Страница 2 из 95
Девушка продолжала беззастенчиво разглядывать его. и чем дольше она смотрела, тем неуютнее становилось Кейлеру. Он вдруг ясно осознал, что потерпел полное фиаско, и, сконфузившись, начал переминаться с ноги на ногу, разглядывая узоры на ковре. Никогда, еще аж со времен окончания школы, он не чувствовал себя таким болваном. И это он стоит сейчас перед какой-то бабенкой — жалкий и беспомощный. Он, Джини Кей- лер — с восхитительным флоридским загаром, ослепительной белозубой улыбкой — кудрявый баловень судьбы, любимчик демократов. Да он не пропустил, наверное, ни одной кошечки, снующей здесь, в горниле политической кузницы. Кроме того, многие верные жены млели и таяли, глядя на Джини, начиная жеманно улыбаться и пороть несусветную чушь, лишь бы он обратил на них внимание.
— Почему? — обронила она, приоткрыв влажные розовые губы.
— Э-э… Простите, не понял. Что «почему»?
Девушка буравила его немигающим взглядом, и Кей- лер окончательно смутился.
— Почему же все здесь должны знать друг друга? Джини поправил воротничок рубашки.
— Ну… Я думаю, это вопрос выживания. Вы должны знать, кто ваши друзья, а кто — соперники или даже враги. Ну, что-то вроде закона джунглей.
— Джунглей?
Кейлер самодовольно ухмыльнулся.
— Так говорят. Понимаете, в наше время быть политиком довольно сложно. Неважно, где вы стоите на политической лестнице: всегда найдется тот, кто захочет подняться выше, используя в качестве ступеньки вашу голову.
— Это звучит… довольно агрессивно, — заметила Лори.
Только теперь Джини обратил внимание, что в ушах девушки покачиваются вправленные в золото маленькие клыки каких-то зверьков. Постепенно нервозность, сковавшая Джини, спала, однако он понимал, что в словесной перепалке с этой чудесной женщиной ему не победить. И что еще хуже, многие гости исподтишка внимательно наблюдали за ними, оценивая способности Джини выкрутиться из затруднительного положения. Кей- лер смущенно кашлянул и указал рукой в сторону бара.
— Не хотите ли, э-э… выпить чего-нибудь? — предложил он.
Она снова взглянула на него. Джини уже давно отметил про себя, что в их разговоре преобладают многозначительные паузы, во время которых Лори продолжает буравить его непонятным, оценивающим взглядом. Словно хищник, выслеживающий свою жертву.
— А я не пью, — весело призналась Лори. — Но вас задерживать не смею. Вы ведь, кажется, не прочь отведать коктейльчик?
Джини снова закашлялся.
— Я… ну… люблю немного выпить, чтобы расслабиться. Понимаете, это успокаивает меня, что ли…
— Нет, — холодно отозвалась девушка. — Не понимаю. Я никогда в жизни не пробовала спиртного.
Джини часто заморгал от изумления.
— Да вы смеетесь надо мной! Неужели никогда тайком от старенькой матушки вы не рыскали в буфете в поисках какого-нибудь вкусненького ликера?
Изящным движением Лори отбросила назад прядь пушистых волос и покачала головой. Кейлер успел разглядеть ее руки. У Лори были удивительно тонкие пальцы и длинные, ухоженные ногти.
— Моя матушка, кстати, вовсе не старая. Она молодая. И в доме у нас никогда не водилось спиртных напитков.
— Понимаю… — Джини замешкался, сраженный наповал подобными аргументами. — Я, разумеется, не хотел… то есть не имел в виду…
— Конечно, нет, — подхватила Лори. — Да вы не волнуйтесь. Я поняла, что вы хотели сказать.
Джини так и стоял, сжимая в руке пустой стакан. То поддакивая девушке, то невпопад вставляя свое многозначительное «ну-у», он боялся отойти от Лори, опасаясь, как бы другой лихой повеса не перехватил девушку, заметив, что она наконец-то осталась одна-одинехонька, и приударить за ней можно со спокойной совестью. Да, в этой девушке непостижимым образом сочеталось и что- то непонятно-пугающее и влекущее… Уж не говоря о ее великолепном бюсте, аналога которому, похоже, вообще не имелось.
— Я… э-э… так до сих пор и не представился, — выдавил из себя Кейлер. — Это, разумеется, непростительно, тем более что я политик и должен был сделать это в самом начале нашего знакомства. Меня зовут Джини Кейлер.
И они обменялись рукопожатиями.
Джини с нетерпением ожидал, когда же девушка назовет себя, но та лишь улыбнулась. Теперь глаза ее были прикованы к залу, она шарила взглядом в толпе, словно оценивая всех одновременно и каждого в отдельности.
— А вы… а вас…
Лори снова обворожительно улыбнулась.
— Джини Кейлер, — задумчиво повторила она, — я о вас, разумеется, много слышала.
— Неужели? — Джини натянуто усмехнулся. — Вроде бы я в последнее время не слишком часто выступаю перед публикой. Сейчас-то я работаю, а вот когда начинается кампания, тогда… Знаете, одно дело — давать обещания, и совсем другое — воплощать их в жизнь.
Девушка понимающе кивнула:
— Я так и думала, что вы настоящий политик. Ваша речь просто напичкана штампами.
Джини удивленно воззрился на нее, не совсем уверенный, что все расслышал правильно, потому что именно в этот момент раздался оглушительный хохот сенатора Хасбаума.
— Что? Простите… — переспросил Джини.
— Да-да, именно так, — подтвердила девушка. — Впрочем, сие привычно для политиков. Наверное, это профессиональное заболевание, и медицина тут бессильна.
Джини потер затылок. Подобное бессознательное движение каждый раз свидетельствовало о том, что Джини начинал терять терпение.
— Подождите-ка секундочку, — подхватил он, стараясь, чтобы голос его звучал одновременно и серьезно, и шутливо. — Таким людям, как вы, легко говорить о политике и осуждать нас за то, что в нашей речи полно всяческих штампов, но такие люди, как вы, не должны забывать, что политическая обстановка часто…
— А таких нет, — оборвала Лори все тем же томным голосом.
Джини собрался было уже продолжить свою эскападу, но вдруг запнулся.
— Что вы сказали?
— Я говорю, что таких людей, как я, больше нет, — как ни в чем не бывало пояснила девушка.
Кейлер нахмурился и мрачно покосился на свой пустой стакан.
— Ну и что же вы в таком случае за птичка?
Лори оценивающе взглянула на него, словно прикидывая в уме, стоит ли делиться с этим субъектом хотя бы толикой ценнейшей информации. И, наконец, заговорила:
— В моих жилах течет египетская и французская кровь. Родом я из племени, которое называется убасти.
— Ну уж теперь-то точно подходящий момент для того, чтобы вы, наконец, назвали свое имя! Или я сно- Ьа заговорил штампами?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Не обращайте внимания на мою скромность. Когда я начинаю смущаться, люди почему-то считают, будто я их стараюсь уколоть. Я это вижу по их глазам. Ведь страх и агрессивность на самом-то деле стоят совсем рядом, как вы считаете?
— Но вы опять не назвали себя!
— А зачем это вам? — лукаво поинтересовалась Лори, кокетливо склонив голову набок. — Вы, наверное, хотите меня соблазнить?
Теперь и сам Джини несказанно удивился.
— А вы хотите, чтобы я вас соблазнил?
— Не знаю. Нет, скорее всего нет.
— Вы очень красивы, — выпалил вдруг Джини. — Хотя бы это вам известно?
Девушка опустила глаза, впервые за их долгую беседу.
— Ну, красота — штука субъективная. Это ведь дело вкуса. Я, например, считаю, что у меня слишком высокая грудь.
— Не думаю, что большинство американских мужчин поддержат это мнение. А если хотите услышать мое… ваша грудь просто выдающаяся!
На смуглых щеках девушки проступил румянец. Она тихо возразила:
— Я полагаю, вы сказали это только для того, чтобы польстить мне.
— А вам не нужны ни лесть, ни комплименты, — довольно фыркнул Джини. — Вы и без того достаточно привлекательны. Но самое главное, у вас есть то, что мечтает приобрести любая женщина, но что практически ни одной не удается.
Лори подняла на него свои сверкающие изумрудные глазищи. Джини почудилось, что зрачки ее стремительно сузились до щелок, но уже в следующую секунду вдруг мгновенно распустились, словно великолепные темные бутоны неведомых цветов.