Техник - ас

То, что произошло потом, иначе как чудом не назовёшь. Один из краснозвёздных истребителей остался и закружил с немцами в небе. Вот свечкой вспыхнул один из самолётов и понёсся к земле. Мы подумали что всё, нашего сбили, с земли сразу и не разберёшь, где чей самолёт, но бой в небе продолжался. Вот ещё один вывалился из карусели и сильно дымя полетел на запад. А потом самолёты с крестами начали падать на землю один за другим. Нам хорошо всё было видно, потому что воздушный бой шёл почти что над нами. Один из немецких самолётов упал прямо перед нашими позициями, воткнувшись носом в землю. Пять сбитых врагов насчитали мы. И это наш был один. А если бы их было хотя бы двое, то вообще из фрицев никто не ушёл. Помощь к нашему соколу подошла, когда немчура уже смазала пятки салом и драпанула. Да только наш лётчик просто так их не отпустил. Свалил ещё одного вдогонку. Наш лейтенант тут же бросился к телефону, благо связь тогда ещё была, и доложил об увиденном. Вот тогда-то мы и поняли, что немцев бить можно и нужно, даже если у них численное преимущество...." (АИ)

Уехали мы с Гайдаром вместе рано утром, переночевав в полку. Пришёл приказ сдать оставшуюся материальную часть соседям, а остатки полка выводились на переформирование. Меня же вызывали в штаб дивизии. Полагаю для того, чтобы потом отправить в Москву на награждение. Вот уж никогда бы не подумал, что стану Героем Советского Союза.

Последних пять сбитых мне всё же засчитали. Правда с передовой сообщили о шести сбитых, но падения одного из "мессеров" никто не видел, так что он в зачёт не пошёл.

Удивило то, насколько быстро прошли по инстанциям бумаги на награждение. Видимо на фоне военных неудач срочно понадобились герои и меня решили сделать одним из них. Придётся, как говориться, соответствовать.

Гайдар вёз материал в газету. Мы с ним долго беседовали. Пришлось довольно сильно напрячься и, как говориться, фильтровать свои слова. Но вроде справился. Во всяком случае, судя по выражению лица Аркадия, говорил правильно в духе, так сказать, времени. Он даже успел перед визитом к нам в полк раздобыть фотографии моего первого воздушного боя в этом времени. Даже то самое фото, что было напечатано в дивизионной газете, где я гоню на своём "Яке" перед собой толпу немецких пикировщиков.

С Гайдаром мы как-то сразу нашли общий язык и с первых же минут перешли на общение по именам. Когда-то читал, что он был чуть ли не психом-маньяком. Ну не знаю, мне он показался вполне вменяемым человеком. Теперь главное не дать ему погибнуть 26 октября 1941 года.

До штаба дивизии добрались ближе к обеду. Несколько раз пришлось съезжать с дороги в лес, укрываясь от пролетающих над нами немецких самолётов. По дорогам шло много гражданских, бегущих от войны и асы "Люфтваффе" с удовольствием охотились на мирных людей, безнаказанно расстреливая колонны беженцев. Наших самолётов в небе либо не было видно, либо они, если и прилетали, то уже было поздно и немцы благополучно ретировались к себе.

В штабе, казалось, до меня никому не было никакого дела. Командира дивизии срочно вызвали в штаб фронта, а начальник штаба с красными от недосыпа глазами лишь махнул рукой и распорядился выписать мне документы для поездки в Москву в штаб ВВС РККА. Ещё пару часов заняла бумажная волокита и вот я, наконец-то, выбрался из суеты штабных коридоров на свежий воздух.

Гайдар сразу по приезду ушёл в политотдел, находящийся в боковом пристрое к штабу, и завис там. Ну а я расположился в курилке напротив входа в политотдел, благо там никого не было. Захотелось посидеть на свежем воздухе.

Аркадий, когда закончит свои дела и выйдет, непременно сразу меня увидит. Солнце пригревало и я не заметил как задремал.

— Сержант! Это что ещё такое?! Ну-ка встать!

Я так сразу и не понял, что обращаются ко мне. Спросонья забыл, что я уже не подполковник запаса, а простой сержант. Да и отвык я как-то от подобного обращения. Открыв глаза увидел стоящего перед собой лейтенантика с красным от натуги лицом. По всему было видно, что это штабной. Вот поставьте рядом двух абсолютно одинаково одетых офицеров и тот, кто много лет прослужил в армии безошибочно скажет вам, кто из них штабной, а кто строевой. Есть в штабных что— то этакое, неуловимое взгляду, что отличает их от других. Этот же представитель штабной братии был одет в безукоризненно выглаженную форму, сияющие на солнце сапоги и перетянут новенькой портупеей.

Кряхтя как старый дед я нехотя встал с лавочки, на которой нечаянно задремал. А вообще странно, что он наехал на меня в курилке. Есть неписанное правило, что в курилке, как в дикой природе на водопое, хищники (старшие по званию) не трогают слабых ( тех, у кого звание ниже). Или пока такого правила нет?

— Извините, товарищ лейтенант, задремал нечаянно,— я изобразил, насколько мог, виноватое выражение лица. Как говорится, подчинённый пред ликом начальника должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не вводить начальство во смущение.

— Где ваш головной убор, сержант?!— продолжал орать красномордый,— На гауптвахту захотели за нарушение формы одежды?!

Я смотрел на него как на идиота. Какая, нахрен, форма одежды, когда война идёт и идёт, пока, явно не так, как нам хотелось бы. Может он контуженный? Да вроде не похож. Он, судя по его лощёному виду, и под бомбёжкой то ни разу не был.

— Пилотка на повязку не налезает, товарищ лейтенант,— пилотка и правда всё время норовила свалиться с бинтов на голове и я заткнул её за ремень.

— Какая повязка!?— истерично заорал лейтенант,— Да ты симулянт! Замотал голову тряпкой и думаешь уклониться от своего священного долга бойца Красной армии! Под трибунал пойдёшь!

Всё, надоел, красавчик. Быстро осмотревшись по сторонам, делаю шаг к красномордому и резко втягиваю его за портупею в курилку. Он и среагировать не успел, когда я нанёс ему молниеносный удар в солнечное сплетение. Усадив выпучившего глаза и пытающегося поймать хоть каплю воздуха широко открытым ртом лейтенанта на скамью я склонился к его уху.

— Слышь, ты, щегол пестрожопый. У меня сбитых больше, чем у тебя зубов во рту ( обратил внимание, что у лейтёхи нет переднего зуба). Я с первого дня воюю и сбиваю немцев, в отличии от тебя. А ты научись общаться с людьми, иначе когда-нибуть нарвёшься не на такого доброго как я. А сейчас посиди и подумай,— я уже увидел выходящего из двери Гайдара, оглядывающегося по сторонам, очевидно в поисках меня.

— О, Илья!— Аркадий быстрым шагом направился в мою сторону,— Ты документы все получил?— и после моего утвердительного кивка продолжил,— Тогда поехали быстрее. Сейчас машина на станцию пойдёт и я договорился, чтобы и нас захватили по пути. А что здесь происходит?— он, наконец, заметил сидящего в неестественной позе лейтенанта.

Я рассказал ему о случившемся и предложил уехать побыстрее.

— Ты, Илья, иди-ка вон к той полуторке. Я сейчас подойду,— он кивнул в сторону грузовичка, который сейчас чем-то загружали и подсел рядом с лейтенантом,— Ты иди, а нам тут поговорить надо.

Подходя к полуторке я обернулся. В курилке Гайдар что-то говорил более-менее пришедшему в себя штабному, а тот только согласно кивал головой, пару раз бросив в мою сторону удивлённые взгляды.

Уже когда разместились в кузове на тюках, Аркадий повернулся ко мне,— Илья, вот ты вообще нормальный? Ты знаешь, что за такие дела трибунал бывает? Ты нахрена этого мудака ударил? И это ещё кое-кто меня называет психом. Да я ангел рядом с тобой. Хорошо ещё лейтенант оказался с мозгами и когда узнал о твоих делах согласился замять дело. Ты сам-то головой думай иногда, а то повстречаешь какого-нибуть принципиального и поедешь туда, где дед Макар телят не пас.