Обещаю быть твоей

— Хочешь сказать, он просто так ее отпустил?

— Послушай… Лика единственная, то покидал этот дом на весь день. Ты знаешь, где она была?

— Не неси чепуху, с ней охрана.

— Ты так сильно в них уверен? — парирую. — Кто-то ведь подкинул мне записку.

Я вижу, что он пытается подумать в этом направлении, но поверить в то, что мать его сына способна на такое — сложно. Особенно, когда есть та, которая уже предавала.

— Прощай. Надеюсь, с тобой все будет в порядке.

Я иду к выходу из спальни, но у двери останавливаюсь:

— Я буду тебя ждать.

— Почему?

— Потому что пообещала быть твоей.

Я выхожу из комнаты, едва сдерживая рыдания. Пока не знаю, куда пойду, но уверена, что здесь мне делать больше нечего. Побыв рядом с его ребенком, я окончательно убедилась в том, что Игорь мне больше неинтересен. Если я буду в безопасности за границей, поеду. Лишь бы не бояться. А тут я боялась. Не чувствовала себя спокойно, дергалась, не зная, кто следующий вгонит нож в спину. Я совсем не ожидала, что Богдан поверит всем, кроме меня. Надеялась, что что-то может получиться.

Когда выхожу на улицу и сталкиваюсь с пронзительным ветром, еще не до конца осознаю, что это конец. Что за мной никто не выйдет, не позовет назад и не скажет, что верит. Я понимаю это лишь тогда, когда мне помогают сесть в машину, вручают документы и билет к подруге. Стоит машине выехать из ворот, как меня пробирают рыдания. Я не могу сдерживаться, плачу, роняя крупные слезы на ладони.

Глава 54

Лера

— Лер, я заказываю круассан с клубникой и шоколадом, ты что-нибудь будешь? — спрашивает Оля, отвлекаясь от экрана смартфона.

— Нет, наверное. Спасибо.

— А завтракать что? — удивленно переспрашивает подруга. — Давай закажем что-то, ты сильно похудела.

— Да, давай, — равнодушно отвечаю, скорее из необходимости, чем от желания.

Я действительно похудела. Сбросила семь килограммов за две недели. Забывала завтракать, ужинать, обедать. Были случаи, когда ела раз в день и то потому что Оля замечала и заставляла. Сегодня вот придется позавтракать, потому что она заметила, что я ничего не ела. Да и не хочу. Как-то не лезет. Как представлю, что нужно есть этот круассан, так и начинает тошнить.

— Лера, ты выбирать будешь?

— Да-да, — я киваю и утыкаюсь в телефон.

Оля перечисляет наименования, будто сама я их прочитать не в состоянии, а затем спрашивает, какой из них я буду.

— С лососем и зеленью давай, — равнодушно пожимаю плечами, пытаясь выдавить улыбку.

Оля добавляет круассан в корзину и делает заказ, я же снова возвращаюсь к окну и смотрю на красивую лужайку дома.

— Лер, кофе будешь?

— Да, давай.

Оля оказалась единственным человеком, который меня не раздражает. С которым я могу говорить спокойно, зная, что она ни о чем не будет спрашивать. С Настей мы разговариваем редко, но это из-за разных часовых поясов и ее постоянной занятости сыном. Мы и раньше не каждый день созванивались, а уж теперь…

— Держи!

Оля ставит на подоконник стаканчик горячего эспрессо, который я тут же подношу к носу, чтобы вдохнуть аромат свежего кофе. Пожалуй, это единственное, что я могу впихнуть в себя без отвращения.

— Лер…

— Не надо, Оль. Я все понимаю.

Подруга лишь хмыкает, но любые попытки поговорить прекращает. Уходит в другую комнату, оставляя меня на кухне наедине. Я выпиваю эспрессо несколькими глотками и сажусь на подоконник, глядя все туда же.

Я действительно все понимаю. И то, что довожу свой организм, который уже начал подавать первые сигналы бедствия. И то, что пора прекращать бесцельно слоняться по дому и смотреть в окно. Нужно с чего-то начинать, доводить знания языка до совершенства, искать работу. Я ведь не могу постоянно сидеть на Олиной шее. Я ведь даже не выполняю элементарную уборку, мытье посуды, стирку. Могла бы помочь Оле, а не могу. В последнее время даже разговариваю с трудом.

Единственная отдушина — Тимофей. Я могу часами исполнять роль внимательной няни, смеяться, веселить его и играть с ним игрушками. С Тимофеем я ощущаю себя живой даже сейчас, когда лучше бы умереть и не чувствовать ничего. Он вселяет в меня надежду, что однажды я вернусь к нормальной жизни и стану той, кем была прежде.

— Лера, доставка!

За мыслями даже не услышала звонок в дверь. Да и если быть честной — есть я и правда не хочу. Лучше уж так…

Но Оля непреклонна. Приносит пакеты на кухню, достает наши круассаны и Тимофея кашу. Кивает мне на стул. Едим мы в полном молчании. Тимка что-то бормочет себе под нос, я же пытаюсь впихнуть в себя лосось и траву, которой напичкана огромная булка. Получается так себе, но я стараюсь до тех пор, пока не чувствую, что еда попросту рвется назад.

Зажав рукой рот, я бегу в уборную и оставляю там те жалкие кусочки которые съела. А еще эспрессо, но это и неплохо. Будет повод выпить еще один. Когда в желудке ничего не остается, поднимаюсь на ноги и умываюсь. Смотрю на себя бледную и истощенную. Нужно взять себя в руки, обязательно. Вот только как это сделать — не знаю. С психологами я работать не хочу. Чувствую, что не выдержу этого копания в себе. Я запретила себе даже думать о случившемся. Стерла из памяти все что было до…

Хотя как стерла… пытаюсь каждый раз отвлекаться на красивый вид из окна.

Когда выхожу из уборной, тут же натыкаюсь на Олю, которая расхаживает взад-вперед под дверью.

— Это уже ни в какие рамки. Дошло до того, что ты и кусочка съесть не можешь. Завтра же… завтра же поедешь на обследование в клинику.

— Оль.

— Не Оль… страшно на тебя смотреть. Пожалуйста, Лера… я очень тебя прошу, умоляю даже, пройди обследование, начни пить витамины и есть, в конце концов. На живого мертвеца похожа.

— Просто лосось не свежий, — отшучиваюсь, но Оля не отступает.

— Ты собираешься это прекратить? — с шумом выдохнув, спрашивает она.

— Что это?

— Страдать. Я прекрасно понимаю твои чувства, но может хватит? Ты же доводишь себя до медленной и мучительной смерти. Дальше будет только хуже.

Я пытаюсь что-то возражать, потому что не хочу к врачу, обследований и уколов. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Ты думаешь мне легко? — наконец, говорит Оля. — Мне трудно. Я родителей в один день потеряла и с того света вернулась, чуть не оставив сына сиротой. А ты думаешь, тебе хуже всего? Прекрати страдать и возьми себя в руки. Жизнь твоим Богданом не кончилась. Он течет, бурлит в твоих венах. Пока еще… продолжишь так дальше — долго не протянешь.

С этими словами Оля уходит, а я обхватываю себя руками. Зачем? Зачем она его вспомнила? Мой воспаленный мозг тут же воспроизвел его образ, и я никак не могла это остановить. Просто смотрела перед собой и видела Богдана.

Наверное, Оля права и мне действительно стоит пройти медицинское обследование. Хотя бы для того, чтобы не сойти с ума и не умереть. Хотя… кто будет обо мне плакать, кроме нее и Насти?

Глава 55

Лера

— Едите плохо, да? — уточняет доктор на английском.

— Да, — отвечаю едва слышно. — Тошнит жутко даже от запахов.

— А раньше? Две-три недели назад? — спрашивает, изучая мою медицинскую карту, которую я привезла с собой.

— Нет.

— И что же послужило стрессом, что вы перестали есть?

— Эмоциональное потрясение.

— Не скажете, какое?

Я мотаю головой. Зря вообще сюда пришла. Меня наверняка уже определили в группу проблемных пациентов, которых впору отправлять к психологу или психотерапевту. Похудела я слишком сильно. Кости начали выпирать заметно, да и под глазами залезли тени.

— Хорошо. Выпишу вам направление на анализы. Через пару дней они будут готовы. Сейчас старайтесь есть побольше фруктов и овощей, меньше мяса и рыбы. Определите продукты, от которых вас не тошнит. Кстати, обязан спросить. Незащищенные половые акты в последнее время были?