Страница 14 из 18
Да ёпрст!
Сердце разрывается. Что ж я делаю…
— Извини меня, пожалуйста, — шепчу, отряхивая волосы от снега. — Я… я не думал, что всё так далеко зайдёт.
Воет ещё громче. Бьётся в истерике.
— Малышка, прости, я такой придурок, — не могу уже остановиться. — Потерпи, сейчас перенесу в тёплое место.
Поднимаю беспомощное замёрзшее тельце. Прижимаю к себе, а руки у неё как тряпочки. И сама, как тряпичная кукла.
— Прижмись, пожалуйста, иначе ничего не выйдет, — прошу.
Имиретта подаётся из последних сил, продолжая подвывать. Обхватываю крепко, и являю очередной портал.
Выходит на грани сил. Когда оказываюсь в своих покоях в особняке на Утёсе, сам чуть не валюсь с ног. Но до отчаяния непозволительно, ибо в моих руках беспомощная девочка. Которая всё же доверилась. Неимоверными усилиями, я всё ещё стою!
Перехватываю её, не давая свалиться с ног прямо на пол. Поднимаю безвольное тельце на руки и кладу на кровать. Выскакиваю, раскидывая двери в разные стороны с размаху, у самого уже темнеет в глазах, артефакт на груди раскалывается, обжигая. В конце коридора бродит караульный фелис. Похоже, на шум и шёл.
— Лорд Крис! — Приветствует, махнув рукой.
— Доброго дня, Канур! Срочно ванну с горячей водой!
— Сделаем, Крис! — Воскликнул без лишних вопросов и рванул на первый этаж, остальных тормошить.
Камин я разжег быстро. Двумя мехами укрыл бедняжку, волосы покрывалом высушил живенько. Ванну притащили спустя минуты, водой стали заливать впятером. Тёплая вода у нас за счёт генераторов всегда в наличии, только внизу у нас резервуар единый.
Помогли девушку в воду опустить. Потому что у меня сил уже не осталось. Прямо в трико, раздевать не стал, скинул только сапоги. Попросил выйти всех, но далеко не расходиться. Мало ли, помощь ещё понадобится.
Один боец, проявив инициативу настойку согревающую принёс. Прям в ванной и споили. Имиретта в полуобмороке не сопротивлялась, выдула всё.
— Суккубы холода не любят, — комментирует воин перед уходом участливо. — Но не переживай Крис, по живучести они даже с вампирами поспорят.
— Спасибо на добром слове, — улыбаюсь горько, выпроваживая.
— Тебе чего пожрать принести?
— Мяса жаренного, помягче.
— Сделаем, Крис. Ты только не переживай, всё с твоей бабёнкой будет хорошо.
— Я не его… бабёнка, — раздаётся тихим стоном! — Где это мы?
Душа радуется, очнулась, лапонька…
— В моём неведомом королевстве, — отвечаю, подсаживаясь к краю. — Ты как?
Рукой «кошаку» машу, чтоб вышел и интима мне не нарушал. Фелис быстренько закрывает за собой обе створки плотно.
Шевелится едва, воду тревожа.
— Ты меня доконал, — признаётся Имира, едва губами шевеля и щурясь.
Глаза всё же приоткрывает, пытаясь осмотреться.
А посмотреть есть на что. Спальня моя не простая, сюда электричество проведено на плафоны и картину с подсветкой парусника на море. Ещё и стены деревом обиты, на них постеры актрис и певичек с моего девства висят. Мне от этого теплее всегда было, ощущение дома из детства что ли.
Свет горит. Даже отсюда слышно, как рокочут генераторы. Ведь топлива нарожал я на три месяца вперед перед убытием в Левант. При том, что работает всё строго по графику.
Зашевелилась. Снизу, повозилась, кривясь. Ничего, видимо, не вышло.
— Помоги снять, — раздалось от неё. И руки вверх подняла.
Ахнуло в груди. Не веря в происходящее, опускаю лапы в тёплую воду.
Животика горячего и нежного касаюсь, получая неистовое удовольствие. Подтягиваю снизу край трико, цепляю и вверх тяну, стягивая кофту. Выше и выше, вот уже и грудь показалась. Твёрдая двоечка! Красивая форма, на вид тугая очень, ореолы набухшие, как у малолетки, сосочки крохотные, розовые. … Ловлю её взгляд с укором. И накрываю голову тканью суетливо, стягиваю мокрый трикотаж через шею и руки. Снимаю полностью, выжимаю кофту прямо на пол. И к камину её, расстилая на спинке деревянного стула.
Назад к ванной.
Имиретта в воду погружается, вперёд наклонившись, пробует сама низ снять. Кряхтит, шипит, откидывается тяжело дыша.
— Крис, — кивает, закрыв грудь рукой. — Только не смотри, пожалуйста.
— Прости, я очень постараюсь, — ответил честно и погрузил свои руки, действительно стараясь не глядеть в воду.
Определил на ощупь, что трико и трусики уже на бёдрах. Касаюсь голой кожи, во рту пересыхает. Стягиваю, тяжело идёт. Но всё — таки идёт… до колен снял. Она ноги из воды подняла, чтобы мне легче было.
Смотрю на неё, она на меня тревожно. Такая красавица, сердце замирает. Никогда не думал, что вот так всё будет. И плевать на мир. Мне хочется проводить с ней всё время, показывать новые горизонты. Удивлять и радовать.
— Штаны, — напоминает Имиретта, немного зарумянившись.
— Ах, да, прости, — засуетился сразу. Стягиваю полностью.
Трусики чёрные тоненькие из штанов вытаскиваю.
— Дай я сама, — стонет, вижу, что неловко.
Но уже поздно. Выжимаю всё старательно, развешиваю на второй стул.
— Как только высохнет, оденусь, и ты переместишь меня обратно, — заявляет устало.
— Почти семьдесят комье до дворца, — констатирую и признаюсь: — Мне так быстро не восстановиться.
Имиретта выдыхает тяжело. А я ухожу к камину, чтобы её не смущать, усаживаюсь на кресло спиной.
— Халат справа от кровати, — говорю, расплываясь по меховой обивке. — Если вода остыла, подбавим горячей.
— Я уже согрелась, благодарю, — раздаётся, и суккубка стала вылезать.
Однако, судя по всплеску, попытка вышла неудачная. Опустилась обратно.
— Ещё полежу, — произнесла на выдохе. — С людьми тренироваться худшая участь для воительницы, совсем размякла.
— Нет, ты хорошо дралась, — говорю, являя себе кофейку в бумажном стаканчике. Всегда холодный, уже привык.
— Для тебя хорошо, — раздаётся явный сарказм.
— Ну да, чуть не убила, пару раз.
— Пожалела, — соглашается Имиретта и дальше с ухмылкой. — И потом пожалела, что пожалела.
— Так и чего пожалела? — Спрашиваю грустно.
Общаемся, друг на друга не глядя. Так мило выходит.
— Не знаю, — начала, вздохнула глубоко. — Хана запретила тебя трогать, сказала, что король накажет долгой ссылкой. А она оказалась недолгой…
— И поэтому ты разозлилась? — Спрашиваю и поднимаюсь.
Снова наши взгляды встречаются, закрывает свои сиси спешно, смотрит исподлобья так внимательно. И завораживающе. Чуть прищурилась, нижние веки мешочком, как у подростка, носик курносый, губки изогнутые блестят сочно и глазки дьявольские саркастически горят. Этот умопомрачительный и опасный чертёнок хотел меня убить. Безумие… как же хочу тебя поцеловать.
— Это кофе, — подаю, пытаясь с собой справиться. — Бодрящий напиток, горячим будет ещё вкуснее, но микроволновка сейчас занята.
Демонстрирую свой стаканчик. Принимает свободной рукой.
Пробует на язык, нюхает. Пьёт доверчиво. Моя ты лапонька.
— По вкусу напоминает нашу сухму, — комментирует.
Возвращаюсь обратно, чтобы не смущать. И не смущаться.
— Всё — таки, пока у меня есть возможность, я должен объясниться, — говорю с нарастающей болью в груди. Потому что нутром чую, что возможности больше не будет.
Молчит. Цедит из стаканчика.
Если бы ты знала, малышка. Что ты моё самое первое, самое яркое впечатление, случившееся со мной не только в этом мире. За всю мою долгую и никчёмную жизнь на Земле я не испытывал такого волшебства, какое испытал за один единственный час, проведённый с тобой.
Вздыхаю тяжело. И говорю совершенно не об этом.
— Я подумал… — продолжаю, и волнение накатывает лавиной, отчего дышать даже тяжело, потому что мысли вперёд бегут и страшно… страшно ответ её услышать, но я продолжаю, будто открываюсь для удара отчаянно:
— Я подумал, что твой взгляд в том саду, в нашу первую встречу… то прикосновение, и те слова… это не просто так. Да, ты переменилась через несколько дней. Но если уже тогда была воительницей Ханы, неужели что — то в твоих убеждениях так повернулось внезапно? Нет, я не упрекаю. Долг, союз и прочее. А как же я? Или ты просто поиграла на моих чувствах. Тогда стоит ли упрекать меня в дальнейших действиях? Когда я попытался понять истину, когда твоя Шейла унизила меня при тебе. Ладно бы ты была просто посторонней. Но есть люди, нет, даже существа, которые важны, перед которыми ты не мыслишь упасть в грязь лицом, потому что лучше тогда умереть, чем это.