Двойник

Как не стыдно признаваться, первые недели, я так погряз в рутине и учёбе, что почти и не гулял. Разве что с Мариной, да порой встречались с Димой Родионовым, когда он меня по юридическим наукам подтягивал, зато теперь глядел по сторонам.

Я с интересом рассматривал проплывавший пейзаж за окном, автоматически отмечая, что нынешние окраины Санкт-Петербурга — совсем не те, что остались в моей реальности, однако совсем ветхих строений и разрухи тоже не наблюдалось. Окраины и окраины.

Были, разумеется, некоторые особенности. Скажем, нет панельных пятиэтажек, зато имеется немало деревянных домов, окруженных огородами и садами. Мелькали ещё и длинные сооружения, явно барачного типа, потому что на крыше торчало по четыре, а то и по шесть труб. А кто говорил, что бараки — изобретение советской власти? Строили их и в той империи, что осталась в моей реальности, стоят и здесь, где, вроде бы, «золотой век». Промышленность развивается, рабочая сила плавно перетекает из деревень в города, а вот обеспечить всех рабочих жильем строительных мощностей у государства пока не хватает.

Однако что-то основательное здесь тоже строят, это заметно по башенным кранам, попадающимся то тут, то там.

Пока глазел, гнал из головы невесёлые мысли. Бедный Павел Кутафьев скоро будет мёртв, по крайней мере по бумагам. Да и предстоящая встреча с самим императором покоя не давала. А о необходимости заменить наследника престола, я и вовсе думать пока не хотел.

Снова обратил внимание на стройку и краны вдалеке. Интересно, а при помощи магии строят что-то? Способности многих одарённых порой открывает удивительные возможности, но может ли потягаться какой-нибудь маг земли против башенного крана?

Наверное, уж слишком глубоко во мне засел материалист. Магия магией, но от индустриализации никуда мы не уйдём. А всё дело в том, что в дороге все равно делать нечего от того и строю теории основываясь на неполной картине. Для сравнения есть лишь мой старый мир и его достижения, пускай и выстроенные на руинах прошлого мира.

Наконец мы доехали до Царского села, свернули в парк, окружавший Александровский дворец. Как оказалось, в новых реалиях он именуется Новый Царскосельский дворец, об этом Кутепов сказал.

В той жизни я видел этот дворец несколько раз, можно сравнить, но изменений не обнаружил. Разве что — стены выкрашены не в желтый, а зеленый цвет, а перед главным входом, где клумба, установлен памятник Александру Первому. Никаких тебе аллегорий и римских тог, вроде тех, что на Минине и Пожарском, а костюм, сообразный эпохе. Александр Павлович стоит в военном мундире, при шпаге, задумчиво опираясь на стопку книг. Любопытно, а что сия стопка символизирует? Не то лицей, не то создание в России системы народного образования.

Я бы рассматривал и дольше, но меня подхватил под локоток генерал и увлек за собой.

Перед входом в покои задержались. Кутепов смерил меня взглядом, будто хотел что-то сказать. но потом махнул рукой и постучал в дверь.

Не довелось мне в той жизни видеть медленно увядающих людей. Мертвых — да, было дело. Бабушка с дедушкой, по отцовской линии живы, и слава богу, а по материнской умерли очень давно — попали в аварию, когда меня ещё и на свете-то не было.

В комнате, куда меня привели, было темно, если не считать зажженной лампадки перед иконой с изображением босого человека, склонившегося в поклоне. Скорее всего святой Алексей — человек божий, во имя которого был наречен давно умерший цесаревич.

Пока глаза привыкали к тусклому освещению, а нос — к тому специфическому запаху лекарств, хлорки и ещё чего-то такого, неуловимого, что сопутствует реанимационному отделению больниц или моргу, я слышал шепоток за спиной. Это о чем-то переговаривались Кутепов и лейб-медик. До меня донеслось: «Категорически отказался от морфия, хочет уйти в памяти...»

Речь безусловно шла об иссохшем человеке передо мной.

Если бы не знал, что это и есть Николай Александрович, то ни за что не узнал бы в скелете, обтянутом желтой восковой кожей красавца-мужчину, императора Всея Руси, изображенного на портретах кисти Серова и Репина, и ещё на сотнях фотографий. Волосы выпали, вместо щегольской бороды трехдневная щетина, беззубый рот, а скулы почти проткнули щеки.

Внезапно умирающий открыл глаза. Взгляд, поначалу тусклый, при виде меня оживился, мгновенно став пронзительным.

— Оставьте меня с наследником, — глухо сказал император, не соизволив даже поздороваться. Видимо, просто не счел нужным тратить время на формальности.

— Ваше императорское величество, это не ... — начал объяснять Кутепов, решив что император обознался, признав во мне настоящего цесаревича. Но Николай Александрович, собрав силы, прорычал:

— Оставьте с наследником!

От рыка, возможно, последнего в жизни императора, из комнаты вымело и министра, и доктора.

— Сядьте, — приказал мне Николай Александрович и я послушно уселся на стоявший рядом с кроватью табурет. — На тумбочке поильник, дайте попить, — попросил царь.

В ворохе пакетиков и склянок я не сразу отыскал фарфоровый стаканчик с длинным носиком, вроде тех, что предлагают около источников с минеральными водами, а когда нашел, то вначале попытался подать его в руки, спохватился и поднес носик к губам.

— Постоянно хочется пить, а когда пью, то много пить не могу, — словно бы извиняясь перед посторонним человеком сказал император, отпив несколько мелких глотков, потом попросил: — Дайте мне вашу руку.

А это-то зачем?.. Но возражать не стал, хотя и стало немного не по себе. Онкология, конечно, незаразное заболевание, но всё равно не приятно. Пересилив себя, протянул Николаю Александровичу правую ладонь. Тот с трудом подтянул свои собственные руки, ощупал мою кисть сухими горячими пальцами, отбросил ее и приказал:

— Левую...

Слегка удивившись, поменял руки.

Левую ладонь император ощупывал чуть дольше. Помял внутреннюю часть, погладил внешнюю. Когда наконец оставил мою кисть в покое, уронил свои руки на простынь и сказал:

— Хорошая рука, доброе сердце, чистые помыслы. Александр, вы станете настоящим государем.

Похоже прав был Кутепов, император не в себе. Хотя, может проверка?..

— Ваше величество, меня зовут Павлом, — сказал я, немного оторопев. Не каждый день удаётся указывать помазанникам божьим на их ошибки. Остаётся надеяться, что лекарства не причинили какого-нибудь вреда психике умирающего. Пока что выходит, теперь он принимает желаемое за действительное? Раз решил, что перед ним сидит настоящий внук.

— Вас зовут Александром, — твердо сказал государь. — Вас звали Александром в том месте, откуда вы прибыли, а теперь вы Александр здесь. Жаль, что ваше сознание сразу не перенеслось в тело моего внука, но видимо так надо было. Неисповедимы пути ...

Вот тебе и на... Что там писали про императора пророка?

— Как вы догадались? — спросил я, сглотнув тяжёлый ком.

— Я не догадываюсь, — серьёзно глядя на меня ответил император, — я знаю. Вижу, что вы прошли сквозь огонь и смерть, что в вас течет кровь моих предков, а больше мне ничего не надо. Как деду мне больно осознавать, что мой единственный внук умирает, но как государь, я радуюсь этому.

Я ждал какого-то продолжения, но Император Николай не стал говорить, чему это он радуется.

И тут до меня начала доходить вся серьёзность ситуации, а также оговорки Кутепова. Они просто не ждали что настоящий наследник очнётся. Да и царю, судя по всему осталось недолго. Значит я буду под личиной не простого наследника... Мне предстоит и на престол взойти...

А невесёлая картина складывается. Как понял из прошлого разговора с Кутеповым, император не дал другим наследникам кроме внука, возможности занять престол. Но вот внук при смерти, а на его месте будет двойник, и императора это радует.

Разве что, именно сейчас всё происходит так, как и задумывал император, который всё «знает».

Так-то, даже я успел уловить слухи, что настоящий цесаревич был не самым покладистым... И похоже, что дед разочаровался в нем, как в будущем повелителе России. Другой вопрос, что такого он мог увидеть во мне, проведя пальпацию? Применял свой дар провидца?