Страница 4 из 11
— Извините, может, вы хотите впереди сесть? — участливо поинтересовался у меня водитель. — Если да, то могу перестелить.
— Нет, все нормально, — поспешил я успокоить его. — Я не в том положении, чтобы привередничать.
Показывая, что оценил мою самоиронию, парень изобразил вежливую улыбку и услужливо пригласил нас садиться, после чего сам захлопнул двери. На мой вопросительный взгляд Марина односложно пояснила:
— Тариф «Премиум-плюс».
А, вот оно что. Тогда все понятно. Мне, как владельцу личного авто, нечасто приходилось пользоваться услугами такси. А если и доводилось, то заказывал себе самый дешевый вариант. Привычка экономить, въевшаяся в подкорку после проживания под одной крышей с отцом-пьяницей, засела во мне прочно. Не удалось мне изжить ее даже когда попал в ГУБИ и скопил на своем личном счету весьма солидную сумму из семи цифр. Поэтому об уровне сервиса столичных извозчиков я мало что знал. Но обслуживание приятное, черт подери, отрицать не буду.
— В кармашках перед вами есть вода и леденцы, — подсказал шофер, когда сел за руль. — Угощайтесь.
Сперва я хотел отказаться от его предложения, но потом вспомнил, что не пил неизвестно сколько дней, и не удержался. Я взял маленькую бутылочку и, с шумом сминая тонкие пластиковые бока, в один присест всосал в себя все ее содержимое. Блин, даже не заметил, как вылакал! Жидкость провалилась внутрь, словно в бездонный колодец, ни разу не булькнув. А таксист, изредка посматривающий на меня в зеркало, похоже, только уверился в подозрении, что я страдаю от жесточайшего бодуна. Ну и хрен с ним. Вот я еще перед посторонними не оправдывался.
— Мариш, — негромко позвал я девушку, стараясь говорить так, чтобы водитель меня не услышал. — А сколько я… ну, отсутствовал?
— Сегодня у тебя сороковины, Юра, — таким же шепотом поведала мне спутница. — Я тебя провожать приходила и вот…
— Охренеть… символичненько.
Значит, уже сорок суток прошло с того дня, когда я сошелся с ордой упырей в неравной схватке. Занятное совпадение, ничего не сказать…
— Извините, а вы не могли бы выключить радио? — попросил я таксиста.
Не то чтобы звучащий в салоне авто приглушенный бубнеж сильно мешал мне размышлять, но все-таки обдумать предстояло слишком многое. А потому хотелось заняться этим в полной тишине. Однако водитель как-то странно на меня покосился, подняв взгляд на зеркало заднего вида, а потом осторожно сообщил:
— У меня все отключено.
— Действительно, Юра, в машине тихо, — поспешила заверить Марина. — С тобой точно все в порядке?
А я глупо сидел с пустой пластиковой бутылкой в руках и не знал, что ответить. Разве это порядок? Или смерть все-таки повредила мой рассудок? А может один из тех мертвых голосов, взывавших ко мне в могиле, каким-то образом привязался ко мне и преследует? Господи, ты вызволил меня, так дай же теперь сил не сойти с ума…
Глава 3
С начала нашей поездки не прошло и часа, а мы уже приехали к дому Марины. Она великодушно разрешила мне воспользоваться ванной комнатой, где я и скинул свой провонявший сыростью погребальный наряд. Стоя обнаженным напротив зеркала, я с тоскливой грустью рассматривал произошедшие с моим телом метаморфозы. От спортивного и атлетически сложенного Факела ныне осталась лишь бледная тень.
Мои упругие мышцы истаяли, кожа истончилась, став дряблой, как у больного старика, а на плече, груди и животе появились длинные безобразные шрамы, из которых торчали кривые стежки веревочных швов. Ну да, кто в морге станет заморачиваться с мертвецом и шить его аккуратно? Но самые жуткие перемены произошли с моим лицом. Заострившиеся черты и впалые щеки делали меня похожим на какого-то закоренелого уголовника, бежавшего с собственной казни. А глаза… ух, дьявольщина! Они теперь выглядели порталами в потусторонний мир, где на небосклоне из страха вместо солнца ярко сияет боль.
Клянусь, меня самого пугали эти темные провалы на собственной физиономии! И я искренне удивился, как Маришка не побоялась пускать обладателя таких мрачных буркал к себе. Теперь-то понятно, почему вредная бабуська с кладбища так припустила от нас, стоило мне только на нее взглянуть. Даже и не знаю, как мне принимать свою обновленную внешность. Отчего-то пришла истовая убежденность в том, что отпечаток сорокадневного пребывания в могиле уже никогда не изгладится.
Отвернувшись от зловещего отражения, я переступил бортик ванной и включил воду. Первые едва теплые капли, попавшие на мою кожу, показались брызгами раскаленного металла. Выматерившись сквозь зубы, я поспешно повернул рычаг смесителя до крайнего положения, обрушивая на свою голову ледяной водопад. Ну вот, так еще терпимо…
Схватив кусок мыла, предназначенного для мытья рук, я приступил к гигиеническим процедурам. В холодной воде пены образовывалось до обидного мало, а потому я трижды проходился по всему телу, надеясь смыть с себя въевшийся запах сырости, земли и тлена. В сторону разномастной батареи цветастых пузырьков с гелями, бальзамами и шампунями, которыми пользовалась Марина, я даже не смотрел. В моем случае вообще лучше всего бы подошел хороший такой брусок хозяйственного мыла, грамм эдак на четыреста. Но чего нет, того нет.
В душе я пробыл, пожалуй, не меньше часа, но так и не добился удовлетворительного результата. Я выскреб свою кожу до стерильного поскрипывания, вытряхнул из волос килограмм земли, но чертов смрад все равно остался со мной. Я закрывал глаза, и снова чувствовал затхлую вонь подгнивающего дерева и сочащейся в гроб застоявшейся влаги. Невзирая на то, что первый свой вдох за сорок дней я совершил уже на поверхности, представление о том, как пахнет внутри могилы гвоздем сидело в моем сознании. Этот тяжелый дух будто бы въелся мне в нос, отравляя своим присутствием любой воздух.
Посчитав, что большего добиться уже не смогу я, выходя из ванной, задвинул подальше в угол неопрятную кучку сброшенной парадной формы. Надевать это на себя я точно не стану. Попрошу у хозяйки мусорный пакет и вышвырну в ближайшую помойку. Лучше уж голышом идти по улице, чем в посмертном параде.
Свою бывшую девушку я обнаружил в комнате. Она напряженно сидела на краю кровати, сцепив руки в замок, и не моргая глядела в одну точку. При моем появлении Марина заторможено подняла на меня глаза, но осмысленности в них не прибавилось ни на гран. Ее вид заставлял сердце обливаться кровью, и мне захотелось во что бы то ни стало растопить эту ледяную отчужденность между нами.
— Спасибо тебе, и извини, что напугал, — произнес я, вкладывая в эту неуклюжую благодарность всю ту теплоту, которую испытывал по отношению к молодой красавице.
Вот только хреново у меня получилось. Осипшее горло исторгло из себя какую-то пародию на человеческий голос, резанувшую по ушам, как скрип пенопласта по стеклу. А собеседницу так и вовсе дрожь пробрала.
— Ты очень много сделала для меня, Марина, — продолжил я, сникая все сильнее с каждым новым словом. — И я не стану тебя терзать своим присутствием. Я прекрасно понимаю, каково тебе находиться рядом с… таким. Мне надо идти, пока…
Я как можно быстрее выскочил в коридор, схватил по пути свои провонявшие тряпки, но уже у самой входной двери меня остановил оклик Маришки:
— Юра, ты что, с ума сошел?!
— Почему? — глуповато отозвался я.
— Ты собрался идти на улицу в полотенце?
— Да хоть без него! — порывисто сдернул я с себя единственный элемент банного облачения и протянул девушке. — Твой страх заражает меня, и я не хочу быть причиной твоих мучений. Для нас обоих будет лучше, если я просто уйду.
— Прекрати вести себя, как обиженный подросток, — грозно сверкнула глазами девушка и многозначительно сложила руки на груди.
И мне в самом деле стало стыдно за свою выходку. Вот вроде взрослый мужик, а устроил тут невесть что…
— Прислушайся к себе, — предложил я. — Разве инфестат в твоем доме это то, чего ты желаешь?