой, который будет служить более широким интересам мира между Англией и Францией. Он предвидел время, когда, заключив мир, два короля объединят свои усилия для преодоления папского раскола и изгнания турок из Восточной Европы[1132].
Это прямое обращение к эмоциям Ричарда II было проницательно рассчитано и в значительной степени соответствовало тому, что было известно о взглядах английского короля. Ричард II никогда не проявлял особого интереса к личному участию в крестовом походе, но крестоносный идеал привлекал его с тех пор, как он впервые принял при своем дворе Льва VI Армянского. Его давнее убеждение, что война была катастрофой для Англии и христианства, было основано, по крайней мере, частично на моральных убеждениях. Но оно все больше подкреплялось другими, более прозаическими соображениями. Финансовое положение короля постепенно ухудшалось на протяжении 1390-х годов, и эта проблема, которая в начале десятилетия была замаскирована неожиданными поступлениями, к 1395 году стала вызывать серьезное беспокойство. Парламент неохотно санкционировал государственные налоги после Лелингемского перемирия. Тем не менее, гарнизоны в Кале и Бресте, а также на шотландской границе оставались тяжелым финансовым обязательством, несмотря на приостановку военных действий. В то же время Ричард II дорогостоящим образом укреплял свои политические позиции дома, увеличивая размеры и пышность своего двора и число своих сторонников в графствах. Поэтому, когда Ричард II ответил, что он "очень доволен" письмом французского короля от 15 мая, его слова были больше, чем обычной дипломатической любезностью[1133].
С самого начала Ричард II принял решение о браке с Изабеллой и лично взял на себя задачу по продвижению этого проекта. В июле 1395 года Жан Фруассар прибыл в Англию после почти трех десятилетий отсутствия, вооруженный пачкой рекомендаций, чтобы собрать доказательства для своей истории. Он обнаружил, что страна живет сплетнями о текущих переговорах с Францией. Через несколько дней после высадки в Дувре хронист прибыл ко двору в замке Лидс и был представлен Ричарду II, которого он в последний раз видел во время крещения в соборе Бордо. Его рассказ о приеме наглядно демонстрирует напряженную обстановку при английском дворе. Гасконский рыцарь Жан де Грайи, который ехал с Фруассаром по лондонской дороге из Лидса, рассказал ему о текущем состоянии английской политики. Король, по его словам, был в восторге от французского брака. Как и Карл VI и его министры, он рассматривал это предложение в более широком контексте европейского мира. Слова, которые Жан де Грайи приписывал ему, возможно, были взяты из письма французского короля. Война с Францией длилась слишком долго, говорил Ричард II своим советникам. "Слишком много доблестных людей погибло, слишком много злодеяний совершено, слишком много разрушений и кровопролития. Все христианство ослаблено этой войной". Но проект брака с французской принцессой также возродил старые распри. За пределами королевского двора уже раздавались голоса несогласных. Некоторые заявляли, что они удивлены тем, что королю пришло в голову жениться на дочери своего врага. Одни считали, что принцесса слишком молода, другие — что она слишком француженка. Многое из того, что Грайи рассказал Фруассару, подтвердил сэр Ричард Стюри, советник, с которым хронист имел долгую беседу несколько дней спустя. Оба информатора Фруассара считали герцога Глостера главной угрозой положению короля. "Злобный и коварный", по словам одного, "гордый, высокомерный и опасный", по словам другого, Глостер все еще был горько обижен за свою роль в судебных убийствах 1388 года и опасался за свою способность обратиться к широкой общественности. Герцог Ланкастер, потенциально самый сильный союзник Ричарда II, находился далеко в Бордо. Глостер, уязвленный властью своего брата в Англии и напуганный его влиянием на короля, замышлял удержать его там на неопределенный срок[1134].
1130
PPC, i, 14b; Palmer (1968), 518–19; Bonet, Somnium, 92; *Valois (1896–1902), iii, 76n3, 620–3.
1131
Froissart, Chron. (KL), xv, 155; PRO E364/28, m. 6d (bp. St. David's); E159/172 (Brev. bar., Hilary), m. 1, и ibid. (Brev. bar., Mich.), m. 3; E403/549, m. 15, 17 (22 мар., 3 апреля); Foed., vii, 794–5; *Palmer (1971)[2], 16–17; Anglo-Norman Letters, no. 109. О Наварре см. Froissart, Chron. (KL), xv, 155. Об Арагоне см. 'Inv. lettres rois d'Aragon', no. 105; Alpartil, Chron., 16–17. Cf. Palmer (1971)[2], 2–8, 13–16 (преувеличивает значение переговоров с Арагоном).
1132
Anglo-Norman Letters, no. 172; *Froissart, Chron. (KL), xviii, 573–5; Foed., vii, 802–5; Mezières, Letter, esp. 77, 140–2, 145; Palmer (1971)[2], 8–10.
1133
Given-Wilson (1986), 214–15, 270–1, 282–6; Tout (1920–37), vi, 108; *Froissart, Chron. (KL), xviii, 574.
1134
Froissart, Chron. (KL), xv, 140–2, 146, 154–6, 164, 165–6.