Избранная волка

Вода оказалась очень вкусной, видимо, не зря так глубоко копали. Разве что сруб не мешало бы подновить – чувствовался ненавязчивый запах старого дерева.

Я выпил всё, благодарно кивнул и попросил ещё. Ольшана сочувственно вздохнула и вновь принялась крутить скрипучий ворот. Ох, ну и мерзкий же у него звук! Впрочем, пить хотелось сильно – пришлось снова терпеть. В этот раз в меня влезла только половина, в животе уже откровенно булькало. И тут Ольшана сделала такое, отчего я только и смог, что выпучить глаза – она совершенно спокойно приподняла ведро и попила оттуда. После меня. Так могли сделать только мои побратимы, женщины же предпочитали иметь со мной как можно меньше дел и подобного рода пересечений.

- Пойдём в дом, - Ольшана вытерла воду с губ, отчего я и вовсе обмер, не в силах оторваться от её милого личика. – Тебе надо отдохнуть.

Она несмело протянула руку, опасаясь прикоснуться, но в то же время желая дать понять, что пора. Сглотнула, а потом, осмелев, запустила свои пальчики в мою спутанную шерсть и подтолкнула в сторону дома.

А я… я был готов идти куда угодно, лишь бы она продолжала прикасаться к моей голове. Её рука почти не дрожала, даже дыхание всего лишь пару раз сбилось с ритма.

Боже, что ты со мной творишь? Где мне взять силы и выдержать? Не сорваться, не загубить эту невинную прелесть, не сделать её своей.

- Ты уж извини, но на кровать я тебя такого грязного точно не пущу, - едва мы вошли в избу, Ольшана принялась рыскать в единственном, тоже очень старом деревянном сундуке. - О, это должно подойти.

Она выудила оттуда не менее старое шерстяное покрывало. Вполне себе крепкое, пусть и поношенное. А главное – тёплое! Постелила около кровати, а потом вновь вернулась к сундуку. Интересно, что она там ещё нашла?

- Давай, ложись, я тебе репьи с травой вычешу, - она присела на край одеяла, похлопала рукой около себя, во второй она держала щётку для волос.

Ей-богу, был бы в силах, давно бы обернулся и… Да, хорошо, что я вымотался, не смогу наделать глупостей. Впрочем, одну из них я себе всё же позволил – лёг около Ольшаны и положил голову ей на колени.

- Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок и ухватит за бочок, - принялась напевать Ольшана, аккуратными мерными движениями расчёсывая мою шерсть.

- Пусть только попробует придёт, - рычу сквозь сон.

Она хихикает, похоже, только сейчас поняв, кому и о ком спела.

- Люлю-люли-люленьки, прилетели гуленьки…

Так под нежный напев тонкого голоса, под ласку деликатных рук я заснул. И снилась мне юная дева в васильковом поле. И бегала она там в одной ночной рубашке, сверкая голыми пятками. Её волосы были распущены, а крепкие упругие груди подпрыгивали от резких движений. Она манила своим невинным очарованием, тонким свежим запахом и задорным огоньком широко распахнутых голубых глаз.

Я бежал за ней, радостный от того, что в ней нет ужаса, она бежит просто так, заигрывая, а не пытаясь спастись. Напротив, я знаю, что она может двигаться куда быстрее, но Ольшана предпочла в ущерб скорости несколько раз обернуться, беспрестанно хихикать и без конца поправлять волосы.

Кокетничает? Она со мной кокетничает! О, Боже, дай мне силы… хотя нет, тут теперь никакой бог, даже волчий меня уже не остановит. Одним рывком я догоняю её, подхватываю на руки, опускаю на траву и целую, целую её сочные податливые губы. Руки гуляют по хрупкой, но округлой в нужных местах фигурке, сжимают ягодицы, отчего она вскрикивает, ещё больше приоткрыв рот. Я тут же пользуюсь случаем и углубляю поцелуй, ласкаю языком каждый уголочек её рта, посасываю нижнюю губку, всё сильнее прижимаю к себе. А она выгибается подо мной, хочет быть ещё ближе, запускает руки в мои волосы, сжимает их, словно не хочет, чтобы я от неё отрывался.

Я и не собираюсь! О нет, я слишком долго ходил вокруг да около, слишком долго сдерживал себя, свою тягу к ней, обманывал себя всяческими уловками, но сейчас есть только она и я, и больше никого вокруг, кто смог бы нас остановить. И от этого особенно сладко! Нетерпеливо развязываю сорочку, пытаюсь снять её через голову, но это слишком долго. Рву тонкую ткань, открывая своим глазам прелестное зрелище: розовая нежная кожа, крепкая девичья грудь, бесконечно длинные ноги, а между ними…

Да, мне там самое место – между ними!

Подхватываю Ольшану под попку, наклоняюсь, ласкаю везде, готовлю её к принятию меня, ибо она слишком маленькая для… Для всего этого. Тем более для моих размеров. Но ей не страшно – я вижу, чувствую всем своим нутром. Об этом говорит румянец на её щёчках, порывистые движения рук, которыми она прижимает меня к себе, готовность принять меня. Её запах сводит с ума. Запах страсти, запах желания познать мужчину. Меня.

Она совершенно не обращает внимания на мои шрамы, словно их нет вовсе! Как так? А, да, это же сон, здесь всё по-другому. Но это не значит, что я не позабочусь о ней – моей хрупкой девочке.

- Не бойся, малышка, я буду нежен, - шепчу ей, а сам уже не в силах держаться.

Медленно, максимально аккуратно я вхожу в неё. Боже, как тесно и горячо! Она начинает суетиться, возиться подо мной. Ей явно не удобно. Меняю угол наклона, целую дрожащие губы, ласкаю пальцами, маскируя боль, толчок…

- А-а, что ты со мной делаешь? – шлепок, второй, а потом… укус!

Эта малышка укусила меня? Да она настоящая волчица, пусть и без второй ипостаси!

- Делаю тебя своей, - отвечаю я и тоже кусаю её в основание шеи.

Так просто. Теперь она – моя, а я – её. Мы неразделимы, я поставил ей метку, сделал своей парой, и назад пути уже нет. Впрочем, кто сказал, что я хочу повернуть? О нет, только вперёд!

Жаль, что это всего лишь сон. Прекрасный, сладостный, но…

Ольшана

Я долго сидела и расчёсывала черную густую шерсть. Волчью шерсть. Что со мной? Я его совершенно не боюсь, вот правда! Весь страх ушёл вместе с исчезновением Николя. После всей круговерти этот волк, который оказался самым верным другом, моим спасителем, перестал меня пугать. Нет, страшны вовсе не двуликие, страшны люди, которые считают, что раз у них есть деньги, сила, то им всё можно. И только этот гинатский оборотень смог постоять за меня. Неужели он и вправду за нами следил? И защищал от опасностей, о которых мы даже не подозревали. С ума сойти…

- И вовсе ты не страшный, - прошептала я спящему волку.

Огромному чёрному вервольфу, так трогательно улёгшемуся мне на колени. Да, его голова тяжела, но я ни за что не хочу убирать её, причинить неудобство, потерять тепло, которое она мне дарит.

Хм, и куда ушёл весь страх? Туда же, куда делся и Николя, чтоб его, Саркозье. В закат.

Спустя некоторое время колени затекли, захотелось выбраться и в то же время очень не хотелось расставаться. Я аккуратно приподняла его голову, положила на одеяло, оглянулась на кровать. Пойти туда? Да, там мягче, есть подушка, а если накрыться одеялом, которое уже чёрти во что превратилось, то не замёрзну. Да, так и надо сделать.

Я попыталась встать, безуспешно, ноги пронзили тысячи маленьких иголочек. Волк заворчал, положил лапу на ногу, отчего стало теплее и в то же время легче. Да-да, он каким-то образом начал избавлять меня от неприятных ощущений!

Боже, чем я занимаюсь? Увидела бы меня мама с папой и всеми дядюшками, выпорола бы ремнём! Причём той его частью, где пряжка, чтоб на дольше отпечаталось. М-да… Впрочем, их ведь нет. А волк такой тёплый, такой мягкий, и вставать не надо, ногами передвигать, и вообще. Мы никому не скажем, да. Точнее я никому не скажу. Встану пораньше, пока он спит, сбегаю в соседний лесок, подстрелю кого-нибудь, рагу потушу. Да, всё завтра, а сейчас хочется спать, пусть я и провалялась практически весь день в постели. Нервы, всё это нервы и волчья притягательность. Только есть хочется, но что поделать?

Во сне я плавала. Тёплая вода обволакивала тело, ласкала, расслабляла. В какой момент ко мне приплыл Кьярваль, я не помнила, очнулась только тогда, когда этот нахал стал уже к губам подбираться.