Этот огонь внутри

– Отстранённо? – Вика открыла лицо, – он же не какой-то незнакомый мне человек! Не тот «Сергеевич» из больницы, который в меня лазил после нападения. Он же твой друг, он же мой… я не знаю, друг ли… как он может беспристрастно и отстранённо на это смотреть? На меня?

– Ну ладно, не беспристрастно, но он на твоей стороне! Поверь мне, Вика! Он не ради того, чтобы найти изъян в тебе это делает, а чтобы помочь и наказать этого урода. Он обещал ему орудие преступления оторвать и вставить по-новой с другого конца!

– И что? Меня это должно утешить? Как я ему в глаза теперь смотреть буду, зная это?

– Боже мой, Вик, я не думал, что именно это станет проблемой! Что с тобой? Почему ты так к этому относишься? Это же его работа!

– Да потому что мне стыдно! – Вика встала с места и ушла к кухонной стойке, начала нервно собирать посуду в раковину, не зная к чему приложить руки. Как они могли? Как он мог?

Андрей подошёл со спины и обнял ее, поймав в капкан тёплых сильных рук, и заставил остановиться, прижался плотно к ней.

– Прости меня. Но тебе нечего стыдиться, в этой ситуации ты жертва и мы хотим тебе помочь, а не устыдить или уличить в чём-то. Мы хотим тебя защитить.

– А я не хочу быть жертвой! – дрогнувшим голосом прикрикнула она.

– К сожалению, выбор уже был сделан за тебя, – он приложил губы к её волосам.

– И поэтому вы сделали его ещё раз? Ты и Лёша?

– Вик, – Андрей мягко развернул её к себе лицом и заглянул в глаза, приподняв подбородок рукой, – я знал, что тебе это может не понравиться. Но ещё я чувствовал, что ты захочешь просто замять эту тему и забыть, спрятаться от неё в свою уютную норку и просто молча переваривать себя изнутри, не прося никого о помощи.

– Я не собиралась…

– Собиралась. Ты уже начала это делать. Ты избегала этой темы как могла все эти дни, не хотела говорить или вспоминать ничего ни про Диму, ни про Рената. Ты просто хочешь закрыть глаза на все их преступления и сделать вид, что ничего не было. По большей части потому, что чувствуешь в них свою вину, а не их. Это так не работает, поверь мне, как человеку, который делал это не единожды.

– Тогда ты должен понимать меня! А не предавать вот так, отдавая видео Разумову, чтобы он его под микроскопом изучал!

– Именно от того, что я понимаю, насколько это было разрушительно, я не согласен с тобой. Вика, ты отправляешь меня на лечение, пытаясь избавить меня от кошмаров и воспоминаний, которые несут вред и моей, и твоей жизни. Но с тобой ведь происходит всё то же самое. Ты ведь пытаешься зарыть эту травму, как я её зарыл, когда выписался, но она вылезала снова и снова.

– Это не травма!

– Я говорю не только о Диме, но и о твоём бывшем. Ты же даже не поняла, что в тот раз, когда рассказывала мне о нём и том парне Игоре, которого он избил, ты практически впала в паническую атаку точно так же, как и я. Ты погрузилась в это прошлое, оказавшись там внутри! Его заложницей! Я знаю это с изнанки, я вижу это! Вика, пожалуйста!

Вика слушала его и часто дышала, понимая, какой же он на самом деле огромный пласт сейчас пытается раскопать. Андрей ведь нацелился не только с Димой разобраться, но и с другой необъятной толщей черноты, живущей у неё в душе.

– Зачем? Зачем ты это делаешь?! Я только нашла всему этому место, я справилась, а ты начинаешь всё это ворошить… да просто рыть двумя руками по незажившему. Ты же… ты же… я…

– Вика, я не могу просто сидеть и смотреть, чувствовать как тебе больно! Как ты можешь этого ждать от меня? Ты же… ты же будто кровоточишь у меня на руках! Как я могу с этим жить?

– Так не надо! – выпалила она, не сразу осознав, что именно она сказала. А ведь это звучало довольно однозначно. Она ведь фактически предложила ему не жить с этим! Не жить с ней! Раз ему так не нравится.

– Я и не буду, – спокойно ответил Андрей. – Я не спрашиваю разрешения у людей в горящем доме, можно ли вынести их из огня. Я просто беру и несу. – Он смотрел ей в глаза так пронзительно, будто прожигал взглядом насквозь. По спине Вики побежали колючие мурашки, но она не могла даже моргнуть. – Я не буду спрашивать и у тебя разрешения спасти тебя. Даже если ты будешь ненавидеть меня за это. Ненавидь, если тебе так легче. А я буду любить и нести, пока это нужно.

С этими словами он обхватил руками и поднял её над полом, обжигающе горячо целуя в губы. А Вика лишь шумно вдохнула носом от неожиданности и утонула в нём и его невыносимой страсти всех спасать. Её спасать. И любить.

По щекам текло что-то даже сквозь закрытые веки, а в душе заворачивался необъяснимый и пугающий водоворот из любви и ужаса, которые смешивались в легковоспламеняющийся коктейль с неизвестными физическими свойствами. Он мог расплавить её, сжечь как кислота или исцелить, стоит лишь немного потерпеть первоначальную боль. Говорят, так приходит смерть, сначала невыносимо больно, а потом хорошо и покой.

Нет сильнее удовольствия, чем отсутствие боли.

Андрей осторожно поставил её обратно на пол и разорвал поцелуй, вытер сбежавшую слезу на щеке большим пальцем.

– Я не хочу причинять тебе боль.

– Тогда не делай этого, – не смогла удержаться она.

– Я не могу позволить сделать это другим, как ты не понимаешь?

– Тогда дождись, пока я буду гореть, прежде чем спасать меня! – Вика вывернулась из его рук и быстрым шагом ушла в спальню, резким движением отодвинула задёрнутую плотную штору, чтобы утренний свет залил комнату. Подхватила сумку Андрея с пола и поставила её на кровать, с громким вжиком расстегнула молнию на ней, отвернулась к тумбочке рядом с кроватью и вынула из верхнего ящика дневник Андрея, который он тайком от всех не собирался брать с собой. Уложила его, хотя точней будет сказать, кинула в сумку и тут же застегнула.

Андрей, стоящий всё это время в дверях комнаты, конечно же, всё это видел.

– Что ж справедливо, – отметил он, кивнув на этот её жест. Он решает за неё, как и когда её спасать, а она приложит к его лечению свою руку.

– Покажешь своему терапевту все свои записи, включая последние про меня и Ольгу, – добавила Вика к своим действиям и встала перед Ветровым, упрямо сложив руки на груди. В эту игру могут играть и двое. – Ты же хотел опустить всю эту семейную историю, да? Чтобы тебя только от армейских воспоминаний лечили?

Андрей вздохнул и тоже сложил руки на груди. Они оба завязались каждый в свой узел и стояли так несколько мгновений.

– Не хочу вот так уезжать, – первым не выдержал Андрей. – Ты права, мне стоило сначала обсудить передачу видео Разумову, а потом уже действовать. Но это бы никак не повлияло на моё решение, я бы тебя просто уговорил до того, как отдал его.

– Спасибо и на том, – Вика сжала губы, – ты просто не знаешь, что для меня всё это значит. Все эти передачи дурацкого видео, Дима Оле, ты Разумову, будто я тут вообще ни при чём, словно вы мной делитесь, как вам вздумается. Мне одного Рената для всего этого хватало, который швырнул меня Диме как кусок мяса собаке за хорошую службу…

– Что? – изменился в лице Андрей.

Вика только в этот момент поняла, что проговорилась. Ведь она не рассказала ему то, что слышала, вроде бы из уст Рената о том, что это он нанял Диму и в оплату его услуг «подарил» ему вечер с Викой в постели. По сути, распорядился как вещью. Но она хотела рассказать это позже Андрею, когда он вернётся с лечения, иначе он не захотел бы вообще уезжать. А теперь, кажется, она всё испортила.

– Что это значит, Вика? – Андрей сердился, это было видно.

– Блин, – она отвела глаза, прикусывая язык. Да, она помнила обещание больше не врать и ничего не скрывать.

– Какой ещё блин? Ты обещала! Что ты ещё мне не рассказала?

– Вот честно, не многое, потому что половину сама не помню. В те дни, когда я торчала у Рената, у меня в голове был полный кавардак, и я не знаю точно, что из этого настоящее, а что плод больной фантазии или температурного бреда, а что он и вправду сказал.

– О господи, ну как я могу после этого уехать?