Страница 45 из 117
- Эсэгэ-малан, я твоему зятю, как гостю, стол приготовил, пищу разную. Он мою пищу ел, а остатки опрокинул и две ножки у стола сломал. На земле девять дней уже солнце не показывалось, ночь была: еле-еле эти ножки починил.
Эсэгэ-малан своего зятя спрашивает:
- Зачем ты остатки еды опрокинул да две ножки сломал? Бедняк отвечает:
- Послал меня однажды богач к соседу сжать четверть десятины до захода солнца. Я четверть десятины отмерил, жать начал, думал: "Выжну, заработаю". Когда один сноп осталось сжать, солнце закатилось, меня не подождало. Я тогда год на богача бесплатно работал. Вот почему я две ножки сломал.
Эсэгэ-малан начальнику солнца говорит:
- Почему ты не подождал? Раз ты вред делал, сам виноват. Я вам всегда говорю, что бедняка от богатого нужно отличать, а вы наоборот делаете.
Через некоторое время заходит начальник волков и говорит:
- Я твоему зятю стол приготовил, как гостю. А он у моего стола три ножки сломал.
Эсэгэ-малан спрашивает у бедняка:
- Ты зачем три ножки сломал? Тот отвечает:
- Я у одного богатого человека жил, за работу он мне жеребенка должен был отдать. Три дня осталось до срока, а тут моего жеребенка волки съели, а у богатого лошадей не тронули.
Эсэгэ-малан говорит начальнику волков:
- Бедняки одного жеребенка имеют, и то вы его съели. Я вам давно говорю, что нельзя бедняков трогать. Раз сами виноваты, зачем жаловаться пришли?
Так бедняк снова оправдался [...]
Бурятская. 35, 388
76. Тесть и зять
Как-то вечером тесть и зять сидели возле дома, наслаждаясь вечерней прохладой. Когда стемнело, тесть поднялся со своего места и сказал:
- Слушай, зять, не пора ли нам спать. Темень такая, что имей ты хоть четыре глаза, и то ничего не увидишь.
Зять покраснел от обиды, так как он был слеп на один глаз, но промолчал.
На следующий вечер, когда тесть и зять сидели около дома, разговаривая, на небе взошла луна. Зять сказал:
- Пора спать. Луна сияет, как лысина. Не вредно ли нам тут сидеть?
Тесть обиделся, так как был лыс. Он молча ушел домой, даже не пожелав зятю спокойной ночи. Зять тоже пошел спать.
Через три дня тесть пожаловался шести старейшинам деревни:
- Меня оскорбил мой зять.
Старейшины послали за зятем, и, когда тот пришел, тесть рассказал:
- Мы с зятем сидели вечером возле дома. На небе взошла луна. Он не сказал мне просто: "Давай пойдем спать". А вместо этого произнес такие оскорбительные для меня слова: "Луна сияет, как лысина. Пора спать, тесть. Не вредно ли нам тут сидеть?" Он нанес мне оскорбление и больше мне не друг. Я - лыс. А он сказал: "Сияет, как лысина". Разве это не оскорбление? Поэтому я порываю с ним свою дружбу.
Потом рассказывал зять:
- Я не сказал бы так, если бы мой тесть не оскорбил меня первым. Однажды, когда стемнело, мы сидели около дома, разговаривая. Тесть сказал мне: "Ну, пойдем спать. Уже так темно, что имей ты хоть четыре глаза, и то ничего не увидишь". Я слеп на один глаз. Как вы думаете, разве он не оскорбил меня?
Старейшины подтвердили:
- Ты прав, он тебя оскорбил.
И обратились к тестю с такими словами:
- Почему ты обидел своего зятя? Он же, сказав, что луна сияет, как лысина, просто вернул тебе оскорбление. Твой зять был слеп на один глаз и тогда, когда ты отдавал за него дочь.
Говорят, если приобрел что-нибудь, не отзывайся об этом плохо. Зная, что зять слеп на один глаз, ты все же намекнул ему об этом, а если он отплатил тебе той же монетой, можно ли считать это оскорблением?
И старейшины так закончили свою речь:
- Тесть и зять, помиритесь. У тебя, тесть, нет сына. Зять - твой сын. Ты первый оскорбил его, он же только ответил тебе. Будьте друзьями. Выбросите из головы злые мысли. Не надо ссориться друг с другом из-за пустяков. Подайте ром, выпьем. И закончим на этом.
Тесть и зять выпили. И стали, как прежде, друзьями.
Лоанда, 30, 36
77. Изображение в зеркале
Жил-был в Дели один богач, самодур, каких свет не видывал. Часто издевался он над людьми, и все ему было нипочем. Втихую творил, что хотел, но прикидывался добрым человеком - боялся, как бы к судье не потянули.
Как-то раз задумал он новую пакость. Зазвал к себе художника и велел сделать свое изображение, но чтобы оно было точь-в-точь похоже на него, не то он не заплатит за работу. Записали они с художником свой уговор на бумаге. Пошел художник домой и с превеликим усердием принялся рисовать богача. Когда работа была закончена, он понес ее заказчику. Слуги доложили о приходе художника. Богач сперва умело изменил свое лицо, а потом вышел к художнику. Увидев его, живописец-бедняга удивился, пробормотал что-то и, пообещав нарисовать другой портрет, ушел.
Сделал он новый портрет и принес богачу, а тот опять выкинул такую же штуку - изменил лицо, и изображение оказалось неточным. Так плутовал он пять раз, и пять раз приходилось художнику заново рисовать богача. Наконец он догадался, что его обманывают, и потребовал плату за работу. Богач стал его бранить:
- Ты не сумел сделать мое точное изображение, с какой стати, спрашивается, стану я тебе платить? Понапрасну только людей обманываешь - называешь себя художником. Проваливай отсюда живо, не то я тебя проучу, будешь знать, как морочить людей!
Художник стоял на своем, и долго они спорили, ругались, но художник ничего не добился. Пришлось ему идти за помощью к Бирбалу.
Рассказал он визиру про свое дело и показал все пять портретов. Бирбал понял, почему богачу удавалось обманывать художника: он, видно, умел изменять лицо.
- Послушайте меня, и вы непременно выиграете дело. - сказал Бирбал.
Художник, конечно, согласился.
- Купите на базаре хорошее зеркало и пойдите с ним к богачу. Как свидетели с вами пойдут два моих чиновника, но никто не должен знать, кто они. Вы скажете: "На этот раз я сделал ваше точное изображение". Богач захочет взглянуть на него, и тогда вы поставите перед ним зеркало, и тут пусть он изменяет свое лицо сколько его душе угодно. Все равно изображение будет точным. Так он и попадется к вам в руки.
Художник купил на базаре добротное, из толстого стекла, зеркало и с двумя свидетелями явился в дом богача.