Конторщица-2

– Да нормально, – опять зевнул Петров, – сейчас уже Михалыч со смены вернется – откроет.

– А у него разве ключ есть? – удивилась я.

– Вот бабы дуры, прости господи, – покачал головой Петров, – слесарь он.

Честно говоря, расстроилась я капитально. С Горшковым надо решать. Дальше тянуть некуда. Но вот встречаться с «высокочтимой» Элеонорой Рудольфовной неохота до крика.

Я выяснила у Петрова адрес лидочкиной свекрови и быстренько распрощалась. После работы наведаюсь.

Глава 6

Десятая пятилетка потихоньку закруглялась, но высшее образование все еще было необязательным. Для нормальной жизни большинству вполне хватало техникума, а многим и школы. Лидочка Горшкова исключением не была. Согласно диплому, она блестяще, всего-то с двумя четверками (по пению и по охране труда) закончила провинциальный железнодорожный техникум. По всем же остальным предметам, Лидочка была круглой троечницей.

Поступать в ВУЗ с таким неубедительным дипломом мне казалось сомнительным, но Иван Аркадьевич обещал посодействать. В плюс шло и целевое направление от руководства депо «Монорельс».

Так что я надеялась.

Но при этом готовилась капитально.

Времени оставалось все меньше и меньше, и я до того обнаглела, что даже на работу теперь таскала учебники, чтобы почитать в свободную минутку. Что любопытно, коллеги не раз меня засекали, когда я, к примеру, штудировала учебник Розенталя на рабочем месте, но не осуждал никто: стремление к учебе приветствовалось и преступлением не считалось.

Это утро я решила посвятить творчеству Колмогорова, так как пачку приказов по планированию перевозок еще не принесли, и примерно минут сорок у меня в запасе было.

Я как раз героически пыталась победить тригонометрические функции, когда явился мой фан-клуб (так я их про себя начала называть, после того, как они взяли на себя работу с письмами моих читателей).

– Лида! Ты не представляешь! – с порога заявила Репетун и я напряглась.

– Да! – кивнула Максимова и я, мысленно плюнув на все эти тангенсы и тождества, отложила учебник и задала провокационный вопрос:

– Что случилось?

Шлюз открылся и на меня хлынул информационный поток. В общем на обычные письма Максимова и Репетун отвечали вполне прилично, но попадались вопросы, которые ставили их в тупик.

– Ну, вот, смотри, – горячилась Репетун, лихорадочно роясь в толстой пачке раскрытых писем, – Вот оно! Ольга М. из деревни Зюзино спрашивает, «…если я каждый вечер буду мазать «Одуванчиковый» крем для рук, мой Васечка вернется?». И вот что ей я должна отвечать?

– Пиши, пусть чередует с «Ромашковым», – продиктовала я, а Максимова сдавленно хрюкнула.

– А вот слушай, что у меня. Пишет читательница Нина А. из села Муляка, – хмыкнула Максимова:

– «…Доброго дня, дорогая редакция. Я доярка, у меня трое детей. Замужем не была. Я использую, как вы и советовали, репейниковый шампунь, чтобы волосы не секлись. Поэтому волосы у меня стали очень густыми и красивыми. Но Федя все равно жениться не хочет. Что мне делать?..».

– Пусть попробует «Пихтовый», – пожала плечами я и вздохнула.

– Смотри, Лида, тут тебе даже мужчины пишут, – улыбнулась Репетун и помахала измятым конвертом.

– Их тоже крем для рук волнует? – удивилась я.

– Да вроде нет, – хихикнула Репетун и зачитала, – какой-то Сергей Л., спрашивает: «Здравствуйте! Я пользуюсь кремом для бритья «Мыльный» от фабрики «Свобода» и одеколоном «Саша». Но женщины меня все равно не любят и, к тому же, мстят. Вот недавно наш директор похвалил одну бабу с третьей бригады, хотя я работаю лучше. Ей дали Почетную грамоту, а мне – нет. Но я ей ничего не сказал. Борьба с сисястыми соперницами за похвалу самого главного – не моё. И в жизни, и на производстве! Я пишу это в надежде, что в своей рубрике вы развернетесь и начнете давать больше советов нам, мужчинам. А еще я пишу стихи о писателях. Могу прислать почитать…».

– Мда.., – вздохнула Максимова.

– Так что ему ответить? – повторила Репетун с досадой.

– Напиши так, – задумалась я, – «Сергей, вы, конечно, большой молодец, писать стихи – это хорошо. И одеколон «Саша» – тоже хорошо. Но попробуйте понять, что каждому – свое, перестать обижаться на женщин и винить их во всех своих неудачах».

– Погоди, это не все, – Максимова зачитала еще какое-то письмо. – Письмо от Маши О. «…месяц назад мы с Алёшей поженились и живем у его родителей. Квартира двухкомнатная, там еще живут его старшая сестра и бабушка. Я делаю маски для роста волос из натертого лука, а они говорят, что воняет. Уважаемая редакция, как мне убедить их, что это полезно?..».

– Пусть попробует чесночный ополаскиватель и через три дня они ее сами попросят вернуться к луковым маскам, – закатила глаза я.

– Тебе всё шуточки, а человек, между прочим, совета спрашивает, – укоризненно посмотрела на меня Максимова.

– А переехать в отдельную квартиру Маша с Алёшей не пробовали? – зависла я и Репетун с Максимовой взглянули на меня, как на дурочку. И тут я поняла, как много об этом времени мне еще предстоит узнать…

Наше совещание продолжалось добрых полчаса: поток жаждущих «волшебных» знаний, которые моментально решат все их проблемы, не иссякал. Наконец, все затруднения читателей мы преодолели, на письма ответили, коллеги ушли, а я задумалась. Машинально раскрыла учебник, но мысли витали далеко и от синусов, и от косинусов.

Из мечтательно-созерцательного состояния меня вывел приход Зои Смирновой.

– Лида! – сказала она, многозначительно посмотрела на меня и протянула коробку с каким-то хламом. – Вот!

Я удивилась:

– Это что?

– Календарики, настенные календари, тематические значки, статуэтки и сувенирные альбомчики для рисования… много всего, в общем…

– Зачем?

– Мы же с тобой вчера про делегацию на Олимпиаду говорили, – надулась Зоя и прижала коробку к груди.

– И что?

– Вот я тебе первой все и принесла! Выбирай. В счет зарплаты.

Я окинула все это «богатство» взглядом. Выбирать было откровенно нечего. И не потому, что плохо исполнено, просто я копить лишнее барахло не люблю.

Еще в моей прошлой жизни, когда мы только-только начинали ездить в Египетско-Турецкий туристический округ, мы там с азартом гребли все подряд: магнитики, чашки с видами пирамид, какие-то статуэтки с котиками и богом Ра. Все это добро мы с упоением коллекционировали, дарили родственникам и знакомым. Считалось неприличным вернуться из отпуска из-за границы и не привезти коллегам по магнитику. И вот в один прекрасный момент концентрация этой дряни у нас дома достигла критического уровня, я разом сгребла все в кучу и вынесла на помойку.

Жить стало легче. А уборка квартиры перестала быть адом.

И вот теперь все заново.

Я заглянула в коробку, среди кучи календариков с олимпийской символикой, карандашиков и пластмассовых игрушек особо выделялись деревянный свисток-дуделка болельщика и ЗиКовская декоративная тарелка «Олимпийские игры-80».

Я посмотрела на барахло грустным взглядом, потом на Зою и сказала:

– Мне каждого, по 10 штук.

– Зачем так много? – округлила глаза Зоя. – Да и дорого.

– Ничего, – вздохнула я, – цель оправдывает средства.

– Слушай, Лида, – сказала вдруг Зоя, – а ты знаешь, чем футбол отличается от гандбола? Или греческая борьба от вольной борьбы?

– Ну… – попыталась ответить я. – Там есть нюансы… какие-то…

– Вот, – вздохнула Зоя, – не знаешь.

– И что с того?

– А то, что ты всем этим вообще не интересуешься, – продолжила развивать тему Зоя, – И все остальные также… и ты знаешь, Лида, мне иногда кажется, что большинство так рвется на эту Олимпиаду, чтобы посмотреть на иностранцев, а не на игру.

Я не нашлась, что ответить.

Зоя ушла, а я вернулась к учебнику Колмогорова, но сосредоточиться не могла, мысли разбегались. Взгляд зацепился за высохший фикус на подоконнике, поливать было лень. За окном пели птички, светило солнышко, в общем, всем было хорошо, только у меня на душе было как-то не по себе.