Страница 15 из 18
– Почему?
– Если владельцы поголовно не были битами, муунами, или кто там живет в разы дольше людей, почти все они уже отдали концы.
Улыбка Алланы померкла, и от внимания Леи это не укрылось.
– Даже если так, Хан, – попытаться же стоит! По крайней мере, развеемся. Да и Лэндо с Тендрой мы сто лет не навещали – можем начать с них.
Аллана бросила на деда умоляющий взгляд:
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Ну давай?
– Что ж, я… э-э…
Лея выгнула бровь:
– У тебя неотложные дела, милый?
– Вроде никаких.
– Тогда в чем проблема?
Хан моргнул и выдохнул через нос:
– Уговорили. Давайте.
– Очередная эскапада, – вздохнул C-3PO, когда Аллана бросилась обнимать Лею.
Хан не сводил глаз с устройства, которое, возможно, было древним передатчиком. Он приложил предмет к уху и, как показалось, расслышал слабый гул, словно устройство пребывало в ожидании какого-то сигнала, давно затерявшегося в космических глубинах.
Глава 8
В медцентре «Аврора» на планете Оброа-Скай пищали и перемигивались датчики биосканеров и системы жизнеобеспечения. Вокруг постели пациента собрался консилиум из врачей и медицинских дроидов.
– Зафиксировано повышение мозговой активности, – доложил один из дроидов. – Быстрое сокращение глазных мышц прекратилось.
– Теперь осторожно, – велел дроиду Сомпа. Его головные отростки зазмеились от предвкушения. – Он приходит в чувство, но с пробуждением нельзя спешить. – Врач-хо’дин вгляделся в показания, после чего повернулся к другому дроиду: – Увеличь дозировку в полтора раза.
Дроид подчинился, расширив отверстие клапана, который регулировал подачу лекарств в вену пациента.
– Осторожно, – повторил Сомпа, еще раз украдкой взглянув на мониторы. Увиденное приободрило его: – Мы доведем его до кондиции, будьте уверены.
Человек на кровати застонал, но отнюдь не от боли. Он словно пробуждался от затянувшейся полуденной дремы.
«Аврора» имела репутацию элитного лечебного заведения, и здесь держали лучших меддроидов, каких только можно было купить за деньги: человекоподобного 2-1B от «Промышленных автоматов»; двадцатилетнего «Медтеховского» фельдшера FX-10, дооснащенного новейшими эвристическими процессорами; двух GH-7 от «Чивеба» на репульсорной тяге, паривших над головой пациента; и двух MD одиннадцатой серии – медспециалистов, запрограммированных на неврологический анализ. Никто из разношерстной группы врачей, собравшихся у постели, не носил хирургических перчаток, халатов и масок; все были в опрятных рубашках, блузах, брюках и юбках, что считалось привычной формой одежды в «Авроре».
Меддроиды подавали лекарства, следили за показаниями и вели учет процедур. Главный невролог Лиэл Сомпа не ждал сюрпризов. Пациент находился в превосходном состоянии, и вероятность остановки сердца была ничтожно мала. У него были сердце и легкие тридцатилетнего – в буквальном смысле слова, а почки, селезенка, поджелудочная железа и печень – человека, вдвое младше его хронологического возраста. С момента последней процедуры сращивания нервов и глубокой нейронной стимуляции прошло уже несколько недель. Все это время пациент пребывал в полубессознательном состоянии: то просыпался, то вновь погружался в сон, ерзал и ворочался, стонал и скрежетал зубами, смеялся и кричал, по всей вероятности реагируя на те сны, которые доктор Сомпа внедрял в его сознание вот уже десять лет кряду. Пациент приходил в себя подобно водолазу, всплывающему на поверхность океана, – медленно, шаг за шагом, стараясь избежать кессонной болезни. Веря в успех, Сомпа велел убрать питающие трубки.
– Вы слишком самонадеянны, – заявила ему Рил Безант, тви’лека, самый уважаемый врач-психотерапевт в «Авроре». – Мы проходили эту стадию столько раз, что уже и не счесть.
– Сегодня все будет по-другому, – пообещал Сомпа.
– То, что вы тратите половину ресурсов клиники на ваше любимое детище, просто недопустимо.
Головные отростки Сомпы налились краской.
– Должен ли я напомнить, что вы здесь лишь наблюдатель?
– Ничем иным я заниматься и не планирую, Лиэл.
Сомпа смерил ее взглядом:
– Отчего вам так не терпится свести этого человека в могилу?
– Не более чем вам – сохранить ему жизнь любой ценой. Если, конечно, мы сойдемся на том, что это можно назвать жизнью.
– Я хочу не просто сохранить ему жизнь.
– Вы не всемогущи – что бы ни говорили вам в академии на Риннале.
– Я всецело осведомлен о пределах моих возможностей.
– Значит, вы всецело преуспели в том, чтобы все эти годы водить нас за нос. – Безант указала на дисплей: – Повреждение сетчатых образований все еще обширное. Изолированные корково-бугорные сети проявляют ограниченную связность и функционируют лишь частично… Даже если он очнется, шансы, что он выживет, минимальны.
Свой ответ Сомпа адресовал всем коллегам разом:
– Мы сохранили его тело. Стимулировали мышцы, чтобы избежать атрофии. Отказавшие органы заменили на новые. Кровь очистили. Даже несмотря на черепно-мозговые повреждения, я уверен, что разум его остался так же крепок, как и тело.
– Мясо можно заморозить, – парировала Безант. – Пациентов можно законсервировать в карбоните. Но мозг – это вам не мышцы.
– Мы наделили его снами и воспоминаниями. Его разум здоров.
– Имплантированными воспоминаниями, – еще более твердо указала Безант. – Памятью о жизни, которой у него не было. Даже если он очнется, он будет ходячим психическим расстройством.
Сомпа отмел возражения:
– Побочные эффекты можно вылечить. Так же просто, как и дурные сны.
– Он будет лечиться весь остаток жизни!
– Многие лечатся. Иметь такие повреждения, как у него, для этого вовсе не обязательно.
Лекку Безант задрожали. Тви’лека выдохнула, признавая поражение:
– Не понять мне вас, Лиэл. У вас и так полон шкаф Фаан’еровых премий.
– Дело не в премиях, доктор.
– Тогда в чем? Только не говорите, что такой подход применим повсеместно. Удержать этого парня на плаву стоило безумных денег. Многие из наших пациентов за целую жизнь столько не потратят.
– Доктор Сомпа, – перебил его 2-1B.
Хо’дин повернулся. Веки пациента дрогнули, моргнули, затем широко распахнулись, и голубые зрачки уставились на скопление человеческих, инородческих и механических лиц.
– Рассогласованное движение глазных яблок, – доложил тот же дроид.
– Притушите свет, – распорядился Сомпа, не сводя глаз с мониторов, которые отображали интенсивность сердцебиения и дыхания. Склонившись над пациентом, он негромко позвал его: – Капитан Джадак.
Зрачки Джадака расширились, сердце забилось сильнее.
– Лежите смирно, – продолжил Сомпа. – Говорить вам пока рано. – Хо’дин дождался, когда пульс Джадака стабилизируется. – Вы в медицинском центре, капитан. И уже давненько, позволю себе заметить, но об этом позже. Из-за обширных повреждений головного мозга вы впали в кому. И мы сочли нужным держать вас в этом состоянии до тех пор, пока не уверились, что ваши раны полностью исцелились. Мы провели ряд операций и лечебных процедур. Стимулировали ваши мышцы, чтобы предотвратить ресорбцию и атрофию, и внедряли в ваше сознание сны, которые сейчас могут показаться вам отрывочными воспоминаниями. Со временем, однако, вы научитесь отличать их от настоящих.
Джадак часто заморгал, и в уголках его глаз проступили слезы.
Успокаивающим жестом Сомпа положил ладонь ему на плечо:
– Я хочу задать вам несколько вопросов. Моргните один раз, если ваш ответ – «да», и дважды, если «нет». Вы меня поняли?
Пациент моргнул.
– Мы подключили к вашему горлу чувствительный микрофон. Позднее, когда почувствуете силы, вы сможете говорить. Понимаете?
Джадак моргнул.
– Я назвал вас по имени. Вы узнали это имя?
Моргнул.
– Помните что-то из своей жизни?
Моргнул.
Сомпа бросил быстрый взгляд на Безант, которая стояла рядом, скрестив руки на груди.