Страница 49 из 61
— Официально нет. Неофициально… да. Я помогал Кэрри. Именно я показал ей способ быстро растянуть энергетические каналы. Метод опасный, и я просил не начинать без меня. Она обещала. Потом я замотался в делах, а она не стала ждать и сгорела.
— Это не твоя вина, Дан.
— Все мои ученицы гибнут, — выдыхает он.
Внезапно Дан наклоняется ко мне, замирает. Я могу отстраниться, но подаюсь к нему, и Дан обхватывает меня, стискивает в объятиях, целует. Я целую в ответ и понимаю, что лямки ползут по плечам, открывая ключицы прикосновениям.
Неужели сейчас мы…?
До свадьбы неприлично, ни одна уважающая себя юная госпожа не вступит в близость с мужчиной до официальной церемонии. Но ведь я решила не быть приличной? Я решила быть собой.
Неловко я стягиваю с Дана рубашку, благо она уже была расстёгнута и провожу по горячей коже. Моя смелость словно отрезвляет Дана. Он шумно глотает воздух и отстраняется, смотрит на меня ошеломлённо.
— Дан?
— Ты настоящая, Карин. Я не сплю.
— Ты не спишь, — с сожалением соглашаюсь я, и Дан немедленно отстраняется.
— Прости, я выпил.
Он выскакивает из зала.
Я бросаюсь следом раньше, чем соображаю, что делаю. Наверное, Дан не ожидал, что я выбегу за ним. Я успеваю нагнать.
— Ты не виноват, — повторяю я, ловлю его за руку, но Дан забирает у меня ладонь.
— Карин, дело не в том, виноват я или нет, а в том, что меня преследует злой рок. Девушки, которые доверяются мне и признают как старшего, как учителя, гиб-нут, — он проговаривает страшное слово по слогам. — Что будет, если ты останешься со мной?
— Что? — я догадываюсь, но пусть скажет.
— Однажды ты решишь, что хочешь больше силы и погибнешь в поисках могущества точь-в-точь как они.
— Дан, ты понимаешь, насколько абсурдно звучит твоё пророчество? Будущего не существует, мы создаём его здесь и сейчас. Проклятий, рока и прочей чепухи не существует.
Я пытаюсь достучатся, но вижу, что говорю в пустоту. Дан меня слушает, но не слышит. Не хочет слышать? Я вдруг понимаю, что он… боится за меня и, отталкивая, пытается защитить меня от призраков прошлого, а себя наказывает за то, что допустил, не уберёк, не усмотрел.
А ещё я понимаю, что не смогу достучаться.
— В городе опасно, Карин, и ты должна уехать. Завтра же. Марка и Кэрри тоже отправятся с тобой.
Случилось то, о чём я думала. Только Дан выставляет меня не только из дома, а сразу из города.
— Вот уже нет, прах побери! Я съеду в гостиницу, но не из Огла. У меня концерт и конкурс, а ты мне задолжал игру на клавесине.
— Карин… хватит. У тебя ничего не получится хотя бы по той очевидной причине, что без меня принять новые заказы ты не сможешь. Утром я дам тебе рекомендательное письмо в Академию. Я должен был действовать раньше, но эгоистично оттягивал этот момент. Спасибо, Мэри открыла мне глаза. Прости и… прощай. Однажды ты станешь великой некроманткой не фальшиво, а по-настоящему. Я буду ждать.
Он уходит, и я не успеваю спросить, что именно Дан собирается ждать — мой успех или время, когда он будет готов дать нашим отношениям шанс.
Я сажусь прямо на пол и мне хочется рыдать.
Глава 58
В выделенные мне комнаты я возвращаюсь ближе к полуночи, падаю на кровать поверх одеяла.
Почему так? У меня будто опора из-под ног выбита. Я видела будущее, у меня был план, я знала, что могу брать заказы, и гонорара, который остаётся после выплаты Дану его доли, хватает и на платья, и на афиши.
С доходом можно попрощаться, с крышей над головой — тоже. Уроки магии для меня закончены временно. Я вспоминаю визит экзаменатора, его предложение, и меня снова передёргивает.
Кажется, что я разом лишаюсь всего, чего достигла.
А что из того, что я сделала, считать достижением? Что мне делать дальше? Как доказать Дану, что он неправ? Почему он уверен, что на нём проклятие? Почему мне стало тягостно? Почему-почему-почему! Голова сейчас взорвётся!
В конце концов я забываюсь тревожным сном и мне мерещится, что над моей кроватью стоит незнакомая девица. Лицо обрамляют рыжие кудряшки, на загорелой коже упрямо проступают тёмные конопушки, глаза зелёные, а уши… кошачьи?
— Мяу, — говорит она.
— Ты Кэрри? — догадываюсь я. Дан сравнивал погибшую девушку с котёнком, вот мне и снится…
— Кэрри, — соглашается она. — Знаешь, почему он увяз в делах и не приходил? Он испугался, что у меня ничего не получится. Он не верил в меня, не верил в Алию и не верит в тебя. Думаешь, он будет отличаться от Берта? Не-а, он такой же. Уходи, пока не поздно.
Звучит зловеще.
Вроде бы ничего плохого во сне не происходит, я просто разговариваю с тенью, порождённой моим воображением, но просыпаюсь как от кошмара в холодном поту. Я резко сажусь, оглядываюсь. За окном брезжит рассвет, солнце ещё не вставало.
Я вдруг понимаю, что меня разбудило.
Из трюмо выпало зеркало, и осколки устилают пол.
— Госпожа, у вас всё в порядке? Я могу войти? — раздаётся голос горничной.
— Да, Люсиль. Зеркало…
— Госпожа, вы не пострадали?
— Я в порядке. Принеси мне, пожалуйста, горячий шоколад.
— Да, госпожа.
Сверкать по дому ночной сорочкой меня больше не тянет, я нее только набрасываю и наглухо застёгиваю платье, но и закутываюсь в палантин. Горничной предстоит собрать осколки, а я, чтобы не мешать, выйду.
Предчувствия у меня мрачные, и я, получив чашку с горячим шоколадом, выхожу на стеклянную террасу, на которой проходили наши с Даном завтраки. Я не хочу уходить, но принимаю решение Дана таким, какое оно есть и мысленно прощаюсь.
Грустно…
Я опираюсь на бортик, смотрю, как небо окрашивается нежной розовато-золотой краской, делаю первый глоток. Несмотря ни на что здесь, ранним утром на террасе мне хорошо. От горячего шоколада переживаниям становится невыносимо приторно, и они уходят, а я остаюсь наедине с утром, наедине с напитком, наедине с собой. Заведу себе привычку выходить на рассвете. Глоток за глотком я допиваю горячий шоколад, а новый день расцветает. Я словно пью утро.
Я справлюсь. Как нибудь…
Я ведь везучая.
Горячий шоколад заканчивается, а утренняя прохлада забирается под палантин. Интересно, горничная уже прибралась? Я ухожу с террасы, прикрываю за собой дверь и возвращаюсь в спальню. Уже нет ни осколков, ни горничной. Я сцеживаю в ладонь зевок и понимаю, что не выспалась. Я раздеваюсь, забираюсь под одеяло.
И проваливаюсь в сон без сновидений, никакие тени меня больше не тревожат. Горничная тоже меня не беспокоит. Когда я просыпаюсь, время к полудню. Я тянусь и нехотя выпутываюсь из-под одеяла.
Услышав, что я встала, стучится Люсиль.
— Доброе утро, — улыбаюсь я. Ночные тревоги растаяли. — Дан уже завтракал?
— Господин уехал по делам.
— Вот как…
Может, мне не надо собирать вещи? Когда Дан говорил, что я должна покинуть Огл, он был не совсем трезв. Не удивлюсь, если он сожалеет.
— Госпожа проснулась? — доносится до меня голос Кэрри.
— Заходи! — окликаю я.
Девочка вбегает и вдруг бросается мне на шею:
— Госпожа, вы правда уезжаете?
— Что?
Отвечает Люсиль:
— Господин сказал, что вы покидаете Огл и приказал помочь вам собрать багаж.
— Да, помоги, пожалуйста.
— Дядя Дан вас выгоняет? — Кэрри очень тонко улавливает. — Он обещал отправить меня в Пансион одарённых сеньорит.
— Ты против?
— Я хочу! Но… Марем же в Пансион нельзя!
— Я уверена, что для мальчиков тоже есть школы, ничуть не хуже, чем для девочек.
— Да, но тогда мы не будем вместе!
— Кэрри.
— Если мы не можем быть вместе здесь, давай вернёмся домой? Дома было не так красиво и часто голодно, зато никто нас не разлучал! — она шмыгает носом.
— Ты любишь брата?
— Да!
— И ты хочешь, чтобы он голодал?
Кэрри отшатывается, её глаза широко распахиваются. Она явно осознаёт, в какую ловушку смыслов она попала. Я подспудно ожидаю, что девочка согласится учиться, но она удивляет: