Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 11

– Ща, еще возьмем! – прохрипел он и, сшибая все на своем пути, ринулся к заветному окошечку на двери.

Я задумчиво посмотрел ему вслед и решил, что пить все-таки вредно.

После посещения туалета настроение мое не улучшилось. Мало того, что на время посещения мне пришлось задержать дыхание, так еще и ботинок в луже испачкал. Я тщательно вытирал подошву о пол, когда неожиданно мне прямо между лопаток «прилетел» короткий, но одновременно мощный импульс сенсорики. Я замер …

Вот чего я точно не ожидал, так этого! Главным образом потому, что никак не ожидал встретить здесь представителей так называемой «элиты». Ранг не тот, чтобы на начальных этапах мобилизации идти на фронт. Ну, только если в рамках пиар-компании. Поэтому я растерялся на пару мгновений. А потом медленно обернулся и принялся прочесывать взглядом разухабистую пьяную толпу …

Вскоре я нашел его. Молодой мужчина, лет тридцати, стоял, облокотившись на стену и с нагловатой улыбкой пялился на меня. Я вопросительно вскинул брови – «Чего, мол?»Сенс лениво оттолкнулся от стены и развязно направился в мою сторону. Скажу честно – никого видеть из моей родной касты у меня желания не было. Как я понял из посещения Сенсодвора, численность сенсов в Москве была не столь велика – пара-тройка сотен, не более. Исходя из этого, шанс быть опознанным был для меня очень высок. А это – не есть хорошо! Могут, при желании, и сдать …

Я стоял, глядя на приближающегося шатена с огромными и выразительными карими глазами. Женщины, вероятно, посчитали бы их красивыми. Для меня же они не несли своим выражением ничего, кроме непомерной спеси существа, оказавшегося в среде плебеев. Впрочем, глаза и были его характерной особенностью, и ничего, собственно, более – маленький невыразительный рот и оттопыренные уши практически без мочек. Все это в сочетании с бритой наголо головой вызывало комичные ощущения. «Сенс, исполненный очей …»Тем не менее, в высокомерии ему было не отказать …

– Хай! – он в отдающем жеманностью жесте приветственно поднял руку с длинными и тонкими пальцами. – Чьих будешь?

– Своих собственных, – не раздумывая ответил я, гадая – узнал он меня или нет.

Неожиданно спеси в его взгляде заметно поубавилось – видимо, мой невозмутимый ответ поставил его на место.

– Альберт, – неожиданно протянул он мне руку. – Альберт Нэцке …

– Андрюха Коротков, – уверенно отреагировал я, решив блефовать до конца, и пожал его холодную, чуть влажную ладонь.

К моему великому облегчению, он принял это мое имя. А мгновение спустя смущенно опустил вниз ресницы.

– Я … Это … Можно сказать, изгой …, – неожиданно он справился со своей робостью и с вызовом взглянул на меня. – Моя семья несколько лет назад была изгнана из Круга. А теперь вот, нас реабилитировали …

Я запоздало произвел его идентификацию – прикрыл веки и немедленно узрел пред собой образ, соответствующий сенсу – оранжевый силуэт. Только вот, непонятно – он-то каким образом здесь оказался? О чем я и не замедлил его спросить:

– Альберт, ты-то здесь что делаешь? Неужели мобилизация касается нашего круга?

Он вновь смутился, на этот раз так, что по щекам пошли малиновые пятна.

– Я …, – он нервно мял в ладони полу своего камуфляжа. – Эти … Животные …Они даже не стали смотреть мои документы, а попросту швырнули меня в кузов машины! И сколько бы я ни пытался им втолковать – всем было абсолютно насрать на меня! А ты?!

Он с надеждой воззрился на меня. Видимо решил, что совместными усилиями мы сможем восстановить свою поруганную честь, а именно – откосить от мобилизации. Этого мне еще только не хватало …

Я немедленно ухватил его за рукав камуфлированной куртки и оттащил к стене.

– У меня – та же история! – дыхнул я на него перегаром, от чего Альберт смешно сморщился. – И, как я понял, доказывать что-то нам совершенно не с руки! Полицейская и военная бюрократические машины ой как не любят признавать собственные ошибки. И советую больше не орать о том, кем ты на самом деле являешься. Ты, наверное, догадываешься – как именно труди относятся к привилегированному классу? Ну, вот. Отсюда вывод – сиди ниже травы и тише воды! И нам лучше сделать вид, что мы не знакомы – так меньше вероятности быть раскрытыми …

– Но, послушай! – Альберт судорожно схватил меня за рукав. – Я слышал, что нас – сенсов, отправляют в другие подразделения, в элиту! Аналитика, стратегический отдел и прочее …

Я на миг замер. Вот как, оказывается? Впрочем, для меня это ровным счетом ничего не меняло. Я как был здесь инкогнито, таким и предпочитал оставаться.

– Забудь, – прошипел я. – Если хочешь выжить в этом аду – забудь. И про меня – тоже …

Я жестко взглянул в его глаза и, богом клянусь, увидел в них подступившие слезы. Тонкие губы Альберта тряслись … На какое-то короткое мгновение мне даже стало жаль его, но … Ничего поделать с собой я не мог – он мне не понравился сразу. Жеманный, высокомерный и, судя по всему, до безобразия трусливый. Вон как его колбасит!

– Все понял? – сдвинул я брови.

– Д-да, – пролепетал он, обреченно отвернулся и побрел на свое место.

Я с неприязнью взглянул ему в след. Униженный и оскорбленный, мля … Да и хрен с ним – лишь бы хлопот не принес! В груди что-то кольнуло …Нехорошее какое-то предчувствие …

«Да похер!» – рявкнул я сам на себя, круто развернулся и зашагал в свой угол.

Я еще не дошел до своей койки, как двери в казарму распахнулись. Два дюжих молодца с широкими улыбками, словно играясь, закинули в помещение завернутый в камуфляж … Кусок мяса – иначе это было не назвать! Я присмотрелся и опознал в нем того самого мужика, что забирали на «беседу» добры молодцы Смурного. Ипать, как они его …

Сердобольные соседи Говорливого немедленно подхватили собрата под руки и утащили на кровать, где заботливо поднесли к разбитым губам бедолаги бутыль «Империи». «О времена, о нравы!» В сердцах сплюнув на пол, я плюхнулся на свою койку и в бессильной злобе сомкнул веки. Спокойствие, только спокойствие …

Наверное, я задремал, по крайней мере – на какое-то время смог отстраниться от реальности …

Но, ничто не вечно под луной – от очередного пронзительного визга сирены меня аж подбросило на кровати. Опять противно заныли зубы, так что я даже испугался – не дай бог, и вправду кариес!

– Да какого хера-то?! – возмущенно простонал Леха и поднял голову.

Вновь ожили динамики под потолком.

– Граждане мобилизованные! Прослушайте важное сообщение! Через пять минут в расположение команды будет доставлен ужин. Убедительная просьба – не препятствовать работникам военкомата и находиться во время раздачи на своих местах! После приема пищи будет организован просмотр обращения Импертора Московской Империи, Вельзева Романовского, к нации! По окончании – показ художественного фильма «Все для фронта». Повторяю …

После повтора сообщения двери распахнулись. Два автоматчика заняли свои места у входа, в то время как несколько рабочих вкатили в помещение тележки с бачками и стопками алюминиевых мисок. Шедшие рядом поварихи разливали сомнительно пахнувшее пойло в тару и подавали его призывникам.

Наконец, дошла очередь и до нас – мы с Лехой получили по миске местной баланды. Я заглянул в тарелку, лениво пошевелил содержимое ложкой – крупные дольки картофеля, лука, какая-то крупа и практически незаметные волокна мяса. Ну, что ж, ладно хоть вообще что-то дали …

На удивление, ужин оказался вполне себе приемлемым, поэтому я уже через минуту подал пустую тарелку рабочему, собиравшему грязную посуду. Леха тоже давился, но исправно уничтожал ужин, понимая – что альтернативы не будет.

Когда прием пищи был окончен, работники призывного пункта, собрав посуду, удалились. В зале погас свет, а на потолке разверзлась ниша, откуда выдвинулся проектор. Мощные лучи ударили в противоположную стену, послужившую вполне себе неплохим экраном.

Далее последовали гимн и аплодисменты, после которых на трибуну взошел сам Вельзев Романовский. Я с неприязнью вновь отметил характерные детали его одеяния – высокие каблуки, пиджак не по размеру, под которым наверняка был бронежилет. Вдохновленное блиноподобное лицо императора лоснилось так, что даже играло бликами в лучах софитов.