Большой круг

– Что за мир, – говорит Уоллес Грейвз своей знакомой и, придерживая шляпу на голове, смотрит вверх.

Поезд идет по равнинам. Эддисон Грейвз еще раз просматривает портреты детей, осторожно держа за уголки, чтобы не запачкать.

Уоллес идет пригласить брата к завтраку, но во флигеле никого нет, в комнате все по-прежнему, только вскрыты ящики. Он видит свои старые работы, видит, что они не так хороши, как ему помнилось. Клянет свое молодое «я» за напыщенность, банальность композиции. Дети в главном доме, вернулись с ранней конной прогулки, чего Уоллес не знает, поскольку его не заботит, как они проводят время. Они умыты, причесаны (причесаны! сами причесались!) и в ожидании встречи с отцом сидят за столом, который Берит накрыла к завтраку.

– Он уехал, – войдя, сообщает Уоллес без предисловий. – Ни записки, ничего.

Берит, стоящая у печи, спрашивает:

– Что значит уехал? Куда уехал?

– Просто уехал.

– А вещи? Тоже?

– Не было у него никаких вещей.

Уоллес вспоминает картонную папку. По крайней мере ее Эддисон взял.

Джейми срывается из-за стола, несется вверх по лестнице.

– Он вернется? – спрашивает Мэриен, окаменев от серьезности.

– Не знаю.

– Может, пошел прогуляться.

– Если честно, я думаю, вряд ли. Ты расстроена?

Она думает.

– Я думала, ему захочется нас увидеть. Но было бы хуже, если бы он увидел, а потом уехал.

– Не знаю, что хуже.

– Но он может вернуться.

– Может.

– Я бы не хотела, чтобы он остался, если сам не хочет.

– Наверно, – говорит Уоллес. Затем несколько ядовито: – Боже упаси, он сделает что-то, чего не хочет.

– Значит, все останется по-прежнему?

– Думаю, да.

– Ну и хорошо.

– Ты можешь погрустить. Я не обижусь.

Она смотрит в окно и спрашивает:

– Как ты думаешь, куда он поехал?

– Не знаю.

– По-моему, мне было бы еще грустнее, если бы я знала куда.

Уоллес кивает. Лучше только гадать, что он выбрал вместо них.

– Я тебя понимаю.

Какое-то время, несколько недель, кажется возможным, что Эддисон еще вернется. Но листья становятся рыжими, ночи – холодными, а он не возвращается.

– Как ты думаешь, почему он не остался? – Джейми сидит на табуретке в мастерской Уоллеса, расположенной в башенке, и на ненужном черновике углем рисует мелкую рыбешку, зависшую над каменистым дном реки. – Зачем вообще приезжал?

– Не знаю. – Уоллес стоит у мольберта, с палитры бьют в глаза масляные краски, вокруг пришпиленные наброски. – Я не очень хорошо его знаю. Мы никогда не были так близки, как вы с Мэриен. Я думаю, он хотел остаться, но испугался. – Он наклоняется посмотреть рисунок Джейми: – Отлично. У меня появляется ощущение воды, движения рыб. Очень здорово.

– Испугался чего?

Кисть Уоллеса спотыкается на холсте.

– Вас. Того обстоятельства, что вы есть.

– Догадка, но я думаю, ему не понравилась мысль, что он нам чем-то обязан.

– А почему он решил, что чем-то нам обязан?

Уоллес откладывает кисть.

– Ты очень хороший мальчик.

– Почему?

– Это великодушный вопрос, вот и все.

Джейми тихо говорит угольной рыбе:

– Вообще-то я не думаю, что так уж великодушен к нему.

Жизнь течет по-прежнему. Берит выбивается из сил, поддерживая порядок. Пытается заставить Мэриен носить платья и проигрывает. Вечно не хватает денег. Уоллесу хорошо платят в университете, но он любит играть на деньги. По всему дому спящие собаки.

В свои комнаты, где близнецы спят редко, предпочитая веранду, они натаскали всякие рога лосей, коллекции костей и зубов. На подоконниках вперемешку с шишками и интересными камнями выстроились крошащиеся птичьи гнезда. К стенам пришпилены перья. Они подбирают и человеческие изделия: наконечники стрел, черепки глиняной посуды, пули, гвозди. Джейми переносит то, что находит, на бумагу, выстраивает натюрморты и рисует их, добавляя цвет пастелью или акварелью – их Уоллес потихоньку таскает для него из университета.

– А вот и юннаты! – восклицает Уоллес, когда они вечером возвращаются домой страшно грязные, с набитыми карманами. – Вот и археологи идут с раскопок.

Они прогуливают школу. Если день роскошно солнечный или заманчиво снежный, могут куда-нибудь забрести. У них есть друг, с которым они куролесят, Калеб, сорванец еще покруче, на пару лет старше, сын проститутки, живущей в развалюхе чуть ниже по течению Рэттлснейка. (Джильда, мать Калеба, выбрала для себя с сыном фамилию по названию реки, что течет с юга, впадая в Кларк Форк на той стороне города: Биттеррут.)

Калеб – изящный мальчик с кошачьими повадками, он не забирает длинные черные волосы, и они спадают на спину, такие прямые, блестящие, что говорят, отец его точно был либо индеец, либо китаец. Калеб шуршит по карманам. У матери ворует самогон, в городских магазинах сладости и рыболовные крючки. Ненавидит мужчин, приходящих в его хижину, ненавидит то, чем занимается с ними мать, но не терпит ни малейшего оскорбления в ее адрес. Не замедлит ударить Мэриен в живот или по руке, как и Джейми. Летом все трое голышом купаются в ручьях и реках.

Хоть Мэриен и Джейми время от времени через щель в занавесках смотрят на Джильду за работой, они никогда это не обсуждают. Джейми переживает из-за того, насколько мужчина больше Джильды, как он бросает на нее свое тело с бездумной силой свайного молота. Маленькие ноги Джильды в грязных чулках подпрыгивают. Беспомощность огорчает Джейми. Он спасает из реки тонущих пчел, приводит домой бродячих собак, кормит из пипетки брошенных птенцов, затем дает им червей – их он заставляет нарезать Мэриен. Птицы со сморщенными шеями и разинутыми клювами похожи на сердитых стариков. Некоторые выживают, некоторые погибают. Уоллес не очень возражает против собак и других животных.

– Бедняга, – говорит он, глядя на вороненка, такого слабого, что даже не может поднять голову.

– Хватит, – говорит Берит в случае пополнения, но откладывает крохи для собак.

У Джейми повторяющийся ночной кошмар, где он должен выбрать, кого застрелить – Мэриен или собаку. Он не хочет есть мяса.

– Ты умрешь без мяса, – говорит Берит, но он все живет.

Его успокоило, когда в разгар колготни Джильда протянула руку и хладнокровно пригладила волосы.

Мэриен, в ее очередь у окна Джильды, парализовало, когда мужчина (другой, не тот, которого видел Джейми) превратился в дикое животное. У него перекосилось лицо, выгнулась спина, он толкнул Джильду на кровать и не глядя зарылся у нее между ног. Наконец, попрыгав на ней, как собаки или лоси, успокоился. Животное исчезло, и он опять стал человеком, приветливым мужчиной, поправляющим одежду. И Мэриен начала изучать мужчин – лавочников, соседей, друзей Уоллеса, самого Уоллеса, молочника, почтальона, – пристально вглядываясь в них, отыскивая животное.

Уоллес знает, у Мэриен и Джейми приключения каждый божий день. Он предпочитает оставаться в смутном неведении, не волноваться, что они могут не вернуться. У него свои приключения. Иногда он затемно уходит поиграть в покер, выпить в подпольном баре или придорожной закусочной, к женщинам. Он тихий, но беспробудный пьяница.

Из банка Сиэтла поступает чек на скромную сумму. Приложенное к нему письмо поясняет, что мистер Эддисон Грейвз желает регулярно переводить средства на содержание детей. Уоллес уходит и тут же проигрывает почти все деньги в придорожном притоне. (Один раз, когда дети были совсем маленькие, поступил более щедрый чек – их доля от состояния деда по матери. Ими Уоллес расплатился с долгами.) По дороге домой, на рассвете, он останавливается и заходит в запруду, куда возил тогда брата, но вода холодная, коричневая, как чай, и он не чувствует себя чистым, он чувствует себя грязным и мокрым. Он плывет и мрачно размышляет: а деньги Эддисон сейчас заработал или то остатки его сбережений? Он думает, брату следовало быть осмотрительнее и не посылать ему так много зараз, но потом вспоминает, что старший Грейвз ничего не знает про его страсть к азартным играм.