Дочь друга

Прежде чем Глеб поднял бы на ноги всю частную клинику, пришлось его усмирять. Мне совсем не хотелось становиться подопытной, которую возят по всем кабинетам и пихают под все аппараты.

— Глеб, давай поедем домой, пожалуйста. Завтра мне станет лучше, — это не точно, но хотелось надеяться. — Со мной такое случается. Это психосоматика, — кутаясь в одеяло, тихо произнесла. Меня трясло так, будто зимой выбросили голой на снег.

Глеб после моей речи перевел требовательно-вопросительный взгляд на врача. Тот сразу сориентировался и начал объяснять, откуда у меня могла появиться температура. Глебу не нравилось то, что он слышал. Он все сильнее хмурился.

— Неприятные воспоминания?..

— Нервное?..

— Фантомная реакция организма?..

На каждый вопрос Тихомиров получал развернутый ответ.

— Милада, что произошло, пока меня не было? — присев на корточки у моей постели, поинтересовался он. Тело Глеба вибрирует от напряжения, взгляд прожигает до нутра. — Это ведь не из-за моего предложения? — кажется, что сильнее хмуриться нельзя, но у Глеба получается.

— Нет, — не выходит мотнуть головой для большей убедительности.

— Милада, скажи мне правду, после вчерашней ночи у тебя тоже поднялась температура? — всматривается в лицо, будто хочет понять, совру или нет.

— Со мной все было хорошо.

— Я не сделал тебе больно? Не напугал? Не обидел? — сыплется град вопросов, на которые я отвечаю очередным «нет».

Глеба это если и успокаивает, то не слишком. Он продолжает докапываться до правды, будто от этого зависит моя жизнь. Или его.

— Тогда что могло случиться за то время, пока я отсутствовал?

— Ничего. Я не знаю, — продолжая дрожать. Мне совсем не хочется нырять в ту грязь, из которой я с таким трудом выплываю.

— Кто-то звонил? Заходил? — на оба вопроса я мотаю головой.

— Милада, я проверю камеры, — продолжает следить за моей реакцией, но я даже в таком состоянии держу на лице маску.

— Никто, Глеб, — твердо и уверенно. Это должно его убедить. Не должен он проверять камеры. Хотя такое распоряжение может отдать Кириллу. — Я не люблю больницы, отвези меня домой.

«А сам уезжай в командировку…»

— Хорошо, — поднимется и, больше ничего не добавляя, выходит из палаты.

То ли допрашивать врача в очередной раз, то ли звонить на работу. Пусть лучше это будет врач. Не хочу я обсуждать Алену. Видимо, мой защитный панцирь не настолько крепок, как мне хотелось бы, есть вещи, которые способны сделать мне больно, вывернуть душу. Сложно постоянно носить броню и верить, что ее никто не пробьет.

Пробивают – и еще как. Если бы Глеб мне не нравился, до такого состояния слова Алены меня не довели бы. Осознавая все это, мне хочется отдалиться от Тихомирова…

— Я могу тебя забрать. Сейчас тебе сделают укол, и мы поедем домой, — в палату вместе с Глебом вошла медсестра, поэтому я не стала уточнять, что он имел в виду под словом «домой». Надеюсь, Тихомиров говорит о квартире Ваньки, к Глебу я ехать не хочу…

Глава 43

Милада

Мои опасения были напрасны. Ехали мы в сторону квартиры Ваньки. Глеб был задумчив, молчал всю дорогу, смотрел перед собой. Охрана ехала за нами, в машину он никого не пустил.

Все звонки он сбрасывал, даже не глядя на экран телефона. Что творится в голове у этого мужчины? Где он настоящий? Сейчас Глеб нацепил на себя маску, через которую не пробиться. Закрылся. В чем причина таких изменений, я даже думать не хотела.

Остановились мы у самого подъезда, согнав с бордюра спящую собаку.

— Я сама дойду, — попыталась оттолкнуть Глеба, когда, открыв дверь, он попытался взять меня на руки. На детской площадке сидели мамочки с детьми и с интересом разглядывали высыпавшихся из автомобиля охранников.

Наверное, понаблюдав за тем, как меня на руках несет Глеб, они бы долго могли обсуждать эту сцену. День прошел бы не зря и не так однообразно, как это бывает у женщин в декретном отпуске. Но я не хотела, чтобы Глеб сейчас ко мне прикасался. Я ощущала его напряжение, неприятие, скрытую злость.

— Ты даже в такой ситуации находишь силы противостоять мне, — с раздражением процедил сквозь зубы.

Выйдя из машины, я самостоятельно не сделала и двух шагов. Поймала на себе взгляд Кирилла, когда он недовольно мотал головой. Глеб подхватил меня на руки и понес к двери. Есть только его мнение и его желания. Не самое лучшее время, чтобы сопротивляться и показывать характер. Хочет нести, пусть несет.

Я слышала, как Кирилл, следуя за нами, звонил Ване, просил встретить, открыть дверь.

— Что случилось? — встревоженный Ванька бросил дверь в квартиру открытой и выбежал на лестничную площадку.

— Часто с ней такое? — не ответив на вопрос, Глеб задает свой.

— Милада? — Ванька взволновано и вопросительно смотрит на меня.

— Температура немного поднялась, — стараясь улыбнуться.

— Немного? — хмуро смотрит на меня Глеб. — Абсолютно здорова, а температура под сорок? — продолжает он злиться. Не снимая обувь, проходит в спальню, опускает меня на кровать.

— Ты разговаривала с отцом? — Ванька злится. Догадался, что я перенервничала.

— Нет. Все в порядке, — не хватало только, чтобы он при Глебе начал неприятный разговор.

— А что Степан? — замирает, как перед броском, Глеб. Взгляд становится темным и опасным.

Кто бы сомневался, что мимо внимания Тихомирова-старшего ничего не пролетит. Вот так одно неосторожное слово может лишить отца финансовой поддержки. Не то чтобы я очень сильно об этом переживала, но в данном случае папа был не виноват и мог пострадать напрасно.

— Обычно после общения с родителями у нее случаются приступы, — сдает меня друг. Я ему взглядом показываю, чтобы молчал. Вот мужчины! Если видят угрозу, должны объединиться и расправиться с угрозой, даже не разобравшись в ситуации.

— Родителями? — Глеб требовательно смотрит на меня. Одним своим взглядом пытается вынудить все рассказать.

— Это семейное, я не хочу об этом говорить, — твердо отрезая. Наверное, так даже лучше, если он будет подозревать моих родителей в моем состоянии. Я всеми способами хочу отгородиться от Алены и ее отношений с Тихомировым.

Глеб злится. Крылья носа раздуваются, желваки бегают. Его задело, что Ванька в курсе ситуации, а его я оставляю за бортом. Не поймет, что несмотря на нашу физическую близость, душевно мы чужие, далекие друг другу люди. Я не могу кружиться вокруг его орбиты, а он – вокруг моей.

Соединиться и стать двумя планетами с одной орбитой? Не в нашем случае. Мы оба закрытые и проблемные, охраняем личные границы от возможной боли. Мы не в состоянии излечить друг друга, а вот ранить и причинить боль друг другу мы способны.

— Глеб, у тебя самолет. Важные дела в Сочи не терпят отлагательств. Завтра я постараюсь выйти на работу, — я хочу, чтобы он ушел.

— Ты останешься дома, пока тебе не станет лучше. Справлюсь без тебя. Я позвоню, — бросает Ваньке и, не прощаясь, уходит.

В этом он весь. Сначала притягивает, позволяя почувствовать свои эмоции, потом отталкивает. Но ведь в этом мы очень похожи. Мне все сложнее закрываться от Глеба, отрицать очевидное и делать вид, что мои эмоции под моим строгим контролем. Где-то все-таки в душе есть брешь, через которую я впускаю его в свои мысли, в свое сердце…

Глава 44

Глеб

Четыре дня в Сочи – и ни одного загула. Работа и сон. Кирилл подозрительно косится, хорошо, что молчит. Пусть держит свои мысли при себе. Хотелось бы знать, с чего вдруг я стал таким правильным? Я бы сам хотел знать.

В мыслях засела одна упрямая неправильная девочка, у которой все не так. Даже болеет неправильно. Ванька уверял, что ей лучше. Вроде этого было достаточно, чтобы я отпустил ситуацию. Не отпустил.

Несмотря на ее непреклонное нежелание говорить о семье, попросил Кирилла все проверить. Какого хрена родители доводят ее до такого состояния? Если подтвердится жестокое обращение…