Боюсь тебя любить

Ванькино дыхание обжигает. Он ложится рядом, крепко прижимая меня к себе.

– Ты невероятно пахнешь.

Его ладонь скользит мне под майку, на пару секунд замирает на животе и спускается ниже. Делаю глубокий вдох, прежде чем замереть. Эмоции зашкаливают.

Второй рукой Ваня переплетает наши пальцы где-то над головой.

– Сняла кольцо? – слышу его усмешку, но теряюсь в ощущениях. Его скользнувшая вниз ладонь… откровенные прикосновения вытворяют со мной что-то невероятное.

С губ срывается стон. Плотнее прижимаюсь спиной к его груди, чуть откинув голову на мужское плечо.

Ловлю свое удовольствие, что подбирается ко мне медленно, заставляя искриться от нетерпения.

Всхлипываю, срываясь с обрыва. Меня с головой накрывает наслаждением, а из глаз выступают слезы.

Такая глупая реакция на близость. Повышенная эмоциональность. Настоящая зависимость от этого мужчины.

Ваня не дает мне прийти в себя, резко поворачивает к себе лицом. Проводит костяшками пальцев по слегка влажной щеке.

– Дело не в деньгах, – захватывает прядку моих волос у виска, – а в ожиданиях. Внутренний страх, что это снова не поможет. Мнимая надежда хороша только вначале. Потом она отравляет.

Киваю в знак принятия его слов и придвигаюсь ближе.

Кладу раскрытую ладонь где-то в области его сердца и медленно сползаю вниз. Нетерпеливо откидываю одеяло, торопливо подбираясь к резинке боксеров, проворно оттягивая ее вниз.

79

Тата

Душно.

Оттягиваю ворот футболки, словно от этого станет легче. Кожа уже давно покрылась испариной и стала липкой. Жадно пью воду из бутылки и в который раз за час, скольжу взглядом по экрану телефона.

Вани до сих пор нет дома. Нервы на пределе. В последнее время я стала слишком мнительной. Мне кажется, это началось сразу после операции.

Три месяца назад я точно так же сидела над своим телефоном, отсчитывая минуты.

Операция длилась больше трех часов.

Начало лета. Берлинская духота и зашкаливающий невроз. Паника.

Когда это закончится? Будет ли результат? Не станет ли хуже?

Несмотря на очень позитивные прогнозы, человек существо непостоянное и поддающееся глубокому страху. Мы всегда думаем о худшем, несмотря, ни на что.

Решение лечь на операцию далось нелегко. Наш с Ванькой диалог велся на протяжении нескольких месяцев. Иногда со скандалами, иногда с моими слезами и манипуляциями. Одна из которых, псевдоконтракт шоу а—ля ищу мужа. Дикий скандал и ультиматум Токману. Глупый и детский, но тревожное время, требует вынужденных мер. Конечно, не моя очередная выходка повлияла на него принять правильное решение. Нет. Это случилось само собой, чуть позже.

Мы ехали от Сереги. На улице ливень. Впереди встречка. Ваньку снова накрыло приступом боли, он едва успел выкрутить руль. Машину отбросило на обочину…

Утром Токман сам пришел и сказал мне, что согласен на Германию.

После слов доктора, о том, что операция прошла успешно, я почти час бродила по берлинским улочкам. Ваня долго отходил от наркоза, но очень быстро восстановился. Жизнь медленно начала входить в привычное русло...

Кручу на безымянном пальце кольцо, возвращая своим мысли на кухню  Ванькиной квартиры.  На улице ночь. Дождливая и холодная летняя ночь. Тиканье настенных часов раздражает.

Упираюсь ладонями в стол, и разогнув колени, тянусь к часовому механизму. Вытаскиваю батарейки, чтобы избавиться от этого противного звука секундной стрелки.

Невольно вспоминаю свадьбу брата. Да, он умудрился второй раз жениться. Аленка — его жена, была в ослепительно белом платье с длиннющим шлейфом. Количество гостей зашкаливало, а Агата то и дело успевала ангажировать молодых бизнесменов на медленные танцы.

Так вот, если еще месяц назад я просто болела желанием устроить грандиозный праздник, то теперь…теперь, хочу максимального уединения. Без толпы и глупых поздравлений.

Я хочу, чтобы этот день был поистине наш. И он будет. Будет именно таким.

Моим и Ваниным.

Слышу, как в замке поворачивается ключ, и выхожу в прихожую. Щелкаю выключателем, почти сразу сталкиваясь с Ваней глазами.

— Я думал, ты уже легла.

— Я все еще жду тебя,— трусь носом о его щеку.

Ваня разувается и обхватывает ладонью мою шею.

— Нужно поговорить,— поджимаю губы. — Это важно.

— Давай поговорим.

Токман кивает и подталкивает меня на кухню. Правда, я не двигаюсь с места. Прилипаю к полу в прихожей, заглядывая ему в глаза.

— У меня намечается тур…ты же не против?

— Я не против.

— Хорошо, — улыбаюсь,— только я кое-что хотела бы сделать, прежде чем уехать,— в сотый раз прокручиваю на пальце кольцо, чем привлекаю к своим рукам Ванино внимание.

— Согласен,— ловит мои пальцы,— нам обязательно нужно кое-что сделать,— шепчет заговорщически, поднося мою ладонь к своим губам. — Назначаю тебе свидание послезавтра в шесть. В загсе.

— Ты серьезно?

— Я всегда серьезно.

— А как же заявление?

— С этим проблем не будет. Просто оформят задним числом.

— Когда ты планировал сказать?

— Еще вчера, но ты вырубилась перед своим сериалом.

— Чуть все не пропустила,— смеюсь, крепко переплета наши пальцы. — Только давай без гостей и ресторана. Без всего. Только ты и я.

— Как тебе хочется.

— В джинсах и футболках. Я видела, у тебя в шкафу запрятаны джинсы с дырой на коленке, товарищ подполковник, — хохочу уже в голос, а Иван закатывает глаза. — Мой самый серьезный,— привстаю на цыпочки,— мой самый любимый.

Иван

Никогда не думал, что буду жениться в футболке и драных джинсах. Татка, кстати, оделась идентично.

— Последний локон, — выпускает завитушку из-под  стайлера,— и я буду готова.

— Ага,— киваю раз в двадцатый и залипаю в смартфон.

— Все. Я все, Ваня!

— Отлично, едем?

— Может лучше наверх убрать? — оголяет шею, забирая завитые пряди к макушке.

— Нет. Мы и так уже опаздываем.

— Блин. Ладно, все, идем.

Закрываю квартиру и нагоняю Татку в лифте. Она рассматривает себя в зеркало, постоянно поправляя прическу. В какой-то момент ловлю ее руки и завожу за спину, вынуждая придвинуться ближе ко мне.

— Выдохни.

Татка шумно выдыхает, а я замечаю, как у нее начинают слезиться глаза. Внимание на этом не заостряю. Потому что это же Азарина, ей только дай повод развести сырость.

— Я просто не верю, — шепчет, прежде чем шагнуть в разъехавшиеся сворки лифта.

В салоне авто Татка болтает без умолку. Рассказывает про предстоящий двухмесячный тур.

— Тебе еще не поздно сбежать,— шучу, останавливая машину у здания загса.

— Не дождешься. Я тебя теперь даже мертвого на себе женю. Понял? — грозно прищуривается, а я получаю легкий удар в плечо.

— Конечно. Ты безумно доступно объясняешь.

Наташа прыскает  и вылезает на улицу. Громко хлопает дверью, поправляя выправившуюся из джинсов футболку.

— Именно. Поэтому тебе, мой дорогой, сбежать не предлагаю. Иначе начнется поножовщина в моем лице. Я, может, этот день с восемнадцати лет ждала.

— Ждала? — притягиваю ее к себе, сразу, как Тата огибает капот.

— Очень. Только вот ты вечно тормозил,— прищуривается.

— Я?!

— А кто? Все, пошли. У меня сейчас нервный срыв будет. Волнуюсь, ад.

Честно говоря меня и самого слегка передергивает. Непоколебимое спокойствие, о котором мне за всю жизнь сказал даже мертвый, испаряется.

Чуть крепче сжимаю в ладони Таткину руку, и она бросает на меня быстрый взгляд. Поджимает губы и часто дышит. Улавливаю, как вздымается ее соблазнительная грудь под тонкой белой тканью футболки.

У нее дрожат пальцы, шариковая ручка несколько раз чуть не выскальзывает из рук, прежде чем она ставит размашистую подпись.

Мы обмениваемся кольцами, а дама регистратор, высоким голосом объявляет нас мужем и женой.