Страница 2 из 4
Обычно при разъяснении процессуальных прав и законных интересов Беклемишев по собственной инициативе интересовался, желает ли допрашиваемое лицо давать показания сидя. А секретарь судебного заседания[2] заранее готовила стул и столик для удобства любого человека, согласившегося в суде дать показания по существу дела и пользоваться своими записями, если таковые имелись.
Это неписаное правило судья соблюдал и для своих подсудимых, содержащихся в тюрьме. Некий арестант, находившийся в одиночной камере, был лишён возможности качественно знакомиться с материалами дела и производить необходимые записи. Сидя в позе лотоса на бетонном полу полуподвальной камеры, он при тусклом освещении работал с копиями судебных документов, быстро теряя бодрость духа и массу тела. Ситуация осложнялась его голодовками и попытками суицида в качестве протестов против искусственно созданных условий содержания под стражей с целью подавления воли арестанта. По просьбе Беклемишева, изложенной в официальном письме начальнику следственного изолятора, для заключённого изготовили столик как в пассажирском вагоне и табурет, благодаря чему он мог успешно защищать свои права и законные интересы вплоть до оправдательного приговора по обвинению в бандитизме за отсутствием в его действиях состава этого преступления.
В данном случае следственные органы больше руководствовались классовым подходом в борьбе с бандитизмом 30-х годов XX века в СССР, чем судебной практикой и уголовным законом XXI века в России. Точнее, последние явились формой, а первое – содержанием уголовного преследования гражданина, бывшего сотрудником органов внутренних дел. Его память удерживала исторические примеры, вошедшие в обычай, когда трупы убитых в перестрелке или в бою бандитов, а иногда только их головы, на телеге возили по деревням, демонстрируя военную силу и политическую власть диктатуры пролетариата. Тем сильнее он защищал себя от навета и предположений, ведя неравную борьбу за свою жизнь и свободу.
А предположения носили характер чрезвычайный: среди 40 преступлений – 8 убийств. Ну, как не бандит? Однако по действующему уголовному закону количество, тяжесть и общественная опасность других преступлений состава преступления бандитизма не образуют. В Российской Федерации бандитизм является отдельным преступлением со своими квалифицирующими признаками и целями, что исчерпывающе изложено в Уголовном кодексе РФ.
Суд, в относительно спокойном для Паниной положении, продолжил изучать собранные данные о личности. Условия жизни подсудимой оказались, мягко говоря, сложными по причине алкоголизма матери. Панина страдала лёгкой умственной отсталостью и по своему психическому состоянию имела инвалидность, что не исключало её вменяемость в отношении инкриминируемых ей деяний, была непраздной.
Втянувшись в публичное разбирательство обстоятельств дела, лично к ней относящихся, она закономерно начала давать показания по существу дела, полностью признав себя виновной и раскаявшись в содеянном.
Панина свободно и по своему личному желанию рассказала о том, что вечером у себя дома она с матерью, Андреевым и Сергеевым совместно распивали спиртные напитки. Когда спиртное закончилось, Андреев и Сергеев пошли за новой порцией. Через некоторое время, услышав шум на улице и выглянув в окно, она увидела драку, в которой Сергеев и Андреев били Быковского. Взяв со стола нож, она вместе с матерью вышла на улицу. Там Сергеев и Андреев уже били Быковского по голове и телу штакетиной от забора и черенком от метлы. Вдвоём с матерью они кричали Быковскому, чтобы тот уходил, на что Быковский ударил её кулаком в лицо, а мать дёрнул за руку. В это время Андреев ножом дважды ударил Быковского справа в бок, а Быковский ударил Андреева кулаком по лицу. Сначала Сергеев, потом Андреев, а за ними Быковский, прошли в ограду их дома, где она увидела, как Сергеев и Андреев снова стали бить Быковского кулаками по лицу. Кроме того, Сергеев бил Быковского по голове всё тем же черенком. Андреев, взяв тем временем в предбаннике топор, два раза ударил им Быковского по голове. Сергеев и Андреев, повалив Быковского на правый бок, с двух сторон много раз ударили его в грудную клетку спереди и сзади. Сергеев тыкал в тело Быковского клинок ножа с деревянной ручкой, а Андреев – клинок ножа с тёмной пластмассовой ручкой…
В это время, находящийся на скамье подсудимых Сергеев, соскочил с места и с истошным рёвом стал резать себя осколком от лезвия бритвы. Кровь обильно брызнула в разные стороны, окропив потолок, стены и Андреева, который оказался в крови Сергеева настолько, что создалось впечатление, будто и он порезал себя.
Находившийся в зале заседания конвой без промедления перехватил снаружи руки того и другого, прижав к решётке. Для присутствующих, ошеломлённых событием самоповреждения, стало очевидным, отчего клетка такая тесная.
В просторной же клетке подсудимые могли устроить драку. Так, во время провозглашения автором приговора, четыре арестанта – иностранные подданные, двое из которых осуждались за разбой и убийство трёх человек, третий – оправдывался в разбое и убийстве за непричастностью, а четвёртый осуждался только за разбой и оправдывался в убийстве, которого не совершал, – устроили драку. Причём, последнего из перечисленных били первые двое, а третий вжался в угол клетки так, как это он сделал при убийстве трёх лиц. Конвой смог вмешаться и пресечь грубое нарушение порядка только в перерыве, когда по распоряжению судьи все присутствующие немедленно покинули зал судебного заседания.
В другой раз в не тесной клетке при провозглашении автором приговора[3] одна из двух женщин, осуждавшихся на длительные сроки лишения свободы за разбой и убийство третьей женщины, на глазах публики, находившейся в зале судебного заседания, в том числе журналистов и телевидения, сняла с себя всю одежду. Никак не повлияв на судью и не сорвав заключительную процедуру уголовного правосудия, она растерянно оделась и печально дослушала суровый приговор.
К слову, Акулова, с первой минуты судебного разбирательства, пытаясь хоть как-то доминировать, использовала в свою защиту все процессуальные возможности и не процессуальные уловки. А после неудачных попыток жаловалась на судью, что он не идёт у неё на поводу. Как могла, она, путаясь и с трудом читая «дремучий» текст, использовала записи, подготовленные в результате коллективного творчества в камере следственного изолятора. В конце концов, от Акуловой все устали и обращали внимание на её инициативы только тогда, когда этого требовал закон. Способом существования этой женщины-убийцы являлись манипуляции и агрессия, а главной губившей её страстью, вернее, совокупностью страстей, была злая похоть. Но, как гласит народная мудрость: «сколько верёвочке ни виться, а конец будет».
Обмороки, голодовки, носилки, капельницы и тому подобные случаи, когда участие врача являлось обязательным с целью исключить имитацию или немедленно оказать необходимую квалифицированную медицинскую помощь, нередко происходили в практике отдельно взятого судьи.
Так и в случае с Сергеевым, судья объявил перерыв и вызвал «Скорую помощь», которая на удивление оказалась очень скорой медицинской помощью. Получив медицинские документы о том, что подсудимые по состоянию своего здоровья могут участвовать в судебном заседании, суд продолжил слушать дело.
Панина уточнила, что у неё был нож с узким клинком и зелёной пластмассовой ручкой, которым она два раза ударила в бок лежащего на земле Быковского. Сергеев пинал Быковского ногами по спине. После убийства Быковского она закинула свой нож в палисадник, а психопат[4] Андреев, выбежав на улицу с топором, грозился убить следующего. Труп Быковского остался на месте его убийства, а они вернулись в дом, где Андреев предлагал ей «взять» убийство Быковского на себя.
Мотив своих действий Панина объяснила возникшей в драке личной неприязнью к Быковскому, которую, по её мнению, испытывали к Быковскому также Андреев и Сергеев.
2
Секретарь судебного заседания не является секретарём судьи.
3
В практике отдельно взятого судьи этот приговор оказался 600-м.
4
Согласно заключению судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы.