Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 12



– Они – по делам, а ты в кабак.

– Точно.

– Деньги уплыли, квартира тоже.

– Ну так… – мужичонка кашлянул в кулачок. – Кабы знать наперед…

– И что бы ты сделал? Вместо трех лимонов десять потребовал? Или от коньячка первостатейного отказался? – черноволосый пассажир фыркнул. – Нет, братец! Ничего бы ты не изменил. Судьба твоя, значит, такая.

– Здрасьте! Я ж комнатушку мог сперва выпросить!

– Ну, выпросил бы, а дальше? Если квартиру в пять дней пропил, то с комнатой расправился бы за пару суток. Куда как проще! Дурак ты, братец, а дураков жизнь учит. Хочешь жить – живи. Пой, а не ной. Правильно говорят: человек сам кует свое счастье. Так что – молот тебе в руки и вперед.

– Ага, как же! – Бродяжка чуть привстал, насупленным взглядом побродил по залу. – А вот я тебе покажу сейчас, кузнец-удалец, полюбуешься… Ага! Видишь вон тех двух шалав? Те, что в мешке роются…

– Ну?

– Вот тебе и ну. Сколько знаю их, столько и пьют. Вот с такусеньких лет. Папа с мамой приучили. На свалке родились, там и выросли, там и образование поимели половое. А такие, удалец, много не накуют… Сколько им думаешь? Сорок, пятьдесят? А вот фига! И двадцати пяти нет! Ножки, как спичечки, рожи рябые, – такой вот получается молот! Так что иди-ка ты со своим кузнечеством куда подале! Других учи…

Крякнув, пассажир взглянул на головастого бомжа с оттенком уважения. Поднявшись, шагнул было в сторону, но тут же вернулся.

– Ладно, философ, принято. А теперь подскажи, где тут у вас желудки поправляют? Буфет-то, я вижу, прикрыли.

– Правильно. До шести утра. Но если невтерпеж и деньги водятся, шагай через площадь. Там забегаловка. Ночное видео плюс котлеты с капустой.

– Хмм… И почем тамошние котлеты?

– Спросишь, скажут, – мужичонке разговор явно наскучил. Должно быть, обиделся на "дурака". Кивком поблагодарив за совет, пассажир зашагал к выходу. Покидать теплое помещение, ой, как не хотелось! Однако желудок диктовал свое. От дверей тянуло стылой злобой ко всему живому, за покрытыми изморозью окнами тускло мерцали звезды безжизненного космоса. Достав из кармана вязаную шапочку, черноволосый натянул ее до самых бровей, не без труда преодолев сопротивление тугой пружины, вышел наружу.

Ледяными ладонями стужа огладила щеки, сыпанула в лицо морозным крошевом. Остановившись, пассажир задрал голову. Звездами благовещенский край оказался богат. Яркие, крупные, они беззвучно влекли к себе, покалывали крохотными лучиками. Если б не холод, смотреть бы и смотреть в такое небо. Точно также выглядел город на подлете…

Поежившись, он повертел головой. На небольшой площади парили выхлопами автобусы, одинокое такси безуспешно помаргивало зеленым огоньком. Чуть дальше, за изгородью, где простиралось летное поле, чернели хищные силуэты боевых вертолетов и истребителей. Немудрено. До границы с Китаем чуть больше сорока километров. Без бдительности – никак.

С шипением втянув в себя воздух, черноволосый гигант повернул обратно. Вновь скрипнула чудовищной крепости пружина, зал окутал жилым теплом.

– Слушай, философ, тебя как звать?

– Что, любопытно? – золотушный мужичок склонил голову набок. Страха в нем не чувствовалось. Да и кого бояться? Случайного пришлого? Он, слава Богу, находится на своей территории. – Ну, предположим, Морис. Что дальше?

– А меня, предположим, Геннадий, – черноволосый кивнул в сторону выхода. – Может, нам вместе прогуляться в эту твою забегаловку? Скучно одному. Посидим, поболтаем. Плачу, разумеется, я.

Последняя фраза оказалась магической. Мужичонка замялся. Уже привстав, в сомнении бросил взгляд в сторону очереди на деревянную решетку. Геннадий фыркнул.

– Брось! Пока до тебя дойдет, утро десять раз наступит. А со мной все надежно. Базар, капуста, видики, котлеты. Если сомневаешься, могу билет показать.

– Ладно, пойдем, – Морис поднялся. – А то заблудишься ненароком.

– Билет-то показывать?

Морис думал недолго. Прищурившись, кивнул.

– А как же? Обязательно!..

Глава 2

Забегаловка оказалось не ахти какой, но котлеты с капустой в ней действительно нашлись. Перетрудившийся за день видик временно не работал, но Геннадия это вполне устраивало. Морису было все равно. Чавкая, он припал к тарелке, едва ее поставили перед ним на стол. Было ясно, что он голоден. Полюбовавшись аппетитом соседа, Геннадий попросил повторить порцию и ко всему прочему заказал бутылку вина.



– Это еще для чего? – Морис сухо сглотнул.

– Не волнуйся. Пропивать тебе более нечего.

– Тогда зачем?

– А затем, что мы идем к высшей форме эгоизма – ощущению чужой боли, как своей собственной! – продекламировал Геннадий. – Тебе ведь не сладко, это видно. В моих силах приуменьшить твои страдания.

– Кто страдает-то!.. Ничего я не страдаю!

– Ладно заливать. Не страдает он… Все мы – страдальцы разновеликой масти. Покажи мне хоть одного счастливого человека, и я отгрызу свою руку. Хочешь, правую, хочешь, левую. Когда про человека говорят, что он в прострации, на деле подразумевается, что он в просрации. Такой вот дурной каламбур. Мудрецы страдают от большого ума – практически также, как глупцы страдают от недостатка оного. Люди же среднего умишка мучатся оттого, что они средние.

Жадными глазами Морис проследил, как Геннадий разливает вино по неказистым фужерам.

– Ты сам-то, командир, к кому себя причисляешь? К мудрецам конечно?

– А вот и нет! К самой, что ни на есть, средней категории. Хотя и дипломат, между прочим. Пару лет оттрубил в Канаде, потом Англия, Люксембург… Сейчас вот накручиваю педали из братской Монголии.

– Не поглянулось у ханбатыев?

– Отчего же… Монголы – интересные люди. Только устал я, Морис. Опаскудили чужие красоты. На родину потянуло. Есть у меня, понимаешь, одна заветная программка. Можно сказать, правительственного значения. Все ждал и откладывал, а нынче решил взяться. Годы идут, солнце угасает. Если не я, то кто же?

– Кто же, если не я, – фыркнул Морис. – Прямо как в песне…

– Видишь, какой ты эрудит! Помнишь, – Геннадий поднял фужер. – Ну что, камарад? За все сущее на нашей грешной? Винцо, конечно, паршивенькое, однако виноградом чуток все же пахнет, – уже плюс! Короче, не будем привередничать. Ойкнули!

– Ойкнули, – Морис расправился с фужером в мгновение ока и снова схватился за вилку. Сжевав последний котлетный кус, блаженно вздохнул.

– Все, командир, можешь узлами меня вить, на голову ставить. С милым сердцем спою и станцую.

– Верно, и с теми риэлторами также получилось?

– Ну, не совсем, но в общем… Слаб я на эти дела, каюсь. Поднесли стакашек – вот и купили с потрохами.

– Продажный, выходит, ты человек?

– Продажный, как есть…

– Ладно, подумаем про твою цену… А пока зови меня Геннадием. Читал про крокодила Гену? Вот я и есть Гена. Не надо "командиров".

– Как скажете вашевысокоблагородь. Я теперь на все согласный.

– Ну-у… До высокоблагородия я, братец, не добрался. Хотя была одно время мыслишка стать "вашим благородием". А там – кто знает, может, и до "вашего превосходительства" дотянулся бы.

– Это, типа, до генерала?

– Вроде того…

– Уважаю… – Морис взглянул умоляюще. – Еще фужерчик не пожертвуйте, ваше благородие?

– Один нет, а больше, пожалуй, не стоит. Нам еще лететь и лететь. В целости и сохранности добраться до любимой родины.

– А далеко она – твоя родина?

– Четыре часа лету. Славный город Зарайск. Слыхал о таком?.. Ладно, молчи. Вижу, что нет. А зря. Город чудесный. Триста тысяч жителей, семь кинотеатров, одна филармония и три вполне приличных техникума. Один из них, между прочим, я и закончил. В энные сроки и в энном году.