Страница 5 из 43
Кристап, держа поднос с едой, подошел к столику.
— Выше нос, а то физиономия больно кислая, — сообщал он.
— Не кислая, а задумчивая. Ты когда-нибудь пробовал думать, пан Мирдза? Говорят, очень интересное занятие.
— Поди к бялту, — ласково предложил он.
Глянув на тарелки на подносе, я понял: жизнь-то налаживается. Картошечка по-сельски с зеленью и чесночком, сочное мясо с изумительной золотистой корочкой, овощи на гриле. Салат из свежих помидоров и огурцов. Хлеб, намазанный маслом с икрой щуки. И красивейший кофейник, от которого даже сейчас можно почувствовать аромат кофе и корицы.
Готовить в Ридзене умеют. Каждый раз, заходя куда-то поесть, искренне поражаюсь: как при такой кухне тут все ходят на своих двоих, а не катаются колобками по узким улочкам?
Столичные жители быстро подхватывают веяния моды в любой сфере и тут же используют в своем деле. Это уже отсюда все идет по другим городам Латрии. Как, впрочем, и везде.
Кристап плюхается напротив.
— Если я не ошибаюсь, кроме текучки, нам в ближайшее время ничего не грозит. Если бы не ушли на пенсию сразу четыре артефактора, то и нас бы не позвали.
— Не назначили, — поправил я. — У них же всегда списки приготовлены, если видят хороших спецов, то забирают к себе.
— Ясное дело, что не тыкают пальцем в небо, — фыркнул Кристап.
Некоторое время мы просто молча едим. Верно старшие говорят: во время еды не болтай, случится беда. Хотя бы потому, что можно испортить аппетит… или испортить себя и оказаться на койке лекаря.
— Жалеешь? — вдруг спросил он.
Я чуть не подавился от неожиданности.
Кристап попытался сочувственно похлопать меня по спине, но удалось увернуться.
— Жалею кого?
— Ага! Всё-таки кого!
— Кристап… — недобро начал я.
Тот изобразил полное непонимание на лице. Даже для убедительности взял петрушку в рот да так с ней и застыл.
— Что говоришь, пан Орбас?
— Будешь умничать — получишь. — И показал ему большой красивый кулак.
Кристап сделал вид, что испугался, правда, продлилось это каких-то пять минут, потому что ему это быстро надоело.
— Можешь сколько угодно изображать камень каменный, но факт остается фактом. Ты скучаешь по Ядвиге. Она тебе нравится.
Только страшным усилием воли я сделал несколько глотков и при этом не поперхнулся. Потому что… Потому что он прав. Можно говорить что угодно, но Ядвига мне нравится. Поначалу это казалось невероятным, но со временем стало ясно, что я к ней испытываю чувства, совершенно непохожие на просто дружеские или партнерские.
Хотелось большего. И совершенно не выбешивали ни её неугомонность, ни занудный черный год, ни плотоядный цветок у окна. Трогает мой безумно дорогой артефакторский стол — ради Ловкорукого. Решила перелезть через него — помогу. Хочет продавать не пойми что — тоже не проблема.
Выводило из себя только одно: высокий рыжий огненный маг. То есть изначально гончар из семейства Раудисов, а теперь — маг. Я не был слепым, видел, как они смотрят друг на друга. И этого делалось на душе мерзко.
Кристап на удивление не умничал, просто смотрел с пониманием.
— Как думаешь, — внезапно начал он. — А что, если нам на выходных съездить в Ельняс?
— Зачем? — приподнял я бровь.
— Да так… все равно надо понимать, что делать с лавкой. Или оставишь себе её, на старости лет будешь торговать артефактами?
— Жизнь прекрасна и удивительна, — философски ответил я. — Никогда не знаешь, чем она обернется.
Предложение неплохое, чтобы отвлечься. Мы оба прекрасно, знаем, что Ядвига где-то в столице, поэтому вряд ли будет случайная встреча. Но вот посмотреть, осталась ли на месте мастерская Раудисов — это уже интересно.
Прекрасно понимаю, что это очень глупо, но… кто сказал, что мы ведем себя разумно, когда речь идет о симпатии? Как ни странно, я с этим сумел смириться после первой юношеской влюбленности. Спасибо Ловкорукому, никогда не терял разума, но прекрасно понимал, что девушки любят милые безумства. Поэтому залезть к ней ночью с букетом цветов, а потом удирать от взбешенного папаши — это не «о ужас, как дурак!», а «прелесть, какой романтичный!».
Другое дело, что надо понимать, какую романтику любит конкретная девушка. Там от прелести до дурака один шаг. А то и меньше.
— Съездим, — кивнул я и, поколебавшись, добавил: — И заедем в Ельняс с окраины, чтобы проехать дом уважаемых пани Жойдь?
На этот раз поперхнулся Кристап.
Да-да, мой друг, думаешь, я слепой и не понимаю, к чему это все? Нет, помочь хочет Кристап искренне, но в то же время никогда не упустит возможности узнать и то, что нужно ему самому.
А ему надо понимать, осталась ли пани Василина или же уехала в Ридзене вместе с Радой? Заодно и разобраться, шагнула ли последняя дальше в знакомстве с этим белобрысым некромантом, как же его… Айварас Каус — какой-то там брат Ядвиги. Не мужик, а картинка из бабских романов. Даже шрам на шее какой-то картинный. Панночки смотрят и томно вздыхают.
Он явно заинтересовался Радой, а та и не против принять внимание. В конце концов, девушка свободная. А то, что Кристап скрипит зубами, ну так то его проблемы.
— Проедем, — сквозь зубы произнес Кристап, сдавшись. — Всё ты видишь.
— Давно тебя знаю, — заметил я.
Кристап закатил глаза и только шумно выдохнул. И то верно.
— Что можно было найти в этом Каусе? — проворчал он.
— Красоту и деньги, — хмыкнул я, выливая остатки кофе. Отличный, кстати, надо почаще забегать. — А учитывая, что все он заработал сам, то, скорее всего, и мозги.
— Ты так говоришь, словно его защищаешь.
— Нет, но глупо отрицать очевидно.
Кристап приготовился возмутиться, но я сказал быстрее:
— Это не значит, что стоит опускать руки.
Обычно после этого следовало ещё что-то, Кристап не мог, чтобы за ним не осталось последнее слово, но… Сейчас он напряженно смотрел куда-то за мою спину и меня толком и не слышал.
Чуть нахмурившись, я обернулся, пытаясь понять, что там так привлекло его внимание.
О… красное платье, черные локоны, аккуратная корзиночка на сгибе локтя. А ещё держит в коробочке два пирожных. И так это изящно выходит, что кажется, будто они — часть её туалета.
Всё очень ничего, но есть момент…
Девушка перевела взгляд и посмотрела на меня. На губах появилась улыбка.
— Ра…да, — услышал я выдох Кристапа.
Ну да, она самая. Панна Жойдь собственной персоной. И все в ней такое… вызывающее. Не одежда и вид, а сам факт присутствия здесь
Она подошла к нам, ни капли не смутившись.
— Привет! Приятно видеть старых добрых знакомых.
«Это твой некромант старый», — читалось на лице Кристапа.
Пришлось наступить ему на ногу под столом. Шумно выдохнул, перестал сверкать очами и улыбнулся. Ну-ка быстро!
Кристап пусть на меня и не смотрел, но прекрасно понял, что нужно.
— Здравствуй, взаимно, — тем временем улыбнулся я и отодвинул стул. — Составишь компанию?
Ожидал, что откажет про из женской вредности, но Рада присела. Кажется, у панны Жойдь было удивительно хорошее настроение.
— Ну как устроились? — спросила она. — Теперь тоже в столице?
— Хорошо, — ответил я. — Разбираться, конечно, придется ещё. Но, в целом, очень неплохо.
— Нам и не могло быть плохо, — проворчал Кристап. Я снова наступил ему на ногу. Он с трудом сдержал возглас и желание двинуть мне в бок, но тут же исправился: — Даже хорошо. А как вы?
— О! — Рада всплеснула руками. — Бабушка выбрала домик в Кошачьем переулке, там удивительно уютно. Мы заселились практически сразу, как только приехали.
Мы быстро переглянулись.
«Запомнил, куда идти, если что?» — вопрос без слов.
«Запомнил», — такой же ответ.
— Там и лавку открыли вместе с Ядвигой, — продолжила Рада. — Пока только начинаем, столько всего нужно сделать — голова кругом!
Хм, а глаза-то у неё сияют. Обычно Рада сдержаннее и ядовитее. А тут сияет словно девчонка, которой только подарили первый букет.