Научись жить без меня!

— Что такое? — Я переключился на следующий кадр, и в глазах потемнело.

— Он не выходит больше на связь: телефон выключен, в общежитии не появился со своими дружками. Я говорил: это плохая идея, надо было незаинтересованное лицо подключать.

— Времени было мало. Я этого пернатого на ленты пущу.

Сил смотреть сразу все фотографии не хватило, решил переключить внимание на телефон: вдруг Аленькая звонила? Аппарат ожил, ждал завершения прогрузки. На экране всплыло сообщение, я смахнул блокировку и застыл.

— Ублюдок!

Ромка встал и подошел ближе, посмотрел на содержание сообщения: Аленькая у стенда изучала фотографии, рукой прикрывая рот, на лице полное отчаяние.

— Скажи мне, что это не универ… — Я моргнул и снова вгяделся в лицо Аленки. — Надо наказать этого засранца.

— Сукин сын, что натворил! — Ромка занес свою пятерню и нервно расправил челку. — Трофимов, она не простит, если вскроется правда.

— Все в твоих руках, — практически шепотом проговорил я, а у самого рот наполнился слюной и к горлу подступил неприятный ком. — Ты признался, что любишь ее. Так сделай счастливой, чтобы она не вспоминала всю эту грязь, в которую я ее окунул.

Мне нужно было поставить точку — последнюю в наших отношениях. Из списка выбрал «Аленькая» и нажал вызов.

Несколько минут слушал гудки, а сам воспользовался минутной форой и продумал фразы.

— Дема… — услышал по голосу, что она явно плакала, но старалась показать, что все хорошо.

— Алена… — Сглотнул, а дальше вывалил разом все, что запланировал еще вчера: — Как ты могла? Разве я тебе мало дал? Или сейчас серьезные отношения больше не в моде?

— Нет! Это неправда, Дема, я…

Не дал ей ни единого шанса и продолжил бить по живому:

— Я скоро переезжаю.

— Как же это… — сквозь слезы спросила Аленькая.

— В другую страну, — перебил Аленку, едва сдерживаясь, каждое слово далось с большим трудом. — Можешь оставаться в квартире до тех пор, пока не подыщешь ничего лучше. Кольцо оставь себе, мне оно больше ни к чему. Я не планировал в ближайшее время себя связывать узами брака. Ключи передашь Фаине.

— Нет! — твердила Аленькая. — Я люблю тебя, — кричала моя девочка в трубку. — Это все неправда. Дай мне шанс… нам.

— Научись жить без меня! — поцедил сквозь зубы и нажал значок сброса.

Сейчас я повел себя как слабак, расстался весьма примитивно, банально. По телефону врать легче. Я бы не вынес говорить откровенную ложь ей в лицо. Не смог бы видеть, как причиняю ей острую боль, уничтожаю, отвергаю. Растаптываю ее сердце, потому что поставил под сомнения чувства, в которых был уверен больше, чем в себе.

Я не мог больше слышать ее голос: слишком больно и мучительно. Мы не стали счастливы. Аленькая больше мне не принадлежала. Пусть в новой жизни у нее все сложится, а я уйду в тень. Возможно, я смогу со временем нормально дышать. А пока чувствовал себя инвалидом. Научиться заново жить без нее — страшный сон, переходящий в пугающую реальность.

— Демыч, — друг положил свою ладонь мне на плечо, его пальцы плотно сжались, — все будет хорошо.

Выдохнул, почувствовав в груди тупую боль, поднял голову и посмотрел на того, кто теперь обладал моим счастьем. Моей судьбой…

Глава 40

Неделю спустя

— Выпей воды. — Валя протянула стакан. — Алька, так нельзя! В гроб себя раньше времени вгонишь.

Я лежала и смотрела в потолок. Белый, идеальный — наверняка ремонтом занимались профессионалы. В квартире Демьяна не могло быть иначе. Современный модерн вперемешку с брутальным минимализмом.

— Не хочу. — Отвернулась, понимая, что до сих пор болит там… в груди.

— А где же твоя домработница? Она хоть бы покормила тебя, вон лопатки выперлись, и вся осунулась. Сколько килограмм сбросила за неделю?! Не меньше пяти, точно.

Я не ела. Не потому, что была принципиальной, а потому, что просто кусок в горло не лез. Я пробовала, немного. Ночью, в темноте, осторожно передвигаясь босыми ступнями по гладкому и холодному паркету. Крадучись, как воришка, прошла на кухню и открыла холодильник. Еда была, много еды, но от одного ее вида мутило.

Я не беременна.

Проверила в надежде, что между мной и Демой образовалась невидимая ниточка, которая не позволит распасться нашему союзу. Тест был отрицательным. Наверное, сама жизнь отвела. Куда бы я сейчас делась с ребенком на руках?

— Мне все равно. Я отпустила Фаину на неделю, и она не моя домработница. — Я сглотнула: в горле действительно пересохло. Провела языком по нижней губе — обветрилась и треснула еще тогда, когда я захлебывалась слезами на ступеньках универа. — Ты иди, Валь, не надо со мной нянчиться.

— Чтобы ты тут загнулась окончательно? Нет уж, дудки! Я Светку вызвонила, она скоро приедет, пока ты тут вкрай себя не загнала. Сменит меня.

Подруги меня не бросали: Светка, как узнала, предложила махнуть вдвоем на неделю в Турцию; Валя, скромно, — вернуться в общежитие.

Я отказалась. Никак не получалось собраться. Чувствовала себя сломанной куклой, выброшенной на помойку. Через силу ходила всю эту неделю на работу. Я не могла подвести Ангелину. На учебу просто забила и сослалась на болезнь.

Раздалась трель дверного звонка.

— Это Светка, — радостно проговорила девушка и пошла открывать.

— Я смотрю, ничего не изменилось за два дня! — буркнула подруга себе под нос, застыв на пороге, потом бесцеремонно прошла в комнату в верхней одежде (в ее стиле). — Как долго собираешься с ума сходить?

— Все хорошо, — тихо ответила, часто моргая, чтобы вновь не расплакаться от жалости к себе, от отчаяния и безысходности.

Мне действительно хотелось просто лечь и умереть. Я не понимала: за что со мной так поступил Крылов? Почему так легко из своей жизни меня выкинул Дема? Эти вопросы я постоянно прокручивала в голове и не находила ответа.

— Хватит! — Света сняла с себя пальто и бросила его на спинку кресла.

Девушка быстро пересекла комнату, приблизилась к кровати и со всей силы дернула меня за руку, подняла и практически волоком с постели потащила в сторону ванной комнаты.

— Дурища, а еще меня учила не впадать в депрессию. Валь, несем ее в душ. Сейчас всю эту блажь мочалкой сотрем.

За несколько дней я очень ослабла. Девчонкам только и удавалось силком в меня вливать воду.

— Не надо, — вымученно стонала я и попыталась сопротивляться, но силы изначально были не равны.

Меня, как игрушку, погрузили в наполненную горячую ванну. Причем в спальной одежде, потому что я мешала и продолжала брыкаться и сопротивляться из последних сил. Под ругань подруг сдалась, голова продолжала сильно кружиться. Пятками уперлась в сливное отверстие с пробкой, подобрала ноги и уткнулась подбородком в колени.

«Что воля, что неволя — все равно».

— Мы тебя предупреждали. Сама влюбилась, а теперь губишь себя.

Я пропустила мимо ушей Светкины возмущения и переживания Вали. Нельзя вот так быстро все забыть. Это как лишиться ноги или руки и чувствовать еще какое-то время, что конечность чешется и может сгибаться.

— Света права, — присоединилась вторая наставница к наставлениям на путь истинный. — Ты такая симпатичная девушка, еще встретишь свое счастье.

Встречу. Нет, я больше никого не встречу! Я больше просто не позволю себе полюбить, второй раз я не переживу подобного. Я не могу позволить разбить свое сердце дважды. Права была мама, когда говорила, что в любовном тандеме мужчина должен любить, а женщина принимать его чувства.

— Согласна с Валей. А этот пусть потом себе локти кусает. Летит он, понимаешь, сегодня в Америку. Скатертью дорожка!

Я вздрогнула от услышанного.

«Дема улетает сегодня…»

Вскинулась, посмотрела на подругу и тут же взвизгнула, когда Светка больно провела мочалкой по спине.

— Откуда ты знаешь, что он сегодня летит?