Страница 22 из 142
Глава 9 — Вечер у Тенгиза
Через 15 минут я стучался в кабинет к Тенгизу, не очень понимая — заходить вместе с Галей или отдельно. Тут отрывочное знание правил хорошего тона меня подвело. Впрочем, оказалось, что Галя его отлично знает (как и все тут друг друга, похоже), так что зашли мы вместе.
Тенгиз, увидев нас, вроде слегка удивился, но сказал только "О, какие люди!", встал с места, подошел и поцеловал воздух над запястьем Гали, похоже копируя какие-то великосветские манеры из популярных тогда фильмов про вольную дворянскую жизнь в России, которую мы потеряли, и по-деловому пожал мне руку, хотя я ждал как минимум царско-офицерсокого кивка с одновременным щелканьем каблуками.
В столовую санатория мы не попали. мы угодили прямиком на праздник кавказского-крымского гостеприимства. Немного поговорив с Галей, с новым интересом посмотрев на меня, и снова о чем-то пошушукавшись с Галей, Тенгиз, смахнув несколько бумаг в ящики стола, и произнеся по внутреннему телефону сакраментальное: "Ниночка, меня сегодня больше не будет, до завтра!" с таинственным видом предложил следовать за ним, выходя из своего кабинета.
Еще через полчаса, мы ехали всей компанией на белой Волге с кокетливыми кремовыми шторками сзади на стеклах — Галина о чем-то говорил с Тенгизом спереди, а я на всякий пожарный зашторился на заднем сидении. Зачем-то заскочили к Галине домой, где сейчас никого не было — муж служил в Севастополе, дети там же заканчивали каникулы, она что-то забрала и дальше мы проехали через весь город — выбрались на шоссе. Серьезно отдалившись куда-то по побережью, мы въезжали в что-то такое — чего в Советском Союзе не было и быть не могло. Маленький, уютный и какой-то несоветский почти коттеджный посёлок на отшибе и в нем уже — медленно по гравийной дорожке пробрались на небольшую частную виллу, выделявшуюся своим зеленым цветущим видом посреди уже начинающего блекнуть из-за жары побережья. Ну как виллу — просто обычный каменный дом в два этажа, продуманное сочетание плодовых деревьев и декоративных … а нет, тоже вроде плодоносящих кустарников, и похоже собственный выход к пляжу с простеньким причалом и затащенным на него катером или лодкой. Пляж, конечно, не огорожен, но похоже в этом небольшом поселке "чужие здесь не ходят" — были и другие причалы, а рядом, но не очень близко стоял еще один похожий домик, только в три этажа, с другой стороны — что-то наоборот, поскромнее, почти скрытое за цветущей зеленью. Без машины сюда наверное не добраться, а палатки ставить, как любят в Крыму дикари — под чужим домом как-то ставить не комильфо.
Тенгиз вышел из машины, чтобы открыть ворота, заехал во двор открыл дверцу для Гали, ехавшей спереди и подал руку, помогая выйти, а я выскочил сам. Помогая ему закрыть ворота, спросил:
— Мы, наверное, сейчас на тех самых Генеральских Пляжах?
— Нет, не совсем. Во-первых, они в Керчи, а не в Феодосии. Во-вторых, считайте эти пляжи маршальскими, мы здесь скинулись все вместе и делали как в Европе — еще мой отец и его друзья начинали — расчищали береговую линию, песок даже чуть просеивали, чтобы в сезон было на Лазурном Берегу, как в этих фильмах с Луи Де Фенесом .. как там город называется?
— Сен-Тропе.
— Ну да, точно. Там где он жандарм и вечно нудисток ловит. У нас здесь, слава богу, жандармов нет, все свои, даже через две дачи генерал милиции в отставке, и тот свой, может сегодня зайдёт на огонёк. Правда, и французских нудисток у нас тут нет, но советские девушки гораздо лучше, я так считаю ,— улыбнулся Тенгиз мечтательно
— Тенгиз, ты же женат, какие тебе девушки еще ,— вдруг с видом строгой учительницы сказала Галина
— Восхищаться женской красотой мне это не мешает. Мужчина должен оставиться мужчиной, хоть в 16 лет, хоть в 90, хоть со штампом в паспорте, хоть без! ,— громко и оскорбленно (якобы) вспыхнул Тенгиз, по-кавказски заиграл бровями и нахмурился, и тут же рассмеялся.
Мы прошли вглубь двора и расположились за большим деревянным столом, под виноградом, полностью захватившим горизонтальную деревянную решетку в несколько слоев, и дающим хорошую, мягкую тень. Рядом журчал небольшой фонтанчик, дающий ощущение прохлады и я даже ждал каких-нибудь расхаживающих павлинов-мавлинов, но не дождался — хотя Тенгиз был сильно похож внешне на того самого джинна с павлином, который живёт в высокой башне, ну, в мультике про барона Мюнхгаузена.
Откуда-то с задней части двора раздались радостные детские голоса и что-то выговаривающий им голос женский. Наперегонки с заливающимся лаем умильным щенком, путающимся у неё под ногамИ, к нам выбежала девочка лет 4-х в летнем платьице, ничуть не смущаясь посторонних громко кричащая "Мама! Мама!" и бросившаяся на шею к Тенгизу. Я слегка удивился.
За ней, медленно и с достоинством вышла красивая молодая женщина в халате, который выглядел как вечернее платье и с ней подчеркнуто серьезный паренек, лет 11-ти, старающийся сохранять взрослый вид, несмотря на простецкие шорты и майку, а также заляпанную, видимо зеленой краской, коленку и левую руку на локтевом сгибе и еще ладонь правой руки.
Тенгиз наконец "отбился" от девочки, усадил её к себе на колени и приобнял, подцепил снизу треплющего его штанину щенка и посадил рядом с собой на скамейку, от чего щенок сразу успокоился — видимо, залезать на скамейку ему разрешали нечасто.
Обратившись к нам, он сказал:
— Моя жена, Софико, моя дочь Нателла, и мой наследник — Давид.
— Софико, Галину ты знаешь, а этот новый человек — Николай, курортник, но не простой, а с пониманием, мы немножко поговорим, пока ничего на стол не неси, так — вина, фруктов, закусок простых. Ты нам дай 10 минут поговорить, дело одно есть, а потом я тебе помогу с ужином, прости …
Софико с невероятным достоинством, как на дипломатическом приёме, кивнула нам по очереди, послала какой-то мощный информационный пакет взглядом мужу, и скрылась в доме. Мальчик повторил её движения и тоже ушел. Девочка с собакой остались.
Я повернулся к Тенгизу и открыл было рот, чтобы задать один вопрос , но Тенгиз перехватил меня: "Мама" — это папа по-грузински, это хотели спросить?"
Я закрыл рот и кивнул, но, естественно, такого аристократичного жеста как у Софико, у меня не получилось.
Тенгиз продолжил: " — А собака, точнее господин пёс Принц сидит с нами за столом, потому что его прадедушка однажды в горах моему отцу жизнь спас, теперь у его рода, как это .. привилегия такая княжеская, но кушает он отдельно, хотя не теряет надежды поживиться со стола — но пожалуйста, не давайте ему ничего, ему ни острое, ни жареное лучше не надо!"