Страница 11 из 12
На аватарке по-прежнему стояла вчерашняя фотография, строчка о семейном положении отсутствовала, а от Андроповой не появилось ни одного нового комментария.
От радости сердце Агаты забилось чаще, но она тут же заставила его замолчать. Данилу было плохо. Очень плохо, только слепой бы этого не заметил, и девочка решила, что радоваться такому – последнее дело.
– Даня расстался со своей девушкой. – Агата произнесла это, как только сняла верхнюю одежду и обувь и зашла в гостиную. Привёз её, как обычно, Вадим. В последние два месяца с тренировок её забирал только он. В феврале занятия по танцам заканчивались около девяти вечера, а к этому времени всегда холодало. Анна Георгиевна лежала на диване и крутила новостную ленту. Уровень ГРИППА и сезонных ОРВИ опять превысил допустимый порог, и она боялась, что школы и учреждения дополнительного образования закроют на карантин.
– Даня расстался со своей девушкой, – повторила Агата и встала перед матерью. В квартире они были совершенно одни. Аля уехала домой, а Вадим возился с машиной на улице.
Анна Георгиевна нехотя подняла на дочь глаза. Сначала она даже не поняла, о чём идёт речь и что, собственно говоря, Агата от неё хочет. «Даня», «девушка» – эти слова после тяжёлого трудового дня попросту не укладывались в её голове, и, уловив рассеянность во взгляде матери, Агата предприняла третью попытку. Вчера о столь «радостном» событии она поведала только Але, но сегодня, удостоверившись в своей правоте, решила «осчастливить» и мать.
– Даня расстался со своей девушкой.
Разобравшись наконец в чём дело, Анна Георгиевна закрыла глаза рукой.
– Господи, неужели опять?! – на выдохе спросила она. – Ты же мне клялась, что всё прошло, и он тебе больше не нравится.
Агата поднялась на цыпочки и резко опустилась вниз. Получилось своеобразное качание.
– Даня расстался со своей девушкой, – как попугай, снова повторила она.
Из груди Анны Георгиевны вылетел вопль отчаяния.
– Если он расстался со своей девушкой, это не значит, что он воспылает любовью к тебе.
Её слова показались Агате жестокими. Жестокими и беспощадными. Но она выдержала их с честью, хотя и ждала от матери понимания, поддержки или хотя бы совета. Анна Георгиевна не оказала ни первого, ни второго, ни третьего. К немым просьбам дочери эта железная женщина оказалась совершенно глуха.
– Не смотри на меня так, Агата, – уже мягче произнесла она, – но я уже не раз говорила и повторю снова: Данил тебе не пара. Он со своими шуточками всё профукает, и отцовскую клинику, в том числе, если Алексей Николаевич всё-таки ему её оставит, а потом и вовсе без штанов останется.
Агата вдохнула и набрала побольше воздуха в лёгкие. Глаза медленно начинало щипать.
– У Данила в голове ветер. Он вообще ни о чём не думает.
– Ему всего семнадцать. И это неправда, что ни о чём. Он…
Анна Георгиевна подняла руку.
– Я этот бред даже слушать не хочу. Придёт в голову что-то дельное, тогда расскажешь, а сейчас я хочу поработать. Но ещё раз повторяю: Данил – это не тот человек, который тебе нужен. И я сильно сомневаюсь, что он завтра бросится за тобой ухаживать.
Последнее предложение Агата посчитала ударом ниже пояса, отчего тоже решила пнуть по больному:
– А Вадим долго будет жить с нами?
Лицо у Анны Георгиевны вытянулось. Агата подошла ближе. Два месяца назад, когда Наумова старшая привела в дом мужчину, она не разговаривала с дочерью, не подготавливала её заранее, не приводила аргументы. Мать поставила Агату перед фактом: Это Вадим, и он теперь будет жить с нами. В тот день она ждала от девочки истерики, ждала слёз, ждала криков, но Агата, как ни странно, молча удалилась в свою комнату и просто не вышла к ужину. Анна Георгиевна знала, более того, чувствовала, что дочь Вадима не принимает и принимать не собирается. Она никак его не звала, никак не обращалась и редко отвечала на его вопросы. Агата не спорила, не скандалила и не ставила ультиматумов. Анна Георгиевна и не подозревала, что её дочь просто ждала, ждала, когда их отношения с Вадимом сами собой сойдут на нет. Она видела, как мама Сони Архиповой, их соседки по площадке, заводила себе нового мужа каждые два месяца. Заводила, а потом выгоняла прочь.
– Я. Хочу. Чтобы. Он. Ушёл, – по слогам произнесла Агата, и от этих слов у Анны Георгиевны внутри всё перевернулась. – К бывшей жене или туда, где он жил раньше. Нам и без него было хорошо. Разве он подходит тебе? У него ведь ничего нет. Даже «Лада» несчастная в кредит куплена.
Анна Георгиевна впервые в жизни не знала, что сказать. Она сначала покраснела, а затем резко побледнела. Агата всегда была умной и сейчас она использовала не крики и слёзы, а аргументы. Аргументы самой Анны Георгиевны.
– Вадим не Данил. Он многое умеет и много чего знает. И вообще, тебе заняться что ли нечем? Иди учи уроки, а то на тебя сегодня учителя биологии и математики жаловались. Ты почему опять теорию не выучила?
– А ты не знаешь почему? Из-за танцев. Потому что я не успеваю. И я тебе говорила, что танцевать не хочу. Танцевать хочешь ты, а я хочу учиться! Я хочу стать врачом!
В дверном замке повернулся ключ. Анна Георгиевна приложила к губам указательный палец. Это вернулся Вадим, и она не хотела, чтобы он слышал семейные дрязги.
– Давай ты успокоишься, и мы поговорим утром.
Но Агата остановиться уже не могла.
– Из-за танцев у меня ничего нет. Ни друзей, ни парня. И с учёбой скоро будет плохо. Учителя меня часто ругают, ты права. Я могла бы учиться лучше, но я без конца хожу на дурацкие тренировки. Тренировки, которые нужны тебе!
Анна Георгиевна слышала, как Вадим открыл дверь. Слышала, как снял пальто и ботинки. Слышала, как помыл руки. И знала, что он точно также слышит слова Агаты. И Агата тоже знала об этом.
– Пусть он уходит, – твёрдо произнесла девочка, – я не хочу, чтобы он спал на папиной кровати и вешал свою одежду в папин шкаф. Не хочу, чтобы сидел с нами за столом и ел нашу еду.
Когда она оглянулась, Вадим стоял в дверном проёме и, слегка покачивая головой, смотрел на Анну Георгиевну.
Глава 9
– Агата сама виновата, – рассуждала Анна Георгиевна, намазывая на хлеб масло и укладывая сверху тоненький кусок сыра. Часы показывали девять утра. Алевтина Михайловна сидела напротив хозяйки и пила чёрный кофе без сахара. До двенадцати часов дня она обычно не ела, что, видимо, и способствовало её кукольной стройности. Агата, одетая в пижаму и тапочки, стояла за дверью. Подслушивать и подсматривать постепенно входило у неё в привычку.
– Я ей много раз говорила, – продолжила Анна Георгиевна, – позвони Веронике, они вместе в началке учились и неплохо дружили, пригласи погулять Женю из клуба, до Сони Архиповой, наконец, дойди. Она на нашей площадке живёт. Но Агате всё некогда. Сидит целыми днями в телефоне и только жалуется, как ей плохо.
– С Вероникой у них общих интересов нет. Та уж давно с мальчиками гуляет. Зачем ей Агата? Женя вечно занята. Она с сыном тренера танцует – на неё Ольга Викторовна давит ещё больше, чем на нашу Агату, а с Соней ей о чём разговаривать? Соне одиннадцать лет.
– Ну я тогда не знаю, – вздохнув, Анна Георгиевна развела руками.
– Вот поэтому я и против семейного обучения. Классно-урочную систему не ради забавы придумали. В школе дети общаются. А на «семейке» какое общение?
– У Агаты есть клуб.
На этот раз вздохнула Алевтина Михайловна.
– Много им в клубе общаться-то дают? Особенно во время прогона.
Анна Георгиевна с силой пододвинула к себе сахарницу.
– Агата с детства была такой. Замкнутой. Закрытой. Вы не помните, как она часами могла сидеть одна в песочнице, но, как только приходил кто-нибудь из детей, собирала все свои формочки, ведёрки с совочками и бежала домой? Она никогда к сверстникам не тянулась.
– Ну, это когда было? А сейчас у неё подростковый возраст. И она смотрит на других и видит, что её жизнь резко отличается.