Страница 96 из 109
— Назови хоть одну причину, чтобы я оставила тебя в живых! — кричала я.
Мне не составило особых усилий толкнуть его в сторону и опрокинуть его пьяное тело на пол. Я забралась на него сверху, одной рукой обхватила его челюсть и заставила смотреть на себя, на свое лицо все опухшее от слез и самого глубоко отчаяния, превратившегося в безумие. Второй рукой я сжимала горло бутылки. Замахнулась.
— Говори, ублюдок!
— Он убил ее, — прокряхтел тот беспомощно. — Я не хотел убивать девушку. Только его.
— Ты забрал две жизни! Две жизни, черт возьми! Они ОБА не сделали тебе ничего плохого!
Острые края должны были искромсать его так, чтобы никто не смог больше узнать его. Я представляла, как легко прорезалась бы тонкая кожа на шее. Это была бы лучшая месть.
— «Темные» не заботятся о жизни, у нас в порядке вещей такие ситуации.
— В порядке вещей убивать?!
Рука должна была упасть на него, стекло должно было изуродовать его. Но моя она застыла в воздухе: сильные пальцы сжимали мое запястье, держали его на месте. Я рывком вместе с каким-то звериным рыком из груди попыталась дернуться, но безрезультатно. Меня легко оторвали от «темного», несмотря на то, что я рвалась как сумасшедшая закончить свое дело. Ненавистное тело все еще пульсировало красным, а вокруг него была дымка, за которой для меня мира не существовало.
— Отпусти меня! Я убью его!
— И чем ты будешь лучше него?! — бас раздался почти у самого уха, либо человек кричал громко, потому что иначе я бы не услышала.
Я такая же убийца, как и он. Я уже не могу быть лучше него! И пусть мне больше не поют песни о том, как все благодарны нам с Брайеном. Нет! Я не собираюсь быть…
Меня резко потянули назад, и вместе с воздухом из легких вырвался визг. С огромной силой я дернулась и тогда я услышала, как стекло все же добралось до кожи. Но не до той, о которой я слепо грезила.
И вот тогда все рухнуло. Дымка рассеялась, пульсация остановилась, и проявились другие цвета помимо красного. Под веками больше не пекло, я не скрипела зубами и не хотела в срочном порядке отнять жизнь ради малой капли успокоения. И наконец я увидела, что пара выразительных глаз с состраданием и скорбью смотрит на меня.
— Прости! Прости, Брайен, я не, — слова оборвались, когда я увидела, как из его ладони на пол стала капать кровь. Остатки бутылки я тут же кинула на пол. И убежала.
Как последняя трусиха я выбежала на улицу, где до происшествия никому не было дела, где не пахло кровью, где не было стен, хранящих звонкий смех друзей. В одном я все же оказалась неправа: кровью продолжало не просто пахнуть, а вонять, потому что я вновь была перемазана ей. Меня трясло, я была готова взорваться, и мне уже не возможно было избежать этой губительной вспышки. Даже Брайен уже не смог бы меня остановить, потому что эти всепоглощающие чувства и эмоции не обуздать.
Это было только под силу мне. А для этого необходимо было отвлечься.
На улице в огромные ряды вдоль кустов выстраивались люди, огибая не всю границу, но достаточно большую территорию. Видимо, Брайен принял решение действовать более плотными группами и не рассеиваться по всей площади. Когда некоторые увидели мой взбаламученный вид, тут же поднялся шум.
Еще больше разговоров стало слышно, когда сильная рука ловко развернула меня и заставила прижаться лицом к широкой груди.
— Поплачь. Сделай все, что хочешь, чтобы тебе стало легче. Можешь избить меня, только не терять рассудок, мы не имеем право на это сейчас. — Брайен говорил твердым голосом, умело скрывал свои эмоции, хотя я знала: очередная смерть друзей тоже сильно ударила по нему.
— Я не стану. — Сквозь зубы выдохнула я. Мне пришлось взять себя руки, точнее сжать эмоции в самых тугих тисках. Я прошлась ладонями по телу Брайена и оттолкнулась от него.
Лицо мое стало фарфоровой маской. Вулкан из взрывоопасной смеси внутри с гулом стих.
— Я справлюсь без этого, — для собственного убеждения произнесла эти слова вслух.
Все, что делало меня мной, как напуганное животное прижалось к земле, спрятало морду в грязи и заскулило. Я мысленно отвернулась от этой слабости, хотя она манила. Было проще умереть от переизбытка боли, чем терпеть холод собственного безразличия.
Скрыв сожаление, я потянулась к руке Брайена. Порез на его ладони был достаточно глубоким, чтобы там остался шрам.
— Пообещай, что будешь со мной до тех пор, пока на ладони не останется и следа от моей глупой выходки.
На наших лицах на мгновение появились улыбки благодаря моей попытке найти позитивное в океане отвратительной, негативной реальности.
— Один — один, — отметил Брайен.
— Есть чем обработать? Лучше, конечно, зашить, но времени у нас на это нет.
По лицу Брайена поняла, что он не собирался оказывать себе помощь. Вообще для него это было сродни царапины от когтя котенка.
— Кстати, где маленькая Аврора? — полюбопытствовала я. И пока Брайен собирался с мыслями, я успела стащить с его плеча белый лоскут ткани и попросить у бродящих мимо нас людей воды.
Промыв под гробовое молчание рану, я начала бинтовать ее.
— Она у Ребекки. Возможности заботиться о ней у меня не было.
В ответ я промычала. Весь мой взгляд был сфокусирован на собственных движениях пальцами. И как мне удавалось так аккуратно и без дрожи заметать следы собственной глупости?
— Прости, мне правда очень жаль. — Я подняла глаза на Брайена, он тоже все это время внимательно следил за мной. Был сосредоточен, пока не увидел мое лицо, все еще без эмоциональное.
— Ничего страшного.
Он мягко притянул меня к себе, обвил руками. Насильно парализованное нутро тут же всколыхнулось, ответило на его тепло, клокочущее под твердыми мышцами. Мы больше походили на живые статуи: сами покрывали себя новыми слоями бетона, чтобы стоять на ногах было проще. Но одновременно чувствовали, что внутри все еще бьется сердце, пусть даже и неровно.
— Мы должны сделать это. Ради них всех, — пробубнила я ему. В подтверждение он крепче обнял меня, наклонился так, что его неровное дыхание стало приятно греть кожу и слегка шевелить растрепанные волосы.
— Мы сделаем все, что в наших силах, и даже больше.
— У них даже не было возможности попытаться с нами…
— Аврора, — Брайен отодвинут меня. Его ладони заключили мое лицо между собой, он наклонился, но и я в ответ привстала на носочки. — Я тоже хочу, чтобы они все были сейчас с нами. И они будут, если мы не перестанем о них помнить.
— Знаю.
Оба убитые горем, мы смотрели друг на друга и пытались безвозмездно наградить остатками сил.
К нам уже вышли остальные: Джессика упорно стирала слезы с лица, и Кайл крепко держал ее за плечи, Ребекка была рядом и без остановки смаргивала с глаз пелену, Дэйв появился последним и с самым загруженным лицом. Он, как и я, был перепачкан кровью, капли были даже на его светлых волосах, по которым он проводил руками неоднократно, пытаясь себя привести в чувства.
— Что еще случилось? — с ужасом спросила я. Мы с Брайеном не отлипли друг от друга, но оба уставились на Дэйва.
— Хотел закончить начатое тобой. Но кое-кто, — он покосился в сторону Ребекки, — мне не позволил.
— Потому что это безумие! — почти в истерике крикнула Ребекка. Они стояли с Дэйвом и прожигали друг в друге дыру.
— Гэйл был единственным другом, с которым у меня было нормально общение после свадьбы с Авророй. Знаешь, дерьмово потерять его из-за какого-то утырка. А про Джой я вообще молчу! Покажите мне того, кто ее не любил?!
— Терять тех, кого любишь, всегда сложно! — Ребекка чуть не захлебнулась в эмоциях. Она готовила еще несколько слов, но глотала их, не давая вырваться наружу. Тоже понимала, что все это сейчас — лишнее. — Ты тоже захотел в ряды убийц, да? Давайте мы все начнем себя так вести, одной смертью больше, одной меньше! Мало троих?!
— Прости, хорошо? Прости! — Дэйв вскинул руки в знак поражения. — Я неправ, что попытался его добить. Надеюсь, он сдохнет самостоятельно.