Пока бьётся сердце

Дин прерывисто втягивает воздух и останавливается. Он слегка кивает, сообщая мне, что понимает, а затем тянется к одному из моих скованных запястий. Между нами воцаряется замешательство, и я хмурюсь. Он начинает массировать большим пальцем точку, где у меня бьется пульс. Его взгляд все еще прикован ко мне.

– Ты чувствуешь это?

Я с трудом сглатываю. В моем пересохшем горле ком, и он болезненно скатывается ниже.

– Да, – выдыхаю я. Жест немного успокаивающий, несмотря на обстоятельства.

Дин продолжает круговые движения, почти любовно касаясь моего запястья.

– Сосредоточься на этом. Закрой глаза и отключись. Я хочу, чтобы единственное, что ты чувствовала, – это мой большой палец на твоем запястье.

Мне еще сильнее хочется плакать. Плакать, потому что я напугана, измучена, мне больно, и я унижена. Мне хочется плакать, потому что я не могу поверить в происходящее. Хочется плакать, потому что жених моей сестры, мужчина, которого еще неделю назад я ненавидела, собирается трахнуть меня, в то время как актер из цирка уродцев дрочит в нескольких футах от нас.

Хочется плакать, потому что это отвратительно, просто ужасно, но Дин все равно пытается хоть чем-то мне помочь.

Я опускаю подбородок и крепко зажмуриваю глаза, кивая в знак согласия. Дин вздыхает, и его вздох волной прокатывается по моему телу. За этим следует звук расстегивающейся пряжки ремня, и его брюки падают на холодный цемент.

Момент разрывает знакомый хриплый голос.

– Да, вот так. Трахни ее хорошенько и жестко.

Я крепче зажмуриваюсь, пытаясь отсеять все, кроме ощущения большого пальца Дина на чувствительной коже моего запястья. Его движения нежные и плавные. Не прерывающиеся. Что бы он ни делал другой рукой – боже, я не хочу этого знать, – мое внимание целиком на запястье. Я делаю прерывистый вдох, долгий и медленный.

– Что с тобой не так, черт подери? – рявкает Эрл с другого конца подвала. – Она горячая штучка. Трахни ее наконец.

Я вздрагиваю от пронзительного звука его голоса, и распахиваю глаза. Приближаюсь к лицу Дина. Он смотрит на меня пустыми глазами.

– Все в порядке. Просто сделай это, – успокаиваю я его, желая поскорее покончить с этим. Желая свернуться калачиком от стыда и плакать, пока не усну.

Навсегда.

Дин стискивает зубы, у него раздуваются ноздри.

– Не думаю, что смогу.

Эрл снова нас прерывает.

– Что, черт возьми, с тобой происходит? Ты играешь за другую команду?

Дин поворачивает голову и выплевывает через плечо в ответ:

– Я не мерзкий психопат, который получает удовольствие, насилуя женщин. Я на подобное не способен.

А потом дуло пистолета упирается Дину в висок, и я вскрикиваю.

– Это не поможет, – вскипает Дин, по его темным волосам стекают капли пота. Он пытается сохранять спокойствие, но я вижу страх в его глазах. Я чувствую его запах.

– У тебя есть три секунды, чтобы сообразить, что поможет, или твои мозги окажутся на этой сучке до тех пор, пока она мне не надоест, и я не закопаю ее костлявую задницу в землю.

У меня вырывается сдавленный всхлип, и я гремлю цепями, отмечая, что Дин продолжает держать мое запястье. Я не знаю, что еще сказать, поэтому выпаливаю:

– Поцелуй меня.

Он смотрит на меня встревоженным взглядом светло-голубых глаз, налитых кровью.

– Поцелуй меня, Дин, – повторяю я. – Пожалуйста.

Обстоятельства определенно не способны быстро привести его в нужное Эрлу «настроение», так что, возможно, немного вынужденной близости не помешает. Я перевожу взгляд на пистолет, который медленно удаляется от головы Дина. Я не могу сдержать крошечного вздоха облегчения.

Дин слегка приоткрывает рот, его взгляд скользит к моим потрескавшимся губам.

Он снова смотрит на меня, как бы спрашивая: ты уверена?

Я быстро киваю, проглатывая страх, вкус которого физически ощущается на языке.

– Я хочу, чтобы ты это сделал.

Когда он наклоняется, я резко втягиваю воздух, мои глаза закрываются в предвкушении. Я тихонько вздыхаю, когда наши губы соприкасаются, и Дин делает то же самое. Я говорила ему не превращать это в то, чего быть не может, но, наверное, мы должны притворяться. Может быть, это единственный способ справиться. Я чувствую, как его язык ищет вход в мой рот, и подчиняюсь. Подаюсь всем телом вперед, чтобы прижаться к нему сильнее, и открываю рот шире, поощряя его.

– Закрой глаза и отключись, – выдыхаю я в жар его губ, повторяя его собственные слова. – Сосредоточься на нашем поцелуе.

Мои слова, кажется, каким-то образом его приободряют, и Дин обхватывает правой ладонью мое лицо, в то время как другой рукой продолжает размеренно кружить по моему запястью. У каждого из нас есть свои демоны. И свои методы выживания. Его прикосновение, мой поцелуй. Поцелуй, который становится все глубже и глубже, овладевает нами, маскируя этот момент, немного приукрашивая отвратительную реальность. Мой язык – это его вуаль, его черный плащ.

Но он также и его топливо. Не успеваю я опомниться, как Дин скользит рукой по моей щеке, затем талии, бедру и наконец нежно раздвигает мне ноги. Я чувствую, как кончик его члена прижимается к моему входу, и все становится слишком реальным. Я издаю звук, который даже не могу описать – похожий на писк котенка. Вызванный всепоглощающим неверием в происходящее, током, пронзающим все мое тело.

– Прости меня. – Он отстраняется от моего рта и утыкается лбом мне в шею, когда толкается внутрь. – Мне ужасно жаль.

Круг, круг, круг.

В левую сторону, затем в правую. Медленно, осторожно и ласково. Вверх и вниз.

Очерчивает линии вен. Как искусство.

Я могу притвориться, что это нечто прекрасное.

Дин снова тянется к моим губам. Его член заполняет меня, двигаясь внутрь и наружу торопливыми толчками. Он кажется большим и толстым, в отличие от мерзкого Эрла, который только вчера вторгался в мое тело.

Круг, круг, круг.

Наши языки борются, отчаянно пытаясь стереть все происходящее – все, что уже произошло. Просто все. Правой рукой Дин задирает мою ногу и прижимает к своему бедру. Его пальцы впиваются в мою ягодицу, слегка сжимая при каждом толчке. Вперед, назад. Вперед, назад.

Круг, круг, круг.

Я слышу, как неподалеку тяжело дышит вонючий монстр, постанывая от удовольствия при виде этого зрелища. Гребаного развлечения с нами в главной роли.

Круг, круг, круг.

Мне нужно сосредоточиться. Мне нужно отключиться от Эрла, этого подвала и запаха неминуемой смерти в воздухе.

Дин.

Есть только Дин.

И не имеет значения, что он внутри меня, пронзает меня, вырывая тихие всхлипы из глубины моего горла. Он здесь. Он жив. Мы оба живы.

Мы вместе во всем этом.

Он продолжает целовать меня, движения языка все более неуклюжи, толчки ускоряются, а тело напрягается. Он собирается кончить.

Круг, круг, круг.

Я не открываю глаз. Я не хочу видеть его лицо в этот момент – не хочу становиться свидетелем его удовольствия. И это не потому, что я злюсь или обвиняю. Я завидую. Завидую, что он способен найти уголок радости, удовольствия, подлинного блаженства посреди нашего общего кошмара. Да, мы вместе, но на мгновение – на несколько ослепительных секунд – мы окажемся в разных мирах.

Дин скользит ладонью вверх по моему бедру и сжимает мою голую задницу. Но при этом большой палец не прекращает двигаться на запястье. Словно неустанный шепот извинений.

Круг, круг, круг.

И затем Дин достигает пика удовольствия. Пытаясь скрыть свой стон, он утыкается лицом в изгиб моей шеи. Охватываемый волнами оргазма, он цепляется за меня, крепко обнимает, как пылкий любовник. Но это не так. Я всего лишь пешка в игре Эрла. Мы оба пешки.

Дин глубоко вздыхает и у него тут же перехватывает дыхание.

– Мне жаль. Прости меня. Мне очень жаль, – повторяет он, снова и снова. Его захлестывает отчаяние. Эйфорию сменяет раскаяние, и моя зависть исчезает. Я чувствую, как его горячие слезы капают мне на ключицу.