Страница 14 из 16
Ивор завороженно слушал историю, пусть и многое не понимал. Наконец он нашел нужный вопрос.
— Вы говорите, что являетесь лишь остатком души, получается сами вы погибли? Тогда, как вам удалось сохранить этот остаток здесь?
Раздался легкий смех, который больше походил на добродушное веселье какого-нибудь старика.
Наконец свет зажегся. Это было тускло-голубое свечение, которого, впрочем, оказалось достаточно, чтобы Ивор увидел, небольшой пьедестал на котором витал загадочный предмет.
— Наплечник?
Металлическая часть доспеха с подкладкой для плеча, имела небольшой меховой ободок. Навершие наплечника украшал ярко-голубой узор, который сиял и исходил ледяной дымкой.
— Мое, пожалуй, самое великое творение во всей жизни, и последнее. Двенадцатое оружие из серии кладенцов. Студеный Декабрь.
Глаза Ивора расширились. Из всевозможных сокровищ он нашел действительно нечто ценное, кажется удача была на его стороне. Более того, он понял, что все двенадцать орудий кладенцов были созданы одним человеком. Судя по ауре этот Великий Кузнец был невероятным экспертом, ступившим на недостижимые высоты.
— Тогда остальные орудия тоже содержат вашу душу и могут говорить?
— И да, и нет. Видишь ли, будучи первоклассным артефактором и лучшим кузнецом, я решил создать нечто, что затмило бы любое оружие. Предметы, которые проявляли бы свою силу в зависимости от силы владельца. Чтобы они имели неограниченный предел, могли развиваться с хозяином. И только достойный эксперт мог бы раскрыть их потенциал в полной мере. Мои кладенцы были поистине невероятной работой. Самым великолепным творением, воплощением искусства, но… В них не было того, что делало бы эти предметы единственными в своем роде. Поэтому я начал оставлять в каждом орудии частицу своей души. Таким образом орудие получало сознание, позволяющее ему развиваться и совершенствовать свою элементальную сущность, однако не быть достаточно разумным, чтобы составить конкуренцию владельцу. Частица души должна дать орудию возможность оценить и избрать хозяина.
— Поэтому ты и ждешь практика льда, тебе нужен хозяин? Но почему тогда ты говоришь, если остальные имеют лишь клочок сознания.
— Я не успел наделить Студеный декабрь частицей души, как остальные, поэтому он был со мной, когда я погиб. В итоге большая часть моей души осталась в нем в качестве наследия. Теперь я дух далекого предка, заключенный в стенах своего же творения. Тем не менее, как только я выберу достойного хозяина, то смогу освободиться, а частица, что я сформировал в наплечнике за эти тысячелетия будет того же типа, что и в остальных кладенцах, даже, пожалуй, сильнее. И, так уж вышло, что ты единственный претендент за многие тысячи лет.
Ивор ответил не сразу. Его мысли были далеки от испытания для становления хозяином орудия кладенца. После удивления его состояние ума наконец пришло в норму, и он поспешно сказал.
— Вы безусловно лучший кузнец Потерянной Эры. Раз вы были способны создавать целые измерения и подобные артефакты. Тогда… тогда вы должны иметь способ спасти этого человека у меня на руках. Я прошу вас спасти ее. Взамен я готов буду заплатить любую цену!
Наплечник засиял ярче, вероятно осматривая девушку. Затем древний голос сказал. «Она отравлена страшным ядом Великого Змея. Пусть тот змей и не был так силен, как настоящие из моего времени, но этого оказалось достаточно. Сейчас ее жизнь висит на волоске. Вся энергия испорчена токсичным ядом, который уже затронул все ее внутренности и медленно переходит на кости. Я всего лишь остаток души и не смогу спасти ее. Но я знаю способ, который очистит ее организм, а также полностью вернет ее внутреннюю энергию… со временем. Нет, это даже поможет ей сделать колоссальный прорыв.
— Неужели это правда? Тогда скорее, скажите мне этот способ!
— Даже если я знаю этот метод, почему я должен говорить его тебе? Мы с тобой едва знакомы, нет никаких связей между нами, чтобы я дал тебе эту информацию, хотя…
— Хотя что? — в нетерпении выпалил Ивор.
— Если ты покажешь достаточно своих сил и докажешь, что достоин стать моим хозяином, то я не посмею отказать тебе в просьбе. Пойми меня, юноша, я устал. Сижу тут тысячами лет, в заточении. И жизнь давно уже не мила. Мне пора уйти на покой, также, как ушли сотни моих соратников. Подчини меня себе и дай старику отдохнуть.
— Хорошо. — незамедлительно кивнул Ивор. — Я приму это испытание с достоинством.
— Ха! Прекрасно-прекрасно. Но не спеши. Если я хочу освободиться, это не значит, что я признаю хозяином первого встречного. Не жди поблажек. Испытание, что я оставил, будучи жив — это не проверка силы, но проверка врожденного таланта, силы воли и решимости! Как только ты ступишь в мой мир испытания, то выхода будет лишь два. Один — это пройти проверку и получить меня в качестве верного соратника и незаменимого орудия, другой же…
Смерть.
Ивор не дрогнул ни на мгновение. Он внимательно слушал Великого Кузнеца.
— Нет никаких провалов или неудачных попыток. Победа или смерть. Ты по-прежнему согласен пройти проверку?
— Абсолютно!
— А мужества тебе не занимать, ха-ха, что ж, я чувствую, что часть твоей решимости исходит из желания спасти человека на твоих руках. Я открою свой внутренний мир для тебя.
Как только древний голос затих, голубой свет мелькнул перед Ивором и вонзился в каменную стену. Он распространился по ней, формируя портал, наподобие того, через который Ивор и другие попали за тридевять земель.
Ивор не сразу вошел. Он перевел взгляд на Студеный Декабрь и спросил.
— Как долго будет длиться испытание? Я управлюсь за час? Девушке срочно нужна помощь, она не продержится слишком долго.
— Это зависит лишь от тебя. Может несколько дней, может месяцев, а может даже и лет. Но не бойся. Один месяц там равен всего суткам здесь. При этом ваши жизненные процессы замедлятся. Тело не постареет за то время, что вы будете там. Для него время будет идти так же, как в реальном мире.
Брови Ивора дернулись. То есть у него было около семи месяцев на испытание. Но при этом Лилия не выдержит и семи дней. Он уже пытался напитывать ее тело своей энергией, и это значительно замедляло процесс отравления.
Глядя на Лилию, чье дыхание было практически неосязаемым он решительно спросил.
— Могу я взять ее с собой?