Страница 10 из 20
«Я должна как следует с этим разобраться», – подумала она, сжимая ладони в кулаки. Ей следует провести наступление русалочьего войска на людской дворец, призвать силы морей, разбить Урсулу о скалы в пух и прах, отправить на дно всех противников, ворваться в замок и спасти отца; и тогда подводный мир снова обретёт царя, а она – отца…
Но она не станет этого делать.
Ариэль никогда не отправит на войну солдат, давших присягу защищать русалочье царство, чтобы они помогли исправить ошибку, которую совершила она. Она никогда не подвергнет опасности невинных жителей дворца, чтобы вернуть им правителя, за потерю которого была в ответе.
Судьба давала ей второй шанс.
Она им воспользуется, но сделает это в одиночку.
Она исправит ошибки, которые совершила, собственными силами.
Она (при этой мысли сердце Ариэль радостно забилось, несмотря на испытываемые её разумом сомнения) найдёт и спасёт своего отца, попросит у него прощения и вернёт народу их царя. В какой восторг придут все, в особенности сёстры! Ариэль искупит свою вину. Возможно, даже станет героиней. И все они будут жить в мире морском долго и счастливо.
Но чтобы всё это стало явью, ей предстоит вернуться в Мир Суши.
Подобрав с земли небольшой предмет круглой формы, Ариэль отряхнула его от песка. Это была крышка от старого керамического кувшина, некогда покрытого глазурью ярко-синего и золотистого цветов. У людей было так много всяких кувшинов. И амфор. И ваз. И бидонов. И бочонков. И высоких кружек. Так много… предметов, предназначавшихся для того, чтобы в них помещали другие предметы. Русалочий народ редко испытывал необходимость в хранении чего-либо, помимо изготавливавшихся время от времени редких и изысканных кушаний, вроде сладкого золотого вина, которым они прежде, ещё во времена её детства, торговали. Русалы и русалки ели, когда были голодны, почти никогда не нуждались в каком-либо питье, и им нечасто требовалось делать запасы пищи на будущее.
Со вздохом бросив крышку обратно на землю, девушка поплыла к скале, на которой в былые дни, устроившись поудобнее, любовалась своей коллекцией. Вещи, так много разных вещей. Вещи, которые Ариэль так и не научилась использовать по назначению за то краткое время, что она провела на земле. Ведь она была слишком занята мечтами об Эрике.
В некотором роде именно эта часть истории чайки взволновала русалку больше всего. Она не пыталась скрывать от себя тот факт, что её сердце предательски ёкнуло, когда птица упомянула его имя.
Эрик.
Эрик что-то вспомнил?
Он написал оперу о случившемся? О ней?
Дело было, конечно, не в том, что Ариэль это льстило. Если воспоминаний Эрика хватило на то, чтобы сочинить на их основе музыкальное произведение… возможно ли, что он вспомнил и её тоже? Хотя бы смутный образ?
Что касается её самой, она вспоминала о нём слишком часто.
Вопреки тому, что жизнь русалки была разрушена в результате её увлечения юношей, когда она закрывала глаза, последние мысли, проносившиеся у неё в голове перед отходом ко сну, частенько были посвящены ему.
И когда безупречно прекрасный, определённо очаровательный (и практически бессмертный, что также будет нелишним упомянуть) русал пытался добиться её расположения, всё, о чём она могла думать, это то, как его волосы будут выглядеть, если их высушить. Будут ли они пружинить, как у Эрика?
Опера. На что походили его арии? Что он написал для актрисы, исполняющей её партию?
Ариэль улыбнулась, заметив, что во всём этом была доля иронии: когда-то она пропустила свой концерт, увлёкшись человеком, который, в свою очередь, написал для неё песни теперь, когда она больше не могла петь.
Проведя пальцем по песку, лежавшему толстым слоем на одной из ближайших к ней полок, русалка написала буквами рунического алфавита имя «Эрик».
Возможно, всего лишь возможно, пока Ариэль будет занята спасением отца, она также сможет повидать принца.
В память о былых днях.
Себастьян
– НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!
Себастьян беспокойно расхаживал взад-вперёд вдоль одной из балюстрад, установленных по краям тронного помоста. Подобно многим предметам русалочьей архитектуры, она была выращена из кораллов, которых не без труда уговорили переехать сюда.
Тик-тик-тик! Лапки краба семенили по поверхности балюстрады – преисполненный уверенности в собственной правоте, Себастьян шагал из конца в конец, воинственно сжимая клешни и не единожды бросая взгляд на свою публику.
Публика тяжело вздохнула. Хотя такая реакция со стороны её маленького друга была вполне предсказуема, ожидание окончания приступа гнева, охватившего краба, было не самой разумной тратой её времени.
Будучи прежней девчушкой, она бы уплыла прочь. Будучи прежней девчушкой, ещё не потерявшей голос, она бы принялась с ним спорить.
Будучи немой царицей, она не могла сделать ни того, ни другого.
Подняв трезубец, Ариэль дважды постучала им о морское дно. Не для того, чтобы призвать волшебные силы – только лишь затем, чтобы привлечь его внимание. Чтобы напомнить ему, кто она такая.
Гневная тирада краба затихла на полуслове. Девушка посмотрела на него, выразительно приподняв брови: «Ты это серьёзно, Себастьян?»
– Ничего хорошего из этого не выйдет, – ответил он, немного оробев. – Как и всегда, когда дело касается суши.
– Мой отец может быть жив, – показала она на языке жестов. – Это достаточно веская причина, чтобы, по крайней мере, попытаться.
Такие слова заставили Себастьяна колебаться. Он медленно прошёлся вдоль перил, цокая конечностями по кораллам, пока наконец не приблизился к девушке на достаточное расстояние, чтобы положить свою клешню на её руку:
– Ариэль, я тоже по нему скучаю… но, возможно, ты просто гоняешься за призраком.
– Довольно, Себастьян, – обратился к нему Флаундер. – Царица уже приняла решение.
– Полагаю, ты её к нему склонил! – со злостью произнёс краб, обвинительно ткнув в сторону рыбы клешнёй.
Флаундер закатил глаза.
– Он не склоняет меня к решениям, а помогает с их осуществлением, – возразила Ариэль.
– Я бы мог оказаться для тебя куда полезней, – заискивающе произнёс Себастьян. – Я хоть и недолго, но всё-таки могу передвигаться по суше.
– Ты нужен здесь, в качестве моего заместителя. А также для прикрытия.
– Я не собираюсь представать перед толпой русалочьего народа и… прочими морскими обитателями и сообщать им о том, что царица покинула их, намереваясь пуститься в немыслимую авантюру в одиночку! Если ты решила уйти, тебе должно хватить смелости сказать им об этом.
В ответ Ариэль показала всего один жест:
– Нет.
Она положила свою изящную ладонь себе на горло. Это действие было красноречивей всяких слов.
Себастьян сдался:
– Ладно, иди. Тебя и раньше никто не мог остановить, коль уж ты вбила себе что-то в голову, даже когда это дорого тебе обходилось.
При этих словах перед ним на секунду появилась прежняя Ариэль, которую охватило желание широко улыбнуться и запечатлеть поцелуй на панцире маленького краба. Он был прав. Это и впрямь так на неё похоже – отправляться туда, где даже ангелы боятся бывать. Уж если она что-то задумала, никто не мог её переубедить. И однажды это действительно дорого ей обошлось. Чего ей это будет стоить на сей раз?
– Прошу, расскажи хотя бы сёстрам, – взмолился Себастьян, устало вздыхая. Спрыгнув с края балюстрады, он устремился по песчаному дну к трону. После серии быстрых толчков в крабьем стиле, когда чуть сносит вбок, он осторожно приземлился прямиком на подлокотник трона – подходящее место для того, кто занимает должность заместителя царицы. – Не могу даже представить, как мне придётся объясняться с ними прямо сейчас.
Ариэль ответила утвердительным кивком, затем кивнула ещё раз, опуская глаза:
– Спасибо.
С этим она уплыла прочь, чтобы ей не пришлось смотреть на то, какими взглядами он обменяется с Флаундером.