Плоды мести

— Мне кажется, это и есть знак, — задумчиво произнес Аггрх, отстраняясь от Рати и извлекая из ножен один из мечей. — Голос его.

Михель властно махнул рукой орочьим и человеческому командирам. Те в свою очередь бросились раздавать приказы подначальным.

Самые крупные и сильные зеленокожие покатили таран к никем не охраняемым воротам. Заряжающие начали загружать в камнеметы снаряды. Лучники положили стрелы на тетивы, а копейщики построились в несколько шеренг и выступили вперед, напряженно ожидая возможной вылазки из крепости.

Один из орочьих отрядов притащил осадные лестницы, но их немалая длина не доставала даже до середины высоченных стен.

Михель и Аггрх напряженно всматривались в темноту, нарушаемую лишь отраженным от облаков светом. Шум борьбы, всполохи темных заклинаний и крики — все обрушилось какофонией звуков на готовую к штурму армию.

В дело вступил таран. Тяжелый, окованный сталью огромный ствол многовекового дерева висел на цепях, каждое звено которых по размеру превосходило голову самого большого орка. Зеленокожие слаженно отвели его назад и так же дружно толкнули вперед. Вряд ли бы у них что-то получилось, будь эти ворота творением божеств, но их установили люди.

После первого столкновения раздался страшный грохот, сопровождаемый треском. Видимо, врата все-таки не были цельнометаллическими. Третий удар сорвал одну из створок, а вторая опасно накренилась, но не упала. Армия отметила успех радостными криками и бросилась на штурм, в надежде на богатую поживу.

Бегущие беспорядочной толпой орки сперва замедлили бег, а затем и вовсе остановились, видя творящееся внутри.

Посреди большой площади чернокнижники сложили гигантский костер, в котором горели сотни человеческих тел. Множество фигур в темных балахонах метались вокруг в поисках спасения. Бежали они от пятнадцатифутового гоблина, который где-то во дворе вырвал с корнем дерево и теперь размахивал им как дубиной, с каждым взмахом отправляя в последний полет какого-нибудь бедолагу. Чернокнижники сами влили в Гарба невероятные силы жертвоприношением, а теперь осознали ошибку. Эта мощь предназначалась Минору — верному проводнику воли Негана, а получил ее тот, кому надлежало быть мертвым.

Некоторые из колдунов пытались остановить великана заклинаниями, но черная магия не причиняла ему никакого вреда.

Из распахнутых врат выбежал всклокоченный человеческий юноша и, увидев сжимающееся кольцо орков, остановился и коротко выругался. Затем он отчаянно щелкнул пальцами и нырнул в раскрывшийся рядом с ним портал с удивленно-обрадованным выражением лица. Все это произошло в одно мгновение, и зеленокожие ничего не успели предпринять. К тому же чернокнижники тоже бросились в пролом наружу.

— Ты Минору видишь? — спросил Аггрх.

— Я вижу только огромного бешеного Гарба, — ответил Михель, решительно направляясь к воротам. — Его надо остановить, пока он совсем не разошелся.

— Куда уж больше-то, — хмыкнул орк. — А ты уверен, что сможешь что-то сделать? Он вон как вымахал.

— Кулаками вряд ли, но я попробую иначе.

Аггрх пока решил остаться с Рати и наблюдать.

Чернокнижники при виде орков сперва принялись швыряться магией, расчищая себе дорогу, но, когда в них полетели стрелы и копья в ответ, передумали. Вместо этого они выставили щиты и начали открывать порталы. Зеленокожие не рискнули приближаться к колдунам и продолжили осыпать их стрелами издали.

Гарб к этому времени тоже заметил выход и с ревом бросился к нему, расшвыривая стволом дерева всех, кому не повезло попасться у него на пути.

Орки при виде такого противника попятились и разошлись в стороны, уступая дорогу своему богу. Они потирали ладони, предвкушая новую великую схватку.

Человек и гоблин встретились в проеме. Длиннолапый сорвал мешающую проходу створку и с ревом отшвырнул ее в сторону. Грудь шамана высоко вздымалась, а синяя мантия, выросшая вместе с ним, оставалась незапятнанной, потому что жадно впитывала любые брызги крови, попадающие на нее. Гарб посмотрел на монаха, и в его глазах появился намек на узнавание.

— Остановись, прошу тебя! — крикнул Михель, замирая в десятке шагов от друга.

Лю отчаянно завопил.

— Убей его немедленно!

Михель скрестил руки на груди.

— Гарб, я уже дважды предавал: и Вседержителя, и Бурбалку. Я не стану делать этого в третий раз. Пускай лучше ты меня убьешь. Может, тогда к тебе вернется разум.

— Ой, дурак! Он уже не твой друг, а злобная тварь с его мордочкой! — тщетно попытался переубедить его жахани. — Он уничтожит мир! Аггрх, сделай хоть ты что-нибудь!

Михель остался непоколебим. Монах бесстрастно взирал, как над его головой медленно поднимается окровавленная дубина. Свистящий воздух обдал лицо, прежде чем ствол дерева обрушился всем своим огромным весом на хрупкую человеческую фигуру.

Орк сорвался с места еще после слов Лю. Смятая окровавленная масса, когда-то бывшая человеком, пролетела футов триста по большой дуге и лежала теперь между Аггрхом и воротами без признаков жизни. Изо рта Михеля вылетела зеленая искорка и понеслась в сторону гоблина.

— Святоша! Дружище! Встань, пожалуйста! — закричал воин, падая перед искалеченным телом на колени и тряся его за плечи. — Живи, родной! Я не отдам тебя этому рогатому ублюдку! Проклятье, и живая вода закончилась!

— Я, между прочим, все слышу, — обиделся Лю, но в его голосе звучали грустные нотки. — Он уже не встанет. Не хочешь занять его место? Гоблина надо остановить любой ценой, пока он не добрался до посоха. Он предал, но я не могу достучаться до его головы. Значит, он перестал быть смертным. Если он додумается переместиться к посоху, нам всем крышка. А он еще и с каждой смертью становится сильнее! Действуй, пока есть надежда!

Аггрх поднял голову и посмотрел мутным взглядом, как человеческие копейщики храбро выступили вперед сомкнутым строем. Они пригнули головы и, выставив копья вперед, бросились прямо через мост к убийце своего бога. Гарб встретил их тем же измочаленным деревом с такой силой, что даже задние ряды попадали на землю или в воду рва. Поднялся такой грохот, треск копий и хруст костей, такие крики и вопли раненых и умиряющих, что их было страшно слышать. Почти весь мост оказался усеян павшими. Конные рыцари и лучники предпочли сразу отступить, даже не вступая в бой, за ними в беспорядке устремились и орки.

Аггрх застонал и обхватил голову руками.

— Как же тебя остановить?

Прямо ему навстречу бежали камнеметчики, в панике побросав свои орудия на поле боя. Орк припомнил фразу, оброненную когда-то Рыдло на борту окироша: «Пара снарядов в морду из корабельной баллисты остановят кого угодно, хоть морского черта, хоть аватара».

— Назад, трусы! — заревел воин на орочьем, — Заряжай!

Батыры остановились. Их было больше трех десятков, а он один и посмел их оскорбить. Пока взбесившийся гоблин не перешел через мост, обидчика можно успеть наказать.

— Я узнал тебя, безродный! — оскалился один из них. — Это ты, который хорошо говорит на человеческом. Небось и людишек любишь не только жареных?

Остальные заржали, перехватывая боевые молоты и топоры поудобнее.

— Я разорву вас голыми руками, если вы сейчас же не начнете стрелять! — зарычал Аггрх, вкладывая меч в ножны.

С этими словами он рванул нагрудник от середины в стороны. Многослойная вываренная кожа с громким хрустом лопнула и разошлась, обнажая серебристую поверхность мифрильной кольчуги. Тот самый нагрудник, в котором он старательно зашивал оставленную драконьим когтем прореху обычными нитками. Стоящие перед ним зеленокожие об этом, разумеется, не знали. В темноте доспех нахала производил впечатление цельного. Когда Аггрх разорвал панцирь руками на две части, для убедительности выпучив глаза и оскалив клыки, это возымело ошеломляющее действие. На такое способны только боги, а с таким ростом этот крепыш вполне мог быть аватаром.

После бесславной кончины Справедливого, почему бы не поклониться новому богу, решили орки, и побежали выполнять приказ.