Настоящие

— Четыре дам, — отозвался тот. — Но не больше.

— Я бы хотел узнать, в чём причина сокращения срока, — жёстко сказал Лин.

— Цифра семьсот восемьдесят тебе о чём-то говорит? — спросил Арти.

— Говорит, — ошарашенно ответил Лин. — Что… они всё?

— Всё. Ты их знаешь. И если сейчас не включить их в работу, то чем это закончится… — По лицу Арти пробежала едва заметная тень.

— Объясните, вы о чём, — потребовал Нарелин.

— Экипаж не смог вернуться в рейс, — тихо сказал Пятый. — Это на поздних этапах случается. Сейчас будет разделение их участка Сети на тех, кто ещё работает. И… крайне желательно привести им ученическую пару, раз уж мы попали в наставники, — горько усмехнулся он.

— Вот оно что, — покачал головой Нарелин. — Так бы сразу и объяснил. А монахи — они что, из средневекового мира? Условно средневекового, конечно.

— Не совсем, — ответил Лин. — Впрочем, сам увидишь.

3

Свет и звук

Труднее всего, пожалуй, осознать значимость собственных поступков — ведь мысль нематериальна, её внешние проявления не видны. Однако следует признать, что мы все принимаем участие в формировании окружающего мира и потому должны понимать значимость каждого своего слова, каждой мысли, каждого дела. Системы Контроля и зонирование — лишнее доказательство тому, что мы отвечаем за всё, что окружает нас. Иначе придётся отвечать уже им.

Отдохнуть за четыре часа они, конечно, не успели. Руку Пятый не залечил. Клео, естественно, не выспался, да и чувствовал себя по-прежнему плохо.

… После того как Арти покинул катер, они несколько минут сидели в тишине, Каин вяло старался подцепить совсем уже завядший салат на вилку, потом бросил это бесполезное занятие и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— И что теперь будет?

Нарелин массировал себе виски, чтобы хоть как-то прийти в себя. Нет, конечно, бывало и хуже, но поспать часиков шесть уж точно бы не помешало.

— Работать будем, — ответил он. — Нажрёмся стимуляторов и будем работать. Не привыкать.

— Какие стимуляторы, нам ничего нельзя, — огрызнулся Лин, гоняя по столу хлебный шарик. — Нет, вы-то себе контроллеры повесьте, особенно ты, Клео. А мы уж как-нибудь так.

— Ты как хочешь, а я себе на два часа ставлю красный, — сообщил Пятый. — Не хватало, чтобы ты ещё и меня потом вытаскивал из тренировочного режима

— А это тренировочный режим? — удивился Радал.

— Конечно, — хмуро ответил Лин. — Их несколько сотен разновидностей, и все, как один, тренировочные.

Нарелин содрал со стены пару красных контроллеров, один кинул Клео, а второй задумчиво подбросил на ладони.

— Может, мне тоже красный налепить? — спросил он. — На всякий случай, вреда уж точно не будет.

— А тебе-то зачем? — удивился Пятый. — Он же сказал, что ты всё хорошо перенёс.

— Башка тяжёлая очень, — честно ответил Нарелин. — Кажется, как будто неделю не спал. После Арти особенно.

— Тогда лучше поспи эти два часа, — посоветовал Пятый. — Ребята, ложитесь, — приказал он Радалу и Каину. — Давайте — давайте. Да, я знаю, что вы взрослые парни, но даже в закрытом режиме это всё-таки Сеть. Отдыхайте. Клео, ты ещё тут?

— Ложусь, — ответил блонди. — Нарелин, иди ко мне, вместе отдохнём. Только сними ботинки, ради всего святого.

— Ну не в ботинках же я буду спать!

Нарелин забрался в расширившуюся нишу и прижался к блонди. Тот приподнялся на локте, развязал узел Нарелиновых волос — эльф потряс головой, по плечам рассыпались чёрные пряди, и лицо его показалось совсем мальчишеским.

— Катер, сделай закрытую зону, — попросил Нарелин, откидываясь на подушку — и чтобы темно.

Когда вокруг них сомкнулись дымчатые стены, он молча уткнулся носом в грудь Клео и замер. Тот ласково погладил его по волосам, потом провёл рукой по спине.

— Почти как раньше, — прошептал Нарелин, — много лет назад. Только тогда у тебя была власть, а теперь мы оба беспомощны, как забракованные петы на аукционе.

Клео снова погладил его по волосам.

— Всё будет хорошо, — ответил он. — По крайней мере, петами на аукционе мы точно не станем.

… Когда ниша закрылась, Лин печально посмотрел на Каина и Радала и произнёс:

— А вот это, дети, называется любовь.

— Лин, не валяйте дурака, — попросил Пятый. — Зачем?

— А затем, чтобы они не смотрели на Клео и Нарелина странными глазами, — объяснил Лин. — Не виноваты они, что всё в их жизни так сложилось.

— Они что, спят вместе? — с интересом спросил Радал.

— Именно спят, мальчик, — покивал Лин.

— Вдвоём?! Это же запрещено! Это не по закону.

— Вдвоём. Точно так же как вы с Каином спали в одной кровати, — невозмутимо продолжил Лин. — Или ты имел в виду секс?

— Ну да, — немного растерялся Радал. — Обломайся, — мило улыбнулся Лин.

— Да ладно… — протянул Радал. — Мне-то что.

— Не люблю нездорового любопытства. А иногда и здорового. — Лин посерьёзнел. — Идите, спите.

Инфосеть на этот раз сюрпризов не преподнесла. Разрешение на воссоздание женщины-Барда и «анонимов» Нарелин запросил сразу, оставив «патлатых» и «сухарей» напоследок. Здесь тоже обошлось без трудностей. Когда они с Клео вернулись в катер, он был пуст — ни Сэфес, ни мальчишек, только в воздухе плавала большая призрачная рыба с унылым выражением на снулой морде. На боках рыбы читались полупрозрачные строки: «Мы все в Сети. Клео, помни про цвет моего гроба».

— Вот заразы! — воскликнул Нарелин и движением руки стёр рыбу из воздуха. — Клео, а ты заметил, как эта морда на тебя похожа? Это они твой портрет рисовали, гады.

Клео нахмурился, но тут же раздумал сердиться и лишь улыбнулся. В воздухе образовалась типичная «рабочая зона» — пара кресел, столешница, над ней светящаяся тонкая полоска, обозначавшая свёрнутый терминал.

— Не будем тратить время, — сказал он. — Давай пока узнаем, что представляют собой очередные наши подопечные. Только без повторного прыгания в инфосеть. Не по нраву мне эти парения в виртуальных мирах. Давай вначале посмотрим женщину, что ли.

Нарелин поудобнее устроился в кресле рядом с Клео. Голова болела, отдых, увы, не помог.

— Короче, — сказал он, морщась, — за что я люблю этот катер — за то, что он умный… Пусть обеспечит нам инфу по этой… бардессе, или как её там. Мне всё равно, откуда инфа пойдёт — из обычной инфосети, из официальной, по каналам Сэфес. Всё, что можно по нашему статусу. И вывести на терминал, плиз. По-человечески. Как на Эвене принято. Без всех этих шаров, спиралей и гласов с неба.

Информация, естественно, оказалась закрытой. В обычной сети она отсутствовала. Женщина, вернее, девушка, совсем ещё молодая, по имени Эхана, работала в системе Безумных Бардов всего восемь лет. Во время реакции Блэки на станции находилось трое Бардов, в том числе и она, причём у неё в это время был отпуск, на станции она оказалась случайно. Как только началась катастрофа, двое Бардов тут же вышли в Сеть — и почти мгновенно в ней сгинули. Эхана пошла вслед за ними и попала под воздействие монады, в которую входил Радал. Что характерно, те двое Бардов, спасать которых она поспешила, сумели вернуться. В отличие от неё.

«Анонимы» были вообще непонятно откуда, информация о них присутствовала только в Официальной Сети, весьма и весьма скудная. В ней говорилось о четырёх десятках потенциальных Маджента-контролируюших, с которыми пока не установлена связь. То есть официалы знали, что они есть, знали, что они входят в Сеть и оперируют с нею, но знакомиться с новичками не спешили.

— Кажется, с девушкой будет проще, — заметил Нарелин, пролистывая сводку. — Друзья её уже, считай, похоронили, а тут она возвращается. Обрадуются, наверное. Я про Бардов немного слыхал, но вроде бы ребята приятные.