Страница 46 из 47
— О чём вы? — изумился Марк. — Я только что сказал вам, что убил вашего сына, и именно это привело меня к тому, что я оказался претендентом на ваше наследство!
— Что с того? — старик невозмутимо взглянул на него. — Ты же не ребёнок и знаешь, как часто такое случается. В нашем королевстве, да и у алкорцев, нет закона, который запрещал бы вступление в наследство того, кто устранил других наследников. Иначе слишком много славных семейств канули бы в забвение.
— Нет, я не могу! — покачал головой Марк. — Прошло немногим больше года с тех пор, как я осудил другого за то, что он получил власть и величие, убив своего предшественника, а вы теперь хотите, чтоб я поступил также?
— Я не знаю обстоятельств того дела, о котором ты говоришь, но хочу тебе напомнить, что убивая Робера, ты имел благие намерения, ты хотел остановить опасного безумца, отнимавшего чужие жизни, а вовсе не получить то, что принадлежало ему. Пусть это было слишком жёсткое решение, но я могу понять его. И я рад, что узнал об этом теперь, а не тогда. Потеряв сына, я в ослеплении горем мог причинить тебе вред. Хорошо, что этого не случилось, и ты остался жив. Я прошу тебя передумать.
— Нет, — покачал головой Марк. — Подняться к величию, используя как ступеньку труп своего дяди? Это невозможно.
Маркиз какое-то время задумчиво смотрел на него, а потом поднялся.
— Ты был прав, Марк, твоё признание причинило мне ещё большую боль, чем я испытывал до этого, но я не считаю твои доводы достаточными, чтоб ты мог отказаться от титула и земель, предназначенных тебе по праву рождения. У тебя есть долг перед твоей семьёй, я говорю о семье де Лианкуров. Я понимаю, что ты потрясён всем, что тебе выпало пережить за эти дни, узнать тайну своего происхождения и понять, что давнее убийство так тесно связано с твоей семьёй. Возможно, тебя пугает и то, что ты, так долго пребывавший в бедности, вдруг оказался едва ли не самым богатым наследником королевства. Я надеюсь, что скоро ты успокоишься и, всё обдумав, примешь верное решение. Я не стану тебя торопить. Возвращайся в Сен-Марко, мы встретимся вскоре, и я предоставлю тебе возможность дать другой ответ.
— Простите меня, — Марк измученно взглянул на него, — но он останется прежним.
Маркиз де Лианкур задумчиво посмотрел на него и ушёл, а Марк вышел на террасу и какое-то время смотрел в темноту, которая, как ему казалось, снова проникла в его душу.
Его разбудил громкий сердитый шёпот, доносившийся из гостиной. Марк открыл глаза и посмотрел туда, где в узкую щёлку между гардинами пробивался утренний свет. В гостиной шёл нешуточный спор, и, голоса становились всё громче. Вскоре он понял, что это его оруженосцы вступили в бой с лакеем, отстаивая своё право служить ему.
— Ну, что там? — проворчал Марк, приподнимаясь и подсовывая под спину подушку.
Дверь тут же распахнулась, и на пороге появился возмущённый Шарль.
— Мы вас разбудили? Простите! — выпалил он. — Но там какой-то…
Барон не стал слушать его дальше.
— Дидье! — крикнул он, и лакей тут же возник в дверном проёме, решительно оттеснив в сторону оруженосца. — Сходи и позови ко мне лекаря, — распорядился Марк, — пусть сменит мне повязку.
— Повязку! — возопил в ужасе Шарль. — Опять? На вас уже итак живого места нет, а вы опять ранены?
— Ты что, моя жена, чтоб предъявлять мне претензии насчёт целостности моей шкуры? — проворчал Марк. — Раз такой умный, что хватило сообразительности прогнать лакея, сам отправляйся на кухню и принеси завтрак. И для себя и Эдама что-нибудь прихвати. Где этот бездельник?
— Я здесь! — в спальню заглянул Эдам с полотенцем в руках. — Этот олух принёс подогретую воду. Хотите, чтоб я сбегал за ледяной или итак сойдёт?
— Сойдёт… — проворчал Марк и нехотя откинул одеяло.
С Орианной, Теодором и маркизом Арденом он простился вечером, потому что собирался выехать чуть свет. Встретиться ещё раз с маркизом де Лианкуром у него не хватило смелости. Он не знал, как снова взглянет ему в глаза, а потому поспешно миновав залы замка, бегом спустился по аллее к воротам, где ему вывели коня.
Уже через несколько минут он в сопровождении оруженосцев и пяти рыцарей охраны покинул замок. Было рано и улицы города только начали оживать. Возле лавок появились встрёпанные зевающие приказчики, деловитые хозяйки бежали на нижний рынок, чтоб успеть первыми к телегам со свежей рыбой и зеленью, а ремесленники направлялись в свои мастерские, держа под мышками холщёвые свёртки, в которые был завёрнут их нехитрый обед.
Лошади уже постукивали копытами по блестящей брусчатке, спускаясь к городским воротам, когда он всё же обернулся назад и увидел на башне над воротами, между двумя каменными зубцами высокую фигуру в тёмной накидке с широким воротником из золотистого меха. Ветер развивал серебристые волосы маркиза де Лианкура, и он, не отрываясь, смотрел ему вслед.
Путь в Сен-Марко был не близкий, им пришлось заночевать в небольшом городке, где в этот день по счастью не было ярмарки, и на постоялом дворе нашлось несколько вполне приличных комнат, которые позволили им разместиться с удобствами. Марк всё время был молчалив и задумчив, он односложно, хоть и учтиво отвечал на вопросы рыцарей, и раздражённо огрызался на проявление беспокойства и заботы со стороны оруженосцев. Долгий тёмный день прошёл в тягостных раздумьях, и с первыми отсветами зари на небесах они снова отправились в дорогу.
Он приехал в Сен-Марко светлым днём и сразу же поехал к тётке, но там, кроме жены и сына, его ждал официальный приказ короля немедленно явиться в Шато-Блуа. Письмо лежало на камине в гостиной, и явно встревоженная Мадлен сказала, что, как шепнула ей Элоиза де Жуайез, король за что-то гневается на барона де Сегюра.
Задержавшись лишь для того, чтоб помыться и надеть более подходящий для аудиенции наряд, Марк снова сел на коня и поехал в королевскую резиденцию. Встретивший его барон фон Вебер, главный королевский привратник, ободряюще улыбнулся ему и вышел из-за своей резной конторки.
— Не знаю, чем вы огорчили короля, вашасветлость, — шепнул он полным сочувствия голосом, — но сегодня вам стоит с покаянным видом снести все его упрёки, извиниться и обещать впредь не поступать дурно.
— Неужели всё так плохо? — встревожился Марк.
— Малыш де Морен, который передал мне приказ короля немедля направить вас к нему, велел предупредить его обожаемого дядюшку. Он обеспокоен! Впрочем, — толстяк обернулся и, взглянув на коня, которого уводил конюх, улыбнулся, — поезжайте-ка к нему верхом. Думаю, ваш красавец отвлечёт его величество, и он будет более снисходителен к вам.
Марк с благодарностью поклонился ему и, окликнув конюха, жестом велел ему привести коня обратно.
В этот день в парках Шато-Блуа, казалось, собрался весь двор, по аллеям парка бродили парами и группами придворные, в беседке у пруда собрались почитатели таланта придворного поэта Вильре, а он, стоя у резной балюстрады на верхних ступенях, читал свои новые стихи, и его полные воодушевления глаза горели чёрным пламенем. Где-то недалеко за деревьями играл оркестр.
Марк не спеша ехал по обводной алее под пышными кронами деревьев, глядя по сторонам и привлекая восторженные взгляды со всех сторон. Мужчины любовались его конём, а дамы уделяли внимание и седоку, перешёптываясь о том, что на этом скакуне красавец де Сегюр выглядит настоящим богом.
Вскоре он выехал на широкий луг, предназначенный для спортивных игр и состязаний, столь любимых королём и его молодыми друзьями. На сей раз, там красовался высокий шатёр, а неподалёку были установлены мишени для стрельбы из лука. Несколько лучников стояли на значительном расстоянии от них, тщательно целясь, а вокруг собрались зрители, которые подбадривали стрелков и делали ставки на лучших.
Ещё издалека Марк заметил короля, стоявшего возле стола с закусками и кубками с вином. Он наблюдал за происходящим, но судя по наглухо застёгнутому камзолу, на сей раз, не намерен был принимать в этом участия. Подъехав ближе, Марк спешился, передав повод подбежавшему к нему оруженосцу Жану де Морену, и направился к королю. Тот тоже двинулся ему навстречу, но поравнявшись, буркнул: