Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 13



– Корабельная практика будет у вас на Краснознамённом Балтийском Флоте, – наконец на утреннем построении объявил нам заместитель начальника факультета капитан 1 ранга В. А. Кащеев. – Руководить ею будет сам начальник факультета контр-адмирал Фёдоров.

– Ура! – не выдержав всплеска эмоций, негромко крикнул один из курсантов.

Мы поддержали своего товарища гулом одобрения, потому что знали: если руководство морской практикой возьмёт на себя адмирал Фёдоров, то она непременно будет на знаменитом линейном корабле «Октябрьская революция», где он прослужил много лет.

Раньше, до 1925 года, этот один из крупнейших боевых кораблей Балтийского флота назывался «Гангут» (назван так в честь первой в истории русского флота крупной морской победы, одержанной Петром Первым во время Северной войны со шведами). Вот уже три года, как линкор был переведён в группу учебных кораблей КБФ и за пределы Финского залива не выходил.

– Вам очень повезло с руководителем практики, – заверил нас помощник командира взвода старшина 2-й статьи Анатолий Серавин. – Будут не только учебные артиллерийские стрельбы, морские прогулки на шлюпках, но и купание в море – морские заплывы адмирал Фёдоров очень любит. В море он прыгает с семиметровой высоты, разбегаясь по стволу орудия главного калибра. Это надо видеть!

Мы слушали старшину, раскрыв рты, хотя в отличной физической форме своего начальника факультета сами убеждались не раз. В свои 55 лет адмирал Фёдоров выглядел прекрасно! Во время посещения спортзала, где с нами проводили занятия по физической подготовке, он лихо перепрыгивал через коня, легко подтягивался на перекладине с неоднократным переворотом. Мы, конечно, с глубоким уважением и белой завистью наблюдали за элегантной работой на спортивных снарядах нашего любимого начальника.

К курсантам адмирал Фёдоров относился по-отечески, любил учебную практику, поскольку вновь оказывался на «Октябрине» (так ласково называли свой корабль матросы линкора). Во время практики почти месяц он жил в бывшей своей уютной каюте командира БЧ-2, наслаждаясь боем склянок корабельной рынды, вспоминая свою молодость и порой драматические события прошлых лет: восстание революционных матросов в октябре 1915 года, жестоко подавленное царскими войсками; митинги большевиков и пламенные речи комиссаров на кораблях в Гражданскую войну; ожесточённые бои с фашистами во время Великой Отечественной войны, когда огнём орудий главного калибра линкор поддерживал сухопутные войска при обороне Ленинграда. А иногда после обеда, перед так называемым «адмиральским часом», когда весь экипаж корабля, кроме вахтенных, погружается в глубокий сон, адмирал вспоминал своих друзей и сослуживцев. Среди них, проходивших каждый в своё время службу на линкоре «Октябрьская революция», были талантливый поэт Н. Г. Флёров, известный драматург А. П. Штейн, пьесы которого «Флаг адмирала» и «Океан» с успехом шли в театрах страны.

Здесь мне хотелось бы сделать небольшое отступление и перекинуть мостик моего повествования в лето 1966 года. Тогда, будучи уже в звании капитана 3 ранга, я случайно встретился со знаменитым писателем-маринистом Леонидом Соболевым и беседовал с ним. Встреча произошла в Картино, в музее известного русского писателя В. А. Гиляровского, который размещался в небольшом деревянном домике дачного типа в сосновом бору на крутом берегу Москвы-реки, близ поселка Тучково Московской области. В то время я служил на Новоземельском ядерном полигоне и свой очередной отпуск проводил с семьёй на даче родителей моей жены.

Узнав, что я служу за Полярным кругом, Леонид Сергеевич стал расспрашивать меня о погодных условиях в Заполярье, особенностях службы вдали от материка и попросил подробно описать мои впечатления о полярном сиянии. «Я сейчас пишу книгу о подводниках Северного флота, – сказал он, – и мне очень важно узнать мнение человека, не раз видевшего это уникальное природное явление». Я с большим удовольствием поделился своими впечатлениями. Мой рассказ выглядел примерно так:

«Полярная ночь была в самом разгаре. Мороз крепчал. Иссиня-чёрное небо было сплошь усыпано яркими звёздами. Неожиданно оно озарилось вспышками голубоватого цвета – вертикальные сполохи быстро перемещались от края неба к центру. Они то появлялись, то исчезали, словно играли друг с другом в прятки. Иногда сполохи меняли свою форму, расползаясь по всему небу, становились серебристого цвета, напоминая пряди седых волос, растаскиваемых ветром в разные стороны. Так продолжалось около минуты. Игра света закончилась так же неожиданно, как и началась. Тёмное небо снова погрузилось в глубокий сон. Через некоторое время всё повторилось снова. Но на этот раз картина резко изменилась: с севера подул сильный ветер, поднялась пурга. Земля и небо слились воедино, и казалось, что голубой снег тундры стал продолжением седых прядей северного сияния. Это была завораживающая картина!»

Моим рассказом и ответами на вопросы, как мне показалось, Леонид Соболев остался доволен, и в память о нашей встрече я получил от него книгу с автографом. На книге он написал: «Офицеру-североморцу А. Н. Хитрову с добрыми пожеланиями по службе». Далее – подпись и дата. Но, когда он передавал мне книгу, то заметил, что ошибся в написании даты, исправил число и ниже дописал: «Исправленному верить!»

Встреча со знаменитым писателем произвела на меня тогда неизгладимое впечатление.

Линейный корабль «Октябрьская революция» мы увидели с набережной Кронштадта, куда нас привезли на пригородном поезде из Ленинграда. Линкор стоял на внутреннем рейде Кронштадтской военно-морской базы. С пирса, где нас построили по взводам с заплечными вещмешками, было хорошо видно, как от корабля отвалил катер. Примерно через час мы были уже на линкоре. Пока шли на катере, впервые почувствовали морскую качку – со стороны Финского залива дул свежий ветер.



Так началась наша первая морская практика.

На линкоре всех курсантов расписали по кубрикам и боевым постам. У нас на робах появились боевые номера, которые начинались с нуля, что означало – дублёр. Ребята из нашего класса были расписаны в основном в центральном посту, в соответствии с нашей будущей специальностью «Приборы управления стрельбой».

Первое корабельное неудобство, которое оказалось нам не по душе, – парусиновые подвесные койки! Залезть на такую койку было очень трудно, а спать – боязно: так и кажется, что во время сна вот-вот свалишься… Поэтому многие ребята (в том числе и я) спали на верхней палубе, положив под себя бушлаты.

С корабельным распорядком мы быстро освоились – занятия на крейсере «Аврора» не прошли даром!

Находясь по вечерам (перед отбоем) на палубе линкора и вдыхая солёный запах моря, многие из нас мечтали о выходе в Финский залив на артиллерийские стрельбы. Интересно было увидеть и услышать залп башенных орудий главного калибра. С нетерпением ждали мы и начала шлюпочных учений, чтобы показать отцам-командирам, на что способны.

– Шлюпки на воду! – наконец однажды прозвучала команда боцмана.

Через несколько минут шлюпка с курсантами нашего класса благополучно отвалила от левого борта линкора. Это был первый наш самостоятельный выход в море, и мы радовались, словно малые дети.

С погодой нам повезло: был полный штиль, море дышало прохладой, над горизонтом неподвижно висел золотистый диск солнца…

Я как старшина класса по распоряжению командира роты занял место загребного. Сам он, как и положено командиру, сел на кормовую банку у руля шлюпки. По его команде «И…раз!» мы гребли вёслами довольно ритмично. Признаться, в скором времени руки и ноги задеревенели от сильной нагрузки, а на лицах появились капельки пота. Но все старались, не обращая внимания на усталость, и шлюпка, словно бригантина при попутном ветре, легко и быстро скользила по изумрудно-голубой глади воды.

Морская прогулка, а точней тренировка, продолжалась около получаса. Возвращаясь к линкору, при подходе к его борту, командир роты скомандовал:

– Суши вёсла!