Плоды мести

Отчаянно болела голова, но Гарб все равно продолжал слушать, жадно впитывая новые знания, которые удавалось вычленить из потока мыслей Курака. Зато теперь сразу стало понятно, откуда у этого духа такая плохая репутация: выдержать общение с ним простому гоблину не дано. Гарб с детства не считал себя простым, поэтому терпел, пока хватало сил.

— …таким образом, следует сделать вывод о важности соблюдения радиус-вектора по абсциссе во избежание полного уничтожения всего сущего.

Останавливаться для вдохов и выдохов духу не требовалось, и монолог продлился минут десять. Казалось, эта пытка будет тянуться вечность, но Курак не столько устал говорить без остановки, сколько захотел получить хоть какую-то реакцию от слушателя. Поэтому он прервался и вопросительно посмотрел на гоблина, странным образом все еще пребывающего в сознании.

— Спасибо, что объяснил, — с кислой физиономией восхитился ловец духов.

— Объяснения доставляют мне несказанное удовольствие, — раскланялся всезнайка.

— Ты знаешь так много, — Гарб с трудом переборол нежелание продолжать разговор. — Может, ты также знаешь, как мне найти…

— Хорошо, что спросил! — перебил его Курак. — Я как раз знаю, чем тебе помочь. Самым элементарным действием для нахождения четвертой части будет, конечно же, прямой вопрос тому, кто ее прятал. К сожалению, способ для тебя сейчас недоступен, потому что вряд ли ты сможешь настолько заинтересовать эльфийских жрецов, чтобы они снизошли до взывания к своим богам ради подобной мелочи, а тебе самому Триединый не ответит. Да и жрецам он уже давно не отвечал.

— Тишина! — отчаянной жестикуляцией и свирепым выражением морды Гарбу удалось прервать излияния призрака, грозящие перерасти в бесконечные.

Вопрос должен был быть про Каввеля, но услышанное затмило своей важностью все остальное. Дух недоуменно и слегка обиженно воззрился на собеседника.

— Информация проверенная, что это Триединый прятал четвертую часть посоха? — уточнил гоблин.

— Не только четвертую, но и третью, и вторую и даже первую! — радостно сообщил Курак. — Он с женушкой его и сломал, если что. Точнее их аватары.

— Может быть, о всезнающий, ты знаешь и об обстоятельствах, при которых это произошло? — недоверчиво спросил Гарб.

— Конечно, знаю, — чуть не обиделся призрак. — Я там был. Ох, и летали же тогда энергетические всполохи по всем мирам и измерениям. Битва была — залюбуешься. Жалко только, ваши проиграли.

От этих слов гоблин судорожно схватился за голову, пытаясь избавиться от странных образов, из ниоткуда хлынувших стремительным потоком в сознание. Каменный пол едва не ушел из-под ног, и на пронизывающем ураганном ветру Шеола пришлось приложить усилие, чтобы не потерять равновесие. Поток постепенно превратился в воспоминания, как будто чужеродные, но вместе с тем родные и почти собственные.

Глава 17

«Боги не любят рассказов о своих неудачах».

— Гарбибаквастрэшмусорчак, жрец Бирканитры

Предательский удар пришелся в спину, и аватар упал ничком на землю, не успев закончить фразу. Как иронично. Бирканитра ведь как раз хотела отругать брата за чрезмерную осторожность. Как будто ее бывает много. Вечно она заладит, что нельзя все время во всем искать подвох, надо быть добрее, надо уметь договариваться, нельзя бежать от боя за правое дело… Между прочим, отступать совсем незазорно, если врагов слишком много, но ей, кажется, это слишком сложно понять.

Как всегда: сестрица на правах старшей его отчитывает, а он с ухмылкой пропускает все мимо ушей, ведь от раза к разу слова не меняются, и богиня успокаивается до следующей заварушки. Интересно, еще жива или уже в своем царстве? На этот аватар она извела уйму сил. И все ради смертных. Если его убили, восстановление займет целую эпоху, прежде чем сестрица снова сможет явить свой пресветлый лик детям. Хорошо хоть они уже все в безопасности в новом мире.

Бирканитра всегда слыла беспечной, а тут еще и расслабилась после победы над демонами. С ним этот номер не пройдет. Вечная бдительность и подозрительность выручили и на сей раз, позволив встретить опасность грудью.

— Ты жалок и труслив Меториэль! — презрительно бросил вечному неприятелю Быр-Хапуг, раскручивая над головой посох с огромной скоростью.

Созданный вращением мощный вихрь рассеял летящие с пронзительным свистом в бога гоблинов огненные стрелы и разметал по камушку жалкое укрытие, за которым спрятался презренный бледнокожий аватар.

Тот ошарашено застыл на месте с любимым золотым луком в руках во всем своем блеске и великолепии. Такой тонкий, изящный, неизменно прекрасный и всегда проигрывающий в сражении один на один. Ну, вот к чему эта блестящая показушность, когда взглянуть из-за сияния больно? Тебя же все равно прекрасно видно, если внутренним зрением смотреть, дурень!

— Слушай, бренчал бы ты лучше на лютне, а? — надменно обратился к нему Быр-Хапуг, поигрывая символом своей власти. — Мы же уже выяснили, что в музыке я тебе не соперник, а в бою ты для меня даже на закуску не годишься. Чего ж тебе еще надобно?

— Чтобы вы не лезли ни ко мне, ни к моим детям со своими темными делишками! — злобно прошипел эльф.

Две одинаковых хрупких фигуры с луками отделились от основной, и все три бросились бежать в разные стороны. Отличались они только чертами лиц.

Старый фокус, за который бледнокожего и прозвали Триединым. Легконогость и многоликость обычно выручали этого наглеца, но не в битве с богом гоблинов.

— Да кому нужны твои чурбаны деревянные?! — громогласно захохотал Быр-Хапуг, снова создавая посохом непробиваемую для ливня стрел стену. — Мои детки куда удачнее вышли!

— У меня другие сведения! — раздалось сразу с трех сторон.

Опять пытается взять в кольцо? Как бы не так! Руки еще активнее заработали посохом. Быр-Хапуг легко взмыл в небо и ловко опустился на ноги вдали от места засады и все еще лежащей Бирканитры, оставив триединого болвана с разинутыми от удивления ртами.

— Ты опять поверил Минору, сын длинноухого осла? — откровенно потешаясь над противником, воскликнул гобхат издалека. — Эта змеюка умеет быть убедительной, но, если тебя так легко провести три раза подряд, не желаешь взять у меня пару уроков здорового скепсиса?

В ответ посыпались проклятия, которые посох легко отправил обратно автору, заставив все три ипостаси броситься на землю. Какая все-таки удобная штука! Сестрица не зря доверила свое сокровище именно ему. С каждым новым сражением открывается все больше и больше возможностей Гобмобома. Кажется, это действительно самое мощное оружие во вселенной, а эта глупышка пользуется им только для созидания. И как только ей удалось создать такой мощный чар? Настолько мощный, что он даже иногда пугает.

— Не трогал я твоих детей! — сделал еще одну попытку образумить впавшего в неистовство эльфа Быр-Хапуг. — Мы же на одной стороне сражались против общего врага. Зачем мне это нужно, сам подумай?

— Ты меня ненавидишь! — откликнулся Триединый.

— Так ведь есть за что! — не остался в долгу гобхат. — Ребятишек-то зачем трогать? Это наши с тобой дела.

— Не верю! Ты испортил моих, а я испорчу твоих! — донесся яростный вопль, на этот раз одноголосый.

Соединился, значит. Устал, наверное.

Пора сбить спесь с этого длинноухого, раз увещевания не помогают. Надоел. Быр-Хапуг осторожно двинулся вперед на голос, отбивая редкие теперь стрелы. Ничего, один удар промеж ушей надолго его успокоит.

Какое-то странное чувство заставило обернуться и вскинуть посох в отчаянной попытке защититься. Позади с ехидной улыбочкой стояла Айенельдиэль — триединая жена триединого эльфа. В отличие от дурелобого супруга, она не стала выдавать свое присутствие ослепительным блеском и пряталась в тени большой скалы, выжидая удобного случая ударить из засады. От нее, набирая ход, с ревом летел огненный шар, необычного голубовато-зеленого цвета.