Дочь друга

— Справка от врача тебя успокоит? — ухмыляется брат. — Милада мне как сестра, она во мне тоже видит брата.

— Я не знаю половозрелых братьев и сестер, которые спят в одной постели, — повышаю тон, потому что мне не нравятся мысли, которые рождает это братское откровение. — Тем более вы не родственники, чтобы такое себе позволять!

Она не ощущает его утренний стояк? Он ведь по-любому бывает! В сонном состоянии ты тянешься к телу, которое лежит рядом. Хрен ты разберешь, к кому там пристаешь!

— Трахай я Миладу, ты был бы спокоен? — выгибает недовольно брови.

— Я пойду, — потому что мы можем подраться, я в шаге от того, чтобы ему двинуть. Виски в крови не уменьшает злости, а подогревает ее.

Ванька молча провожает, не провоцирует, будто чувствует мое состояние.

— Я тебе такси вызову.

— Я своего водителя вызову, — бросаю у открытой двери. Выхожу, захлопывая створку.

Никого не вызываю, сижу в своей тачке. Курю в открытое окно, жду, когда появится одна не в меру дружелюбная малолетка…

Глава 21

Милада

— Ты сумасшедший? — смеясь, сказала я Берту, когда он предложил мне остановить такси и пойти искупаться в фонтане, возле которого мы проезжали.

— Ты скучная, — скривил лицо парень.

Он шутил, а я улыбалась. Вообще весь вечер смеялась и веселилась. Вечер вышел веселым и непринужденным. Не пожалела, что пошла, хотя вначале были сомнения.

— Прекрати прикалываться, мокрыми нас ни в одно такси не пустят.

— Я не предлагаю лезть в одежде, — поиграл он бровями, а я опять засмеялась.

— Ты определись, хочешь стать известным футболистом или попасть в сводки дежурной части, — даже таксист засмеялся.

С Альбертом было легко, за этот год он не сильно изменился, только теперь не зажимался в моем обществе, а вел себя открыто и раскрепощенно, как с другими девчонками, к которым был безразличен, но которые с ума сходили по нему.

Мне не было обидно, что я перекочевала в ряды «безразличных». Я отдыхала в его компании. Мы даже несколько раз поцеловались. По-взрослому – долго… страстно… с языками. Он потянулся, а я секунду раздумывала, нужно мне это или нет. Решила сравнить с Тихомировым, эта мысль давно посещала бедовую голову, а тут реальный шанс проверить.

Глеб выигрывает по всем статьям. Альберт хорошо целуется, проблема не в технике, а во мне. Я не реагирую на его поцелуи так, как на поцелуи Тихомирова. Приятные, даже немного волнующие, они не заставляют плавиться мое тело, внизу живота не тянет, не закручивается тугой узел возбуждения, и на ногах я остаюсь стоять уверенно. Если мысль и была потерять девственность с Бертом, то я ее отмела, а вот провести два оставшихся вечера вместе согласилась.

— Ну что, будем целоваться или просто попрощаемся? — мы подъехали к дому, Берт вылез следом за мной из такси, попросив водителя подождать. Я не ответила, направилась к подъезду. Поцелуи займут какое-то время, а у меня уже глаза слипались.

Альберт решил взять решение вопроса на себя, развернул к себе и потянулся к губам.

— Обычного «доброй ночи» будет достаточно, — я не сразу узнала этот голос, но угрожающие жесткие нотки заставили меня отскочить от парня. Возможно, Глеба узнало мое подсознание – по запаху сигарет, по дорогому аромату парфюма.

Взгляд Глеба проходится по моему платью, в молчаливом укоре читается, что длина его не устраивает.

— А ты кто такой? — Альберт включает борзоту. У кого-то плохо работают инстинкты. В данном случае самосохранения.

— Милада…

— Это старший брат Ивана, — не знаю, что собирался сказать Тихомиров, но я его опередила. Представлять не стала специально, не понравился тон Глеба. И вообще, что он здесь забыл в это время? — Ладно, я домой, всем доброй ночи, — спокойным тоном, чтобы поставить тихую точку в этом вечере. Я надеялась, что они разойдутся по своим машинам и отчалят поскорее по домам.

— Я обещал проводить тебя до двери, — заговорил Берт, недовольно косясь в сторону Глеба. С Ванькой они нормально пообщались. А тут ситуацию усугублял Тихомиров-старший, который зло смотрел на парня.

— Я сам доведу ее до квартиры, — выговаривая слова сквозь зубы. — Доброй ночи, — при этом выразительно смотрел на Берта, посылая его своим взглядом. Невыносимый грубиян.

Повисло напряжение, которое никто не знал, как разрядить. Альберт, спрятав руки в карманы брюк, не спешил уходить.

— Берт, до завтра, — подошла и поцеловала парня в щеку. Демонстративно. Нечего мной командовать. — Вечером увидимся, — тепло улыбнувшись.

На Глеба не смотрела, да этого и не нужно было – и так понятно, что он злится. В воздухе будто озоном запахло, как бывает перед грозой.

— До завтра, я наберу, — Берт, оглянувшись пару раз, наконец-то сел в такси. Машина не успела скрыться за поворотом, как мою руку поймали в тиски и потащили к автомобилю.

Не хотелось оставаться с разъяренным Тихомировым наедине, но выбора у меня, видимо, не было. Придется принимать удар на себя. В таком состоянии я его уже видела. Тогда в клубе он не сдержался и ударил парня, поэтому сегодня, можно сказать, обошлось малой кровью.

— Объяснишь свое поведение? — холодно поинтересовалась, как только меня закинули на пассажирское сиденье.

Глеб не ответил. Пока он обходил машину, я взяла в руки телефон. Если что, позвоню Ваньке. Хотя не хотела вмешивать его в конфликт. Тихомиров сел на водительское кресло, закурил, выпуская в окно рваные облака дыма. На меня не смотрел.

— Если ты собрался молчать, я лучше пойду. Может, получится поспать, — не успела дотянуться до ручки двери, как он резко дернулся ко мне и схватил за горло, перекрывая кислород.

— Это что за блядское поведение?!

Глава 22

Милада

На несколько секунд я как-то присмирела. Еще бы не присмиреть, до такой степени растерялась, что выпала в осадок и забыла все нематерные слова.

«Меня только что обозвали блядью? Я правильно понимаю?»

— Какого хрена ты заигрываешь с мужиками, которые еще не научились держать член в штанах? — продолжает свирепствовать Тихомиров. Если бы он не заблокировал двери, я бы уже послала его на тот самый орган, о котором сейчас упоминалось, хлопнула дверью, не прощаясь.

— Глеб Владимирович, до встречи с вами я прекрасно ладила с мужчинами, никто не набрасывался на меня с криками «не могу удержать член в штанах!», — произношу холодно и спокойно. Нацепила маску и снимать не собираюсь, если окончательно не выведет.

— Милада, прекрати утрировать! — угрожающе навис надо мной.

Глеб был злой, очень злой. Крылья носа раздувались, слова цедил сквозь зубы, глаза горели бешеным темным огнем, но мне было глубоко фиолетово на его злость, ко мне наконец-то вернулся дар речи и не только…

Замахнувшись, я от души приложила ладонь к его щеке. Заслужил, даже если думает по-другому. В машине повисла тишина. Знаете, такая пугающая, как бывает в фильмах ужасов, когда на героиню нападает монстр. Вот этот самый монстр перестал даже дышать. А у меня ладонь горит…

— Это за блядь? — потирая руку, выговариваю спокойным тоном. Не стоит разжигать ссору в маленьком замкнутом пространстве. — Если за меня некому заступиться, это не значит, что вы можете меня оскорблять. Для бляди я слишком невинна, а на вас, Святой Глеб Владимирович, пробы ставить негде, — поучительно так, чтобы у него глаз задергался.

Тихомиров, не веря, что я его ударила, приложил пальцы к щеке, погладил красный след. В его глазах разгорался Армагеддон, ну все, пипец мне.

— Если бы ты была мужиком… — хватает больно пальцами за подбородок, разворачивает к себе. На коже точно останутся следы, никакая тоналка не замажет.

— Если бы я была мужиком, — перебиваю, пока он не вогнал меня в мандраж своими подробностями экзекуции, — вы бы себя так не вели, — пытаюсь отпихнуть от себя. — Девушку легче оскорбить, унизить, ударить, размазать и при этом не остаться с разбитым лицом.