Страница 50 из 109
Резал изнутри, да, но все равно заботился так, как сейчас позволяли обстоятельства.
— Тогда я пойду, — сказал Брайен, не сомневаясь, что был услышан. — А Ребекка…
— Она останется, — твердо заявил Правитель. — Уверяю, я ничего с ней не сделаю. Я лишь хочу поговорить с собственной дочерью.
Рвота подступила к горлу сразу, как было сказано последнее слово. Было проще застрелиться, чем пытаться привыкнуть к новому «статусу». Только об этом Ребекка и думала, прокручивала картинку того, как все могло бы для нее закончиться. Занятие было настолько увлекательным, что она почти и не заметила, как отстранился от нее Брайен. Ее охватила паника, лишь когда она услышала, как закрылась дверь.
Теперь она была наедине с ним. И после последних новостей она почувствовала как страх, который копился все годы, вырвался.
— Ты напугана? — спросил Правитель, делая шаг к Ребекке. Девушка же не сдвигалась с места. — Первый раз вижу тебя такой подавленной. Что вызвало такую реакцию: что я твой отец, или что у тебя родился именно сын? Знаешь, мне не удалось стать отцом преемника, но я хотя бы смог стать дедушкой. Это тоже весьма почетно.
Покрасневшие от пролитых ранее слез глаза заметались по совершенно безмятежному лицу Правителя. Она уже не ревела, да и вообще не имела привычку пускать сопли после стольких лет тренировок сдерживаться.
Заметив замешательство в глазах девушки, мужчина спросил:
— Брайен тебе не сказал, что ваш сын получился настолько удачным, что его назначили преемником уже в три года? Как же он мог упустить столь радостную новость.
Только вот совершенно никто не скакал от радости по залу. Тот факт, что маленького мальчика назначили преемником так рано, делал очевидным многие вещи.
Во-первых, его уже могли начать «воспитывать» так, чтобы он стал копией Правителя. Во-вторых, методы будут далеко не щадящими. В-третьих, он легко будет впитывать это все в себя, так как еще совсем мал.
— Только не говори, что у тебя проснулся этот…материнский инстинкт.
Видимо, именно это произошло и уже давно. Откровенничать не хотелось ни с кем, надо было самой попробовать разобраться. Но Правитель видел ее насквозь: сейчас она не управляла собой, своими эмоциями. Смотрела с презрением, сжимала губы, но сутулилась.
Хотя никогда этого не делала.
А значит, испытывала бурю всего, что сгибало ее.
— О, Ребекка. Моя милая дочка.
— Не надо, — сквозь зубы заговорила девушка, — не надо меня так называть.
— Почему тебя это так взволновало? Раньше тебя даже не беспокоило, кто твой отец. А сейчас вдруг ты решила, как несчастна из-за того, что папа тебя не любил? Я тебя, видимо, удивлю, но все «темные» растут без этого.
— Но ни один «темный» не страдал всю жизнь от рук собственного отца! — не сдержалась она. — Никому из «темных» не приходилось осознаваться, что его «породило» существо, максимально ублюдское даже для «темного» мира.
— Все бы гордились этим, — безразлично заметил Правитель.
— Да вы же уже готовите пытки для собственного внука!
И вот она — золотая жила. Даже глаза у Правителя засияли, и дальнейшие попытки девушки выпустить пар стали настоящей музыкой. Он ждал с предвкушением, когда ярость потухнет в расширенных зрачках «темно», и руки, которые она вскидывала активно после каждой фразы, упадут от бессилия.
Ребекка замолкла и в страхе, что ляпнула лишнего, сделала шаг назад. Но взгляд Правителя сразу поймал это движение, поэтому ей пришлось застыть на месте.
— А что если я не буду над ним издеваться? И плюс к этому позволю тебе с ним видеться?
Это точно розыгрыш.
Коварная игра на слабостях девушки, внутренний мир которой менялся так, как это происходило у Авроры.
Ребекка сначала и не поверила, что все правильно поняла. Она почти неслышно произнесла:
— Что вы такое говорите?
— Я предлагаю тебе сделку, которая осчастливит всех. Тебе просто надо будет помочь мне совершенствовать Брайена в нужном направлении, если ты понимаешь, о чем я.
Конечно, Ребекка понимала. Условия даже казались ей весьма привлекательными.
— Но вы же уже добились того, чего от него хотели.
— Не совсем. Я хочу довести до самого края, чтобы он жаждал крови больше, чем чего-либо другого в этом мире. Чтобы убивал не только по-моему приказу, а потому что ему так хочется. Он тот, кто поведет «темный» мир против «светлого». Максимальная жестокость и бесчеловечность будут идеальны в такой ситуации.
Остолбенение, в котором пребывала Ребекка, Правитель воспринял положительно, поэтому продолжил с большим энтузиазмом:
— Вижу, как тебя все это заинтересовало. Поэтому я с радостью помогу тебе принять правильное решение. Следуй за мной, сегодня твой малыш здесь.
И она пошла. Мало соображая, оценивая обстановку, пошла по коридорам в какую-то неизвестную комнату. Слышала она только как колотится ее собственное сердце.
За дверью не было никого кроме безмятежно спящего ребенка.
В тот же момент, как она услышала тихие ерзанья в постели и увидела личико, полностью повернувшееся к ней, перестала дышать.
Все сжалось.
Она стояла бездвижно и позволяла слезам скатываться по щекам.
Мальчик был очень похож на Брайена. Не точная копия, так как черты Ребекки тоже присутствовали, но можно было сразу определить отца.
Девушка не могла оторвать своих глаз от него, она подходила все ближе, намереваясь хотя бы невесомо прикоснуться к нему. Ребенок видимо почувствовал приближение и совершенно неожиданно проснулся. Его сонный взгляд сразу направился в сторону Ребекки, он сладко причмокнул, после чего начал вставать.
«Темную» обдало холодом. Она выбежала из комнаты, осознав, что чуть не попала в самую страшную ловушку. Почти повелась на то, что скоблило на сердце, почти была готова на любое предательство, чтобы иметь возможность быть рядом и хоть как-то помогать этому несчастному ребенку.
Но что-то одернуло ее. Включило разум в самую последнюю секунду, и она сбежала. Только Брайен у власти мог изменить ход событий, и никакие уловки Правителя не должны были сбить всех с нужного пути.
Она уходила с твердо принятым решением игнорировать все, что она сегодня узнала. И не чувствовала взгляды в спину: один самодовольный, упивающийся тем, что слабости, которых не должно быть у «темных», играли ему на руку, а другой сонный и любопытный, еще пока что не ставший жестким после всех «воспитательных процедур».
* * *
Я быстро уснула в этот день, так как чувствовала себя по-особенному вымотанной. Мне звонила Джой, с целью вновь пропагандировать свою позицию насчет «темных». Она делала это несколько раз за день, и каждый раз разговор начинался достаточно дружелюбно, но под конец ее голос терял всю эмоциональную окраску, вновь начиналась ее речь.
Дэйв уже стал выхватывать у меня телефон, как только слышал, что мне кто-то звонит. Друг больше не позволял разговаривать с Джой, делал это вместо меня и умело поддакивал на любые ее слова о «темных».
Кроме того, он убедил меня, что энтузиазм пытаться настроить меня против «темных» потихоньку покидает Джой, и иногда в ее речах происходят сбои. Она то и дело спрашивает, что вообще сейчас говорила.
Так же сегодня мне приходилось быть максимально улыбчивой и радостной, так как в гости заходили родители Дэйва. Его мама душила меня заботой и своими наставлениями. Вопреки ее убеждениям, я не нуждалась в советах, как быть хорошей мамой. Меня мало волновало смена подгузников. Если бы она дала совет, как помочь ребенку выжить, я бы была ей несказанно благодарна.
И тут Дэйв опять проявил чуткость: он выпроводил своих родителей из квартиры и сделал это весьма корректно. Да его, вероятно, самого начало тошнить от всего цирка, который происходил в квартире.
Именно поэтому я уснула быстро. В тревогах и переживаниях, но все же уснула. Спала некрепко, открывала глаза, когда казалось, что кто-то стучал в окно.