Валтасаров пир

Два следующих дня шайки собирались с мыслями, а в понедельник пришли в движение. По улице Сен-Северен двигалась такая толпа, вооруженная дубинами, что нельзя было пройти обыкновенным прохожим. Был ограблен дом друга Ревельона, селитровара, разбита его мебель и украдены 500 луидоров. Только к полуночи скопище грабителей было разогнано. Но уже через несколько часов, утром 28 апреля, движение преступников возобновилось и усилилось. Целые улицы оказались в руках этих шаек, а их главари трижды посылали в Сен-Марсо вербовать людей для подкрепления. Любой прохожий, встретившийся им на пути, присоединялся к толпе, силой или добровольно – под страхом поднятых дубин и воинственных возгласов.

Другая толпа у ворот Сент-Антуан останавливала кареты, возвращавшиеся с ипподрома, и, принуждая дам выйти из экипажа, заставляла их кричать: «Да здравствует третье сословие!» Но о каком третьем сословии шла речь? Бесчинствами занимались самые отъявленные мерзавцы, подонки общества, одетые в лохмотья и без конца тянущие водку. Они-то и разгромили дом Ревельона, предварительно разогнав отряд гвардейцев числом в тридцать человек. Украдена была даже живность с заднего двора, а мебель сожжена на трех кострах. Устав от грабежей, негодяи пробрались в подвалы и стали пить вино, а когда вино кончилось, они принялись за краски, а также лак и прочие жидкости, которые приняли за вино.

Против толпы выступила пешая и конная гвардия, встреченная градом черепицы и камней. По этой причине и был открыт огонь. С грабителями удалось справиться только с помощью пушки. Но и потом, после подавления беспорядков, остатки недобитых банд пытались разграбить другие дома и вламывались в булочные и колбасные лавки на улицах Сантонж и Бретань.

– Ах, этот грязный сброд, – с отвращением сказала Изабелла де Шатенуа, выслушав рассказ принца де Ламбеска. – Он бесчинствует не только в Париже. Весь Версаль – и тот заполонен чернью.

Ее слова словно прорвали то недовольство, которое доселе сдерживалось. Посыпались возгласы:

– Вы только посмотрите, кто находится при дворе.

– Во дворце толпится четыре тысячи каких-то незнакомцев, которых раньше и к воротам бы не подпустили. Меня шокируют их манеры и их произношение…

– Откуда они собраны? Я устала от подобной толчеи.

– Это невыносимо! Если так будет продолжаться, нам всем придется уехать, чтобы не быть рядом со всяким сбродом.

Офицер из охраны короля незаметно приблизился ко мне и, наклонившись, прошептал на ухо:

– Тысяча извинений, сударыня. Король зовет вас.

– Король? – Я удивленно поднялась. – Меня?

– Да, мадам.

Заинтригованная, я быстро пошла по лужайке к бассейну Латоны. Король зовет меня? Король нашел для меня время тогда, когда его ждут тысячи дел? Поразмыслив, я предположила, что он, возможно, беспокоится о Марии Антуанетте и, не имея времени быть с нею, решил расспросить меня. Это объяснение показалось мне весьма правдоподобным.

Когда мы пришли в Эй-де-Беф, офицер попросил меня подождать. Здесь толпилось столько людей, что я чувствовала желание выйти и досаду оттого, что вынуждена находиться тут. Аббаты, прокуроры, чиновники, писари и мелкие клерки… С открытием Генеральных штатов в Версале стало невозможно жить. Оглянувшись по сторонам, я вдруг почувствовала, как мурашки забегали у меня по спине. Я обернулась.

На меня смотрел Франсуа де Колонн.

Нет нужды объяснять, какое смятение воцарилось в моей душе. Я не ожидала этой встречи. Он ни разу, с тех пор как уехал, не писал мне. Я знала о нем только по слухам. Знала, что Тулонская эскадра под его командованием плавала в ньюфаундлендские воды. Но… встретить его здесь? Так неожиданно?

Мне показалось на миг, что сердце выскочило у меня из груди, – настолько трудным стало дыхание. Он стоял передо мной так близко, стоило руку протянуть, чтобы дотронуться… Он нисколько не изменился. И только его глаза, его синие глаза смотрели на меня не холодно, а тепло, дружелюбно и, как мне показалось, с любовью.

– Франсуа… – прошептала я, поднося руку к груди. Я не могла говорить. Слезы стояли у меня в горле. Мне хотелось подойти к нему как можно ближе, но не позволял этикет.

Он поцеловал мне ладонь, потом кончики пальцев, а я не могла удержаться от того, чтобы украдкой не погладить его по щеке.

– Боже мой, если бы вы знали, как я рад вас видеть.

– Франсуа!

Он снова поцеловал мне руку.

– Я люблю вас, – взволнованно прошептала я. – Это правда. Вы не презираете меня?

– За что?

– За то, что я первая призналась.

– Первая? Да что вы. Я еще в апреле приехал в Париж и все боялся зайти к вам…

– Вы уже месяц в Париже и до сих пор не пришли ко мне? О!

– Я, честно говоря, боялся. Я влюбился, как последний школьник… Вы что думаете, со мной такое часто случалось?

– Но чего же вы боялись? – спросила я удивленно.

– Боялся потерять независимость.

– Вы? Но кто же на нее посягал?

– Гм, подобных посягательств я ждал с вашей стороны, сударыня, – произнес он улыбаясь. – Но все эти опасения в прошлом. Я увидел вас и хочу увидеть снова.

– Но что же вы делали целый месяц в Париже, забыв обо мне?

– Я принимал участие в выборах.

– В них все принимали участие.

– Да, но я был избран депутатом.

– Депутатом Генеральных штатов?

– Да, от третьего сословия.

– Но почему от третьего? Вы же аристократ, а не буржуа! – сказала я озадаченно.

– Братья-дворяне заявили мне, что не только не изберут меня, но и не сядут со мной рядом на одной скамье. И притом, вам не кажется, что третье сословие – самое прекрасное?

Я молчала. Все это мне не нравилось, в том числе и третье сословие. А теперь и это депутатство… Я взглянула на Франсуа: он был в блестящей форме адмирала флота со сверкающими эполетами, его лицо стало еще более смуглым, кожа, обветренная морскими ветрами… Я любила в нем все: стальной отблеск голубых глаз, хищный четкий профиль, жесткие, как проволока, волосы. Какое мне дело до того, чем Франсуа занимается? Я люблю его.

– Мы встретимся? – прошептали мои губы.

– Сегодня же вечером.

– Я найду способ удалить Эмманюэля…

– Да уж надеюсь. Я так хочу вас, что…

– Т-с-с! – Я приложила палец к губам. – А этикет? К нам приблизился офицер и отозвал меня в сторону.

– Король не может уделить вам внимание, мадам, но…

– Зачем же я столько ждала, в таком случае?

– Вам велено отправляться в Париж.

– Куда?

– У меня есть адрес. Мне приказано пока ничего не объяснять.

– Это мило! Таков приказ короля? – осведомилась я.

– Да. Вам нужно спешить.

– Я поспешу, но я ничего не понимаю, сударь!

– Король просто выполняет свое обещание, вот и все, – загадочно произнес офицер. – Поторопитесь, мадам, прошу вас. Вы потом нисколько не пожалеете об этой спешке.

Из лабиринта улочек, ведущих к Центральному рынку, карета выехала на перекресток улиц Кок-Эрон и Платриер.

– Где же тот заветный дом? – спросила я у офицера.

– В двух шагах отсюда.

Я ничего не понимала. По какой причине король мог приказать мне ехать сюда? Да еще в сопровождении офицера. Что такого может быть в этом хорошеньком домике, перед которым остановилась моя карета?

– Поднимайтесь на второй этаж, третья дверь налево, – сказал офицер. – Спешите, мадам! Вас ждет сюрприз.

Он подошел к привратнику и что-то тихо сказал ему.

– А мне разве не следует подождать вас? – спросила я.

– Нет. Вас ждет более интересное дело. Идите спокойно, этот дом снят именно для вас!

Недоумевая, я вошла в прихожую. Молоденькая горничная в белом фартуке и чепчике присела в реверансе и пискнула:

– Добро пожаловать, мадам.

Я поднялась по лестнице. Что там еще за сюрприз? И почему меня так настойчиво подталкивают к нему?

Я распахнула дверь и вошла в комнату.

Были сумерки. Мало-помалу я различала стол, очертания шкафа и умывальника. Тяжелые портьеры были сдвинуты и ничуть не добавляли света.