Чужие степи 2

— Хорошо. — согласился я, в любом случае до рассвета ещё далеко, а спешить нам некуда, подожду, ничего не случится. Тем более что и заняться есть чем; бочки надо наполнить и загрузить, а это тоже не быстро.

Так что насладившись теплом живого огня разгорающейся печки, мы с Андреем и казахом Сашей — Иваныч отрядил его нам в помощь, направились к трубе из которой закачивали солярку.

Всю территорию бывшей автобазы можно условно разделить на три части: Первая, это где находились мы с палаткой и самолётом — здесь было что-то вроде хоз блока, вторая это ангары для машин и ремонтные мастерские, и третья часть — место для хранения гсм. Стоящие на бетонных блоках бочки давно опустели, что-то сгорело, что-то растащили, а вкопанную в землю цистерну как-то не заметили. Вот из неё мы и качали уцелевшее топливо.

Длинный металлический цилиндр с фильтром-сеткой на конце, просто опускался в трубу, фиксировался с помощью пары зацепов с болтами, и дополняясь сверху длинным рычагом, превращался в полноценный насос, с помощью которого выкачивалась драгоценная жидкость.

На заполнение одной бочки обычно уходило минут десять, работали по трое; один качал, а двое укатывали заполненную тару к самолёту.

У нас распределение тоже прошло подобным образом. Саша взялся за установку насоса, а мы пошли за оставленными у полосы бочками, и когда вернулись, он уже устанавливал рычаг на место.

Единственная неудобная в этой системе вещь — необходимость заливать в насос солярку, это как огородный качок, если воды на доливку нет, то и накачать ты ничего не сможешь.

— Подержишь? — кивая на присыпанную снежком канистру, попросил он, и подняв рычаг верхнее положение, дождался пока я заполню насос.

Дальше дело пошло быстрее, пока он накачивал первую бочку, мы с Андреем успели притащить остальные, и по мере наполнения откатывали полную тару к машине.

Последнюю затащили уже практически в полной темноте. Луны не было, небо заволокло тучами, помогал лишь тусклый свет от лампочки над дверью самолёта. Фонарики у нас имелись, но ими не пользовались дабы не привлекать лишнего внимания.

На улице ощутимо холодало, и надо было что-то решать с маслом: Либо сливать, а поутру греть и закачивать обратно, либо каждые три часа греть мотор.

— Ну что Андрюх, — спросил я товарища, — сольём, или как?

— Сам смотри. Тебе рулить. — поежился он, заставляя меня сделать то же самое — заразно наверное. — но я бы не рисковал, мало ли что...

Ну да, мало ли что.

— Ещё и Иваныч как баба мнётся. — зло сплюнув, Андрей в упор посмотрел на приданного нам казаха Сашу. — Может ты чего расскажешь?

Но тот лишь молча отвернулся, и пошёл обратно к палатке.

— Слушай, — разозленный таким к себе отношением, рассвирепел Андрюха, — может ну их на хрен? Пусть тут сидят, а мы того, на Родину махнём?

Я тоже подумывал о таком варианте, но бросать людей на произвол судьбы не хотелось. Не знаю какие дела они тут творят, только просто оставить их здесь было бы как-то не по-человечески. Да и ночь опять же. В общем поэтому идею и не поддержал.

— Пошли в кабину, и машину прогреем, да и сами согреемся, пожрём чего-нибудь... — предложил я Андрею, тем более нужно было ещё в салоне всё разложить нормально.

Десять человек и шесть бочек соляры, — это уже прилично, надо о развесовке подумать. — Лёгкий перегруз — как сказал бы дядя Саша, — высоко не залезешь, быстро не полетишь. Хотя на счёт быстро, я не знаю, может и соврал.

Так что поднялись мы на борт, закрыли дверь, и заведя мотор, принялись двигать бочки и крепить их нейлоновыми тросами к бортам, о том что будет если двухсотлитровая «гирька» поедет по салону, не хотелось и думать.

Сложенные в хвосте вещи ребят трогать не стали, они то ли не выгрузили их, то ли уже загрузили, но как бы там ни было, на развесовку их рюкзаки особо не влияли.

Закончив с этим нелёгким делом, и от души промерзнув, мы вернулись в кабину. Мотор к этому времени уже почти прогрелся, а работающая печка даже позволила избавиться от громоздкой верхней одежды.

— Ну что, давай перекусим что ли? — развязав рюкзак со съестным, Андрей открыл какую-то банку и принюхавшись, громко определил, — картошечка тушёная!

Кроме картошки у нас оказалось ещё много чего, и пока двигатель прогревался на малых оборотах, мы успели нормально покушать, всё равно утром будет некогда, а потом уже домой вернемся, — не тащить же обратно?

Закончив трапезу, я проверил температуру, и убедившись что мотор прогрет до нормы, заглушил его.

— Сюда, по-хорошему, автономку бы поставить. — без печки, от стёкол тут же повеяло холодом, а темнота за окном, в купе с наступившей тишиной, только усиливали этот эффект.

— Ага, она тут есть, починить просто нужно. Лучше любой автономки будет. — дед говорил что отопитель не работает, но при желании вполне можно отремонтировать, вот только зима уж больно неожиданно пришла, подготовиться не успели.

Посетовав на печку и нерадивого Иваныча, — он так и не пришёл «с повинною», хотя времени прошло прилично, — уже почти полночь, я поставил будильник на телефоне — чтобы через три часа снова погреть мотор, и мы, потеплее укутавшись, завалились спать. Может быть разумнее было бы пойти в палатку, там всё же теплее, но после сегодняшнего за закрытыми дверями было как-то спокойнее.

*****

Первый раз я проснулся и прогрел двигатель почти в три, Иваныч так и не появлялся, и дождавшись когда температура мотора поднимется до необходимой, а в кабине заметно потеплеет, я завернулся по-зимнему, и снова задрых.

Не знаю спал ли я, но сны какие-то точно снились. И когда наконец ожил будильник, я как раз досматривал один из них. — Про что, правда, не помню, — стреляли вроде, и кричал кто-то, но стоило сосредоточиться на деталях, как они тут же ускользали.

Отрыв глаза, я пошевелился, и высунул нос из под накинутого на лицо капюшона. В кабине было так холодно, что изо рта даже пар шёл.

— Ты спишь? — протянув в темноте руку, я легонько пихнул Андрюху.

Тот проворчал что-то, но на вопрос не ответил.

Ну и ладно, заведу аппарат, от грохота сам проснётся.

Мотор долго не заводился, а так как раньше такого не случалось, я по настоящему испугался, летать то я ещё как-то летал, а вот разобраться в причинах поломки смог бы уже вряд ли. Но раз на пятый он всё же схватился, и прочихавшись, наконец заработал.

— Фух... — нацепив гарнитуру, выдохнул Андрюха. — Я уж думал всё, заморозили машину...

— Не каркай. — прервал я его, вот как вернемся, тогда и выдохнешь, а пока не надо бога гневить.

При упоминании бога Андрей как-то странно посмотрел на меня, и сняв гарнитуру, резко поднялся.

— Пойду до ветру схожу! — наклонившись, прямо в ухо проорал он, и прикрыв за собой дверь, скрылся из поля зрения.

Я же остался на месте, хотя тоже хотел «до ветру», но уйти прямо сейчас не мог, надо было следить за приборами.

Но судьба распорядилась иначе.

— Васёк! Алярм! Васёк! — почти сразу влетел обратно Андрей, и подхватив свой АКСУ, жестами показал чтобы я следовал за ним.

В том, что случилось что-то нехорошее, я нисколько не сомневался, Андрей вообще не шутник, а такими вещами тем более шутить не станет. Поэтому мотор глушить я не стал, а схватив ствол, тут же выскочил следом.

— Ох... Вот ведь..

Почти прямо у двери, метрах в трёх, лежал человек. Уткнувшись лицом в снег, и раскинув в стороны руки, он совсем немного не дошёл до самолёта.

Наклонившись, я попытался перевернуть тело, но с первого раза не получилось. И когда перехватившись, я резким рывком всё же опрокинул его. То даже опешил, передо мною, с перерезанным горлом, лежал Григорий Иванович.

Глава 8

— Вот же ж!.. — вырвалось у меня от неожиданности. — Ночь, мороз, рёв мотора под ухом и труп человека который должен был прояснить ситуацию, — все эти факторы сложились, и на какое-то время я впал в полный ступор.