Страница 26 из 46
– Тогда нам будет достаточно сложно определить, где же наша графиня или княгиня, кто она там. Давай, я стою здесь, а ты пройдись по поликлинике, может, увидишь ее в очереди к кардиологу.
– Смешно, – я толкнула тяжелую дверь и вошла в поликлинику.
В помещении было душно. Кондиционеры еще не включили, в Питере не наступила сильная жара, но вентилятор под потолком крутил лопастями, разгоняя по помещению тяжелый воздух. На первом этаже было не так много людей, гардероб уже не работал, а около регистратуры стояло лишь несколько человек, ожидая своей очереди.
– Девушка, вы к какому врачу? – спросила женщина, сидящая около двери, строго оглядывая каждого входящего.
– Записаться хочу, – неопределенно сказала я первое, что пришло в голову.
– Интернет же есть. Что вас, молодых, всех тянет по поликлиникам шастать. Сидели бы дома, да кнопочки нажимали. Нет, припрутся, да ходют здесь, топчутся, бациллы пожилым людям разносят.
Я прошла вперед, понимая, что эта тирада больше не для меня, а для самой женщины, и говорит она ее каждому, кто моложе тридцати. Но, пройдя пару шагов, я остановилась, развернулся и вернулась к женщине.
– Простите, а много здесь таких же юных служителей порядка ходит?
– Немного. Кадетов сюда не отправляют обычно. Вот сегодня прямо аншлаг. Только один пришел, и ты уже через десять минут тут как тут. Отчет, что ли на работе? Или футбол сегодня играет, что справки все берете на отгулы?
– Футбол, точно. А тот, кто до меня пришел, он куда пошел? Мне же наверняка в тот же кабинет нужно.
– Да вон, в дежурный иди. На первом этаже направо, сто второй. Только бахилы не забудь надеть.
Я подошла к автомату с бахилами и стала рыться в карманах. Нужной монетки так и не находилось, какие-то рубли и копейки, а десятки все не было. Я наскребла горсть мелочи и вернулась к женщине. Она со спины наблюдала за моими манипуляциями, поэтому уже держала наготове десять рублей. Отсыпав горсть монет ей в руку, я получила долгожданные бахилы из автомата и пошла по коридору, вглядываясь в номера на дверях.
Как и обычно бывает в поликлиниках, около дежурного врача сидела очередь. Весь коридор занимали скамейки с железными сиденьями. Майоры, капитаны и простые лейтенанты ютились на неудобных сиденьях, ожидая своей очереди. Молодежи здесь, действительно, было немного. Точнее, был только один, он сидел в самом дальнем углу, спиной к окну, так, что солнце светило ему в спину, и лица было не разобрать. Но я и так знала, кто это.
Протолкнувшись через ряды сидящих, отдавив по пути несколько неудачно выставленных в проход ног, я подошла к парню и встала около него. Пока я шла, парень внимательно следил за мной. Когда же я встала рядом, он нарочито медленно поднял голову и посмотрел на меня.
– Ты здесь? Как тебе удалось? Вернулась одна или с … этим? – замялся он на последнем предложении.
– Этот, между прочим, жизнь тебе спас. Не пойму только за что он тебя пожалел.
Лицо Максима изменилось, из озабоченного оно стало опять наглым.
– Зря спас, – усмехнулся он, – вы отстали от нас и теперь на шаг позади.
– В прошлый раз ты оказался первым. Но не сейчас.
– И что же ты сделаешь? – он глубоко вдохнул воздух и сделал удивленное лицо. – Неужели тебе выдали фонарь? А, нет, показалось. Маленькая девчушка еще не доросла до карьерного роста. Ты пока на побегушках, да там и останешься. Работка тебе не по плечам, сразу видно.
Он отвернулся и продолжил наблюдать за коридором. Ответить было нечего. Я просто стояла рядом, тоже всматриваясь в людей, которые входили и выходили из кабинетов. Мне показалось, что стоять на одном месте – не самая лучшая мысль, ведь Пиковая дама не обязательно должна сидеть в очереди. Она может ходить и по всему зданию, ведь оно когда-то было ее домом. И вряд ли первый этаж был ее любимым местом.
Оторвалась от стены, отсалютовала Максиму и стала протискиваться обратно. Оказавшись опять около регистратуры, я огляделась. На второй этаж вело две лестницы. Я пыталась вспомнить суть книги, но так как читала ее давно, да и интереса у меня она не вызывала, смогла вспомнить только лестницу, по которой Германн бежал после свидания с Лизой.
«Интересно, почему он везде был Германн, с двойной Н» – не к месту подумалось мне.
Я поднялась по более широкой лестнице на второй этаж. Прошлые покои хозяев были переоборудованы и перестроены в кабинеты. Определить, где могла быть комната княгини, было невозможно. Здание хоть и переоборудовано, но разглядеть величие еще можно. Потолки высокие, в современных домах такие никогда не строили. Розовые стены напоминали о классицизме (кажется, так называли этот стиль). Белая лепнина украшала обшарпанные стены, напоминая о былой роскоши и богатстве хозяев особняка. С потолка свисала длинная ажурная люстра.
– Ну и развалюха, – кажется, я сказала это вслух, потому что сзади услышала тихий голос.
– Когда-то в этом здании принимали царственных особ. То, что ваше поколение не смогло сохранить былое величие – это ваша вина.
Я обернулась. Позади стояла пожилая женщина с орлиным носом, острым взглядом и невероятно прямой спиной. Я даже засмотрелась на ее статную осанку, ни разу не видела подобных старушек.
Что-то то ли засвербело, то ли заболело, но я нутром чувствовала, что что-то сейчас должно начать происходить.
– Извините, – я внимательно смотрела на старушку. На секунду мне показалось, будто зрение меня подвело, и я вижу двух старушек: одну в длинном старинном платье с невообразимой копной на голове, и вторую – в калошах, свисающих рейтузах и в затертом халате, со сгорбленной спиной, держащую медицинскую карточку в руке.
Я несколько раз моргнула, и образ старушки в рейтузах исчез. Я четко видела перед собой строгую даму, пронзающую взглядом, одетую в старинные одежды, которые носили еще в царские времена. Ни секунды не задумываясь, я поняла, кого вижу перед собой. Обвела взглядом комнату и как бы сожалея, сказала:
– Да, вы полностью правы. Не умеет наше поколение следить за красотой, беречь и сохранять ее. Но это государственное учреждение принадлежит не частному лицу. А у государства, как знаете, с деньгами не всегда хорошо бывает.
– У государя с деньгами все хорошо, – перебила меня старуха, – нечего поклеп чинить. За такие речи знаешь, что бывает?
Она поднесла свой морщинистый старческий палец прямо к моему лицу.
– Я думаю, что смогу помочь, – тут же нашлась я. От пальца невероятно пахло: смесью хозяйственного мыла и подгнившей капусты, – если подождете здесь одну минуту, я смогу найти человека, который сможет помочь с ремонтом этого помещения.
– И принесите бумаги, на основании которых здесь устроили приют для страдальцев. Почему в частном доме государь устроил рай для больных.
Я выскочила в коридор, перепрыгивая через две ступеньки, одолела лестницу и выскочила мимо ошарашенной смотрительницы на улицу. Антон стоял около двери, всматриваясь в лица проходящих мимо туристов и жителей города.
– Она, – запыхаясь, проговорила я, – там.
Антон тут же повернулся, не говоря ни слова, вбежал в поликлинику.
– Где? – остановился он около входа.
– Бахилы. Молодой человек, не забывайте про бахилы. У нас уборщицы нет, за вас некому убирать.
Но Антон не обратил на нее никакого внимания, а забежал по лестнице наверх, как только я протянула руку, показывая на второй этаж.
Из длинного коридора перед дежурным кабинетом отделился человек и стал подходить ближе. В этот момент я клятвенно пообещала женщине, что обязательно передам своему другу бахилы и заспешила к лестнице. Одновременно со мной к лестнице подошел Максим.
– Ты уже опоздал, – крикнула я ему.
Максим остановился.
– Я никогда не опаздываю. И не ты выйдешь из этой битвы победителем. Лучше бы тебе оставаться лишь ведуньей, я тебе об этом уже говорил. Меньше знаешь, крепче спишь. Не мешайся под ногами. Ты, недоучка, неспособная быть никем. Твое место на улице. Вряд ли ты сможешь быть даже чуточку похожим на Хранителей.