Дьяволы дня 'Д'

Дьяволы затянули какую-то длинную литанию на языке, который я не мог узнать. Она имела какой-то удивительно навязчивый ритм, бесконечно повторяющиеся, режущие слух звуки; от этого я неожиданно почувствовал приступ тошноты. В подвале становилось все теснее и теснее, и было уже невозможно вдохнуть воздух, который не был бы пропитан смрадом демонов. Я вытер внутренней стороной рукава со лба пыль, пытаясь сохранять напряженными мышцы желудка, чтобы не вырвало.

– Адрамелек часту ремлишту нарек. Адрамелек хизмарад йонлут. Адрамелек часту ремлишту нарек.

Сначала не было ничего, кроме этого непрерывного, монотонного бормотания. Но затем во мне появилось странное чувство, что-то вроде звенящей металлической пустоты, как будто бы я был у зубного врача под действием новокаина. Я осознавал, что температура опускалась все ниже, ниже и ниже; мне казалось, что дальняя стена подвала исчезла, и там не было ничего, кроме темной и леденящей пустоты.

– Адрамелек часту ремлишту нарек. Адрамелек хизмарад йонлут. Адрамелек часту ремлишту нарек.

Теперь казалось, что стены подвала испарились и сквозь них дул холодный астральный ветер. Казалось, что мы парили в пространстве без времени и воздуха, и я не мог сообразить, где находился верх и где низ или как далеко или близко располагался ко мне тот или иной предмет.

Дьяволы, однако, были все еще на том же месте. Снова и снова они бубнили свое заклинание грубыми голосами насекомых; и я чувствовал, – так же, как в темной, хоть глаз коли, комнате чувствуешь, что к тебе кто-то движется, – чувствовал, что призываемое ими существо было все ближе. Приближалось что-то неописуемо ужасное, вызываемое этой таинственной песней, которую не слышали на земле со средних веков. Мне показалось, что я слышал пронзительный крик лейтенант-полковника Танета, но этот звук был подавлен дьявольской литанией и бесконечной пустотой, окружавшей нас.

Ко мне медленно повернулась Мадлен, – медленно-медленно, как во сне. Я попытался сказать: «Мадлен…» Но мой голос оказался не более чем бесконечной смесью неясных шорохов. Она покачала головой, слегка улыбнулась и снова отвернула свою голову.

– Адрамелек устул! Адрамелек хизмарад! Адрамелек гутил! – призвали дьяволы.

И вслед за этим их темные, похожие на перепонки крылья широко раскрылись и напряглись, их глаза пристально смотрели сквозь темноту; и я своими собственными глазами увидел первое, с тех пор как во время войны его вызвали Паттон и Монтгомери, появление Адрамелека, Верховного Канцлера Ада.

Это вид был настолько ужасным, что на меня, волна за волной, начал накатываться холод страха. Посреди круга из рептилий, образованного дьяволами, огромное и отвратительно ужасное, находилось неясное существо, выглядевшее как гигантский обезображенный осел, вставший на дыбы. Голова его была безобразна, на груди была косматая шерсть, а на животе и задней части торчали, словно опухоли, покрытые струпьями наросты. Его появление из темноты сопровождалось резким звуком, тысячедецибельным свистом, и сам воздух был искажен, подобно тому, как искажает его тепло, поднимающееся с дороги. Несколько бесконечных минут восьмой демон злого сефирода стоял и крутил головой, с высокомерной злобой озирая тринадцать своих приспешников. Шум был настолько невыносим, что я думал, он оглушит меня навечно.

Мадлен упала на колени, и я последовал ее примеру.

– Это Адрамелек! Он приобретает обличье осла, чтобы высмеивать вступление Господа нашего в Иерусалим! – прокричала она, неслышимая дьяволами в этом воющем шуме.

– Что, черт побери, мы собираемся делать? – заорал я в ответ. – Даже точнее будет спросить, что с нами собирается делать Адрамелек?

– Жди! – сказала она мне. – Когда придет время – мы будем действовать!

Раздался тяжелый грохот, а свист стих до негромкого завывания. Стены подвала начали снова материализовываться. И спустя несколько мгновений внушавший ужас Адрамелек стоял рядом с нами, в подвале, медленно оглядывая окружавших и ожидая, когда утихнет подобострастное шелестение дьяволов.

Я ощущал в воздухе такую злобу, что мой пульс отказывался успокаиваться. Это было более ужасно, чем я мог бы вообразить. Это было в сотни раз страшнее, чем если бы вас по дороге домой толкнул хулиган или если бы вы, проснувшись ночью, услышали, что кто-то ломает вашу входную дверь. Это был абсолютный, пронзавший насквозь страх, который все накатывался, накатывался и накатывался и никак не утихал.

Адрамелек повернулся ко мне и Мадлен.

– Кто это такие? – услышал я, как шепотом произнес чистый и культурный голос.

– Это – последователи из смертных, наставленные на пути ада Элмеком, – ответил Умбакрейл.

Наступила пауза, но я не смел поднять голову. Рядом со мной на коленях стояла Мадлен, сжав руки, словно произнося молитву. Я не мог ее упрекнуть. Стоя перед лицом демона Адрамелека, не думалось, что ты можешь сделать что-то большее.

– Я доволен, Элмек, – сказал Адрамелек. – Ты снова собрал нас наконец вместе, как всегда предсказывали Девять Книг Ада. Разве не говорится в третьей книге, что мы поможем смертным в их войне, которая разделит нас, но что потом, перед еще одной войной смертных, мы снова соберемся вместе?

– Там есть такие слова, хозяин, – сказал Умбакрейл подобострастным тоном.

Адрамелек перенес свое внимание на лейтенант-полковника Танета, которого двое дьяволов поставили перед ним на колени.

– А это? – спросил он.

– А это один из тех, кто делает войны, – сказал Чолок. – Тот, кто многие годы пытался открыть слова, которые могли бы вызвать тебя, о, хозяин, но также те слова, которые могли бы прогнать тебя обратно.

Адрамелек засмеялся.

– Только кровавая сделка может прогнать меня обратно. И каждый раз, когда меня вызывают, крови должно быть все больше. Ты даже еще более несведущ, чем те, кто делал войны во времена минувшие.

Лейтенант-полковник Танет поднял свое покрытое шрамами лицо и посмотрел на демона Адрамелека.

– Ты действительно помог бы нам? – сказал он, с трудом выговаривая слова. – Если бы мы заключили кровавую сделку, ты действительно помог бы нам, как во время войны?

– Какой войны? – вопросил Адрамелек. – Мы сражались во многих войнах! Мы сражались при Агинкорте,[47] мы повернули назад римлян у Миндена! Мы сражались в Южной Африке с бурами; но лучше всего мы сражались на Сомме,[48] при Пассчендаеле и Ипре;[49] там мы делали то, что вы от нас хотели, и истребили целое поколение ваших молодых мужчин.

– Я знаю это, – сказал лейтенант-полковник Танет. – Но вы поможете нам теперь?

– Вы хотите истребить больше? – спросил Адрамелек. – Значит, в вас есть страсть к разрушению и насилию, которая доставляет мне удовольствие. Между иерархией ада и смертными, подобными тебе, существуют тесные узы, и это доставляет мне удовольствие. Однажды, возможно, когда смертные поймут, для какой цели они были созданы, они больше не будут уничтожать себя, они больше не будут впадать в отчаяние; но я верю, что мы можем задерживать наступление этого дня сколь угодно долго.

На какой-то короткий момент лейтенант-полковник Танет посмотрел на Адрамелека как человек, а не как солдат.

– Ты знаешь? – спросил он демона. – Ты знаешь почему мы здесь? Почему на земле существуют люди?

Злобный смех Адрамелека прозвучал так, словно в тысяче пустых шахт обрушились тысячи тонн камня.

– Знаю? Ну конечно же я знаю! Но почему это должно тебя беспокоить? Ваше предназначение неизмеримо незначительней, однако и неизмеримо более увлекательно! Разрушать и иметь в руках силу разрушения! Навлекать на самих себя горе! Уничтожать все, что создал человек вместе с Богом! Зачем тебе нужно тревожить себя философией, когда у тебя есть такое наслаждение – право распоряжаться?

47

Агинкорт – деревня в северной Франции, известная победой в 1415 году Генри V над французами

48

Сомма – река в северной Франции, где во время первой мировой войны погибло 1.3 млн. чел. При Сомме англичанами были впервые применены танки.

49

Во время первой мировой войны при Пассчендаеле и Ипре было впервые применено химическое оружие