Страница 251 из 278
Дяди и министры французского короля отказались ждать, чтобы выслушать "здравые и скорые" идеи Бенедикта XIII. Опираясь на поддержку кардиналов, они решили навязать ему свою волю. 2 февраля 1395 года в Париже открылся собор французской церкви, чтобы посоветовать королю, как положить конец расколу. Присутствовало более ста представителей высшего духовенства и ведущих университетов Франции. Понятно, что настроения с самого начала разделились. Даже среди представителей университетов было значительное меньшинство, обеспокоенное последствиями того, что светские власти будут определять то, что в конечном итоге было вопросом канонического права. Но дяди короля были полны решимости получить нужный им совет. Заседания проходили в церкви Сент-Шапель королевского дворца на острове Сите, на них присутствовали канцлер Франции и множество королевских советников. Они и добились избрания президентом собора Симона де Крамо, умного и светского епископа Пуатье. Симон был известным оратором и организатором, который быстро становился одной из самых влиятельных фигур в Совете Карла VI. Он прекрасно знал, чего от него ждут и манипулировал процедурой собора, тщательно выбирая ораторов, прерывая дебаты, когда они грозили перейти в нежелательную форму, и оттесняя на второй план несогласных. После двух недель такой деятельности собравшиеся церковники признали Путь силы нецелесообразным с военной и политической точек зрения и большинством голосов высказались за Путь отречения. Было решено отправить в Авиньон самое внушительное посольство с устрашающей свитой солдат и сопровождающих. В нем должны были принять участие герцоги Беррийский, Бургундский и Орлеанский, а сопровождать их должна была отдельная делегация из Парижского Университета. Им было поручено ознакомить Бенедикта XIII с решением собора и призвать его к отречению от престола, как только аналогичное обязательство будет получено от его соперника. Министры французского короля не преуменьшали связанные с этим трудности, так как потребовалось бы соглашение между государствами Европы, включая те, которые поддерживали Папу в Риме. Логика их позиции не была прописана, но должна была быть достаточно ясной для современников. В случае (весьма вероятном), если ни один из Пап не будет сотрудничать, главные государства Европы должны были быть убеждены в том, что им следует отказаться от повиновения обоим претендентам. В конечном итоге, как признал Симон де Крамо в своей речи на соборе, вероятно, придется заставить обоих покинуть свои места[1127].
Принятие Францией Пути отречения было крайне нежелательным событием с точки зрения Людовика Орлеанского. Это привело к перевороту в политике Франции по отношению к Италии, которая имела важные последствия для интриг группировки в отеле Сен-Поль. Все итальянские планы Людовика в конечном итоге зависели от тесного союза с его тестем, Джан Галеаццо Висконти из Милана. Все изменилось с отказом от Пути силы, поскольку это означало, что Джан Галеаццо перестал быть незаменимым соратником. В то же время при дворе набирали силу враги Людовика. Главной среди них была 25-летняя королева Изабелла Баварская. Вынужденная из-за болезни мужа самостоятельно вести борьбу с группировкой из отеля Сен-Поль, Изабелла становилась силой, с которой приходилось считаться. Она разделяла враждебное отношение своих родственников Виттельсбахов к Джан Галеаццо. Ее возмущали амбиции деверя и его супруги Валентины Висконти, а также показное предпочтение, которое король отдавал Валентине во время приступов безумия. Возможно, она также разделяла широко распространенные предрассудки, которые обвиняли герцогскую пару в его болезни.
Во время парижского церковного собора Ангерран де Куси находился в Италии. Он активно участвовал в завоевании Лигурии в интересах Людовика Орлеанского и его тестя. Куси и его итальянские союзники заняли порт Савона с почти 3.000 войск, что стало первым этапом тщательно спланированного наступления на саму Геную. В декабре 1394 года Ангерран провел переговоры о заключении нового союза между Людовиком Орлеанским и Джан Галеаццо, который, как и предыдущие соглашения подобного рода, предусматривал вторжение в пределы Папского государства. Людовик, прекрасно знавший, что все это делается от его имени, наверняка рассчитывал на свое личное влияние на брата-короля, чтобы заручиться поддержкой этого предприятия в Париже. Но французский король был уже как сломанная тростинка, даже когда он находился в здравом уме. Генуэзская республика дальновидно парировала действия Ангеррана де Куси против города, отправив своих послов ко двору Франции, чтобы предложить покровительство над республикой самому Карлу VI. В Генуе считали, что лучше далекое покровительство короля Франции, чем тесные объятия всесильного миланского деспота и его агрессивного зятя. В конце февраля 1395 года генуэзские послы находились в Париже в ожидании ответа французского короля. Пока они ждали, королева объединила усилия с Филиппом Бургундским, чтобы положить конец итальянским мечтам Людовика. Карла VI убедили принять генуэзское предложение в принципе, но с условием согласования деталей. Проведение французской политики в Италии резко было вырвано из рук Людовика и он был вынужден отказаться от Савоны и своих генуэзских амбиций в обмен на денежную компенсацию. Ангеррану де Куси было приказано прекратить свои операции в Лигурии, а затем он был отозван во Францию. В Париже Людовик и его друзья, оттесненные на второй план в Совете, лелеяли свои обиды и становились все более враждебными к правительству дядей короля[1128].
22 мая 1395 года три французских герцога вошли в Авиньон через мост Сен-Бенезе, за ними следовала свита из более чем 5.000 солдат и сопровождающих. Пять дней спустя, 27 мая, Папа в присутствии собравшихся кардиналов и офицеров своего двора обнародовал свой собственный план преодоления раскола. Это был так называемый Путь конвенции (Voie de convention). Он предполагал встречу двух Пап и их коллегий кардиналов в какой-нибудь нейтральной территории на границе Франции, в ходе которой можно было бы обсудить и разрешить их претензии. Бенедикт XIII был уверен, что если встреча состоится, то его соперники не смогут не убедиться в законности его притязаний. Королевские герцоги настаивали на другом. Они считали, что предложение Папы было наивным и может привести лишь к задержке, бесплодным спорам и провалу. В последующие дни состоялась серия бесполезных встреч. Бенедикт XIII явно тянул время, запрашивая письменные меморандумы и предлагая специальные комиссии для изучения вопроса. Герцог Беррийский, выступавший в качестве представителя Франции, отверг все это как пустую трату времени. Карл VI принял решение о необходимости отречения и не согласился бы ни на что меньшее. Герцог Беррийский отказался вступать в длительные дебаты по этому вопросу и призвал Папу к немедленному согласию с этим решением.
Ничего не добившись от Бенедикта XIII, герцог Беррийский собрал кардиналов в Вильнев-ле-Авиньоне на французской стороне Роны и заставил их объявить, каждого по очереди, свое мнение. Значительное большинство высказалось в пользу отречения. Большинство из них, включая сплоченное ядро французских кардиналов, вероятно, высказывали свои истинные предпочтения. Некоторые из кардиналов просто не осмелились сказать ничего другого. Лишь один протестовал против всей процедуры, а другой согласился, но с оговорками, которые делали его поддержку бесполезной. Вооруженные заявлениями кардиналов, французские королевские принцы вернулись в зал аудиенций папского дворца, чтобы настоять на своей позиции. Папа не согласился. Он попросил переговорить с каждым из трех герцогов наедине, а затем с их главными советниками и с достоинством заявил, что светские правительства не могут определять судьбу папства, тем более если это всего лишь одно светское правительство. Бенедикт XIII протестовал против того, что с ним обращаются так грубо и объявил, что кардиналы говорят одно французским принцам, а ему — совсем другое. 24 июня 1395 года кардиналы собрались перед ним, чтобы заявить о своей убежденности в том, что отречение — единственное решение проблемы. Неделю спустя, на другой аудиенции, они пригрозили дать Папе официальный совет отречься от престола, тем самым обязывая его выполнить клятву, которую он дал во время конклава. Произошла неловкая сцена. Бенедикт XIII заявил, что кардиналы не имеют права действовать в этом или любом другом отношении без его согласия. Он запретил им иметь какие-либо дальнейшие дела с французскими королевскими герцогами или подписывать декларации, а также конфисковал привезенные ими векселя. 8 июля 1395 года он положил конец всем дальнейшим дискуссиям. На заключительной аудиенции в присутствии французских делегаций и всего корпуса кардиналов он объявил, что не будет иметь ничего общего с Путем отречения и лучше предпочтет "быть сожженным заживо". "Святой отец, — ответил герцог Беррийский, — вы хотите иметь хоть какую-либо власть во Франции?". После почти двухмесячного пребывания в папском городе три королевских герцога вернулись в Париж с пустыми руками[1129].
1127
Chron. r. St.-Denis, ii, 218–44; Vet. script. ampl. coll., vii, 438–58, esp. 449; Kaminsky, 124–34; Cramaud, De substraccione, 231–2.
1128
Jarry (1896), 78–9, 83–94, 120–1, 127–8, 154–5, *370[4], *403–20; *Jarry (1892), 558–70; Bouard, 183, 188–9; Chron. r. St.-Denis, ii, 400–2; Choix de pièces, i, 134–6; *Perroy (1933), 412–14. Роль королевы: Bouard, 190–1; Pitti, Chron., 94.
1129
Vet. script. ampl. coll., vii, 487–530; 'A