Страница 103 из 109
— Посмотрим. — Бью еще и еще, костяшки начинают слегка гореть. «Светлая» перестает брыкаться подо мной, но все еще находится в сознании.
— Ты даже не представляешь, какие планы на ту, что вы породили. Тебе это и в кошмарном сне не привидится.
— Заткнись, — хватают ее опухшее лицо пальцами за щеки и сжимаю со всей силы, из нее сразу вырывается всхлип. — Не смей говорить о моей дочери, не смей касаться ее, не смей даже думать о ней.
— Она видела меня больше непутевой мамочки. Интересно, вдруг она подумала, что я ее мама? Омерзительно! Быть матерью такого чудовища…
Сильнейшая ярость охватывает меня, застилает мне глаза, окрашивает все в красный. Я вспоминаю всех, кого потеряла, клетка в моей груди начинает вибрировать, рык застревает где-то в горле.
Я не хочу сдерживать это. Я устала, черт возьми, я не хладнокровная! Понимаю, что плачу, когда слезы стекают к ссадине на подбородке. Прости меня, тварь, но ты вскрыла замок, который держал в узде мои самые сильные эмоции.
Так и не приходя в себя, я пальцами стала вести по ее лбу, запустила их в волосы, позволила прядям течь струйками между ними, добралась до макушки и сжала кулак. Вместе с криком, который вырвался из моей груди, я подняла ее голову и с силой приложила ее об пол. И так несколько раз, пока в груди не стало пусто. Пока горячая кровь не перестала разбрызгиваться по артериям вместе с таинственным ядом, сводящим с ума.
Только тогда я поняла, что выплеск этих эмоций совсем не то, что мне может помочь. На негнущихся ногах я стояла над ней и смотрела, как лужа крови становится все больше, как ее белые волосы пачкаются в этом жутком красном цвете. И от ее смерти мне не становилось легче. Эффект был противоположным. Все что вырвалось из меня покорно вернулось обратно в клетку и набухло, увеличилось в размере. Держать себя в руках стало в разы сложнее. Если бы не цель, я бы сошла с ума, потому что это бы спасло.
Я вытерла руки об одежду, подняла пистолет и убрала его к себе. В ушах перестал кричать собственный голос, молящий о помощи и слабости, я услышала детский плач. Все остальное стало второстепенным, когда я подбежала к кроватке и увидела ее.
Ее круглое личико, маленький носик и пальчики, которые она держала возле рта, словно пыталась заглушить собственный плач.
Не думая, я потянулась к ней, подняла ее руки и прижала к себе. Тепло ее крошечного тела затыкало мои раны, детский запах ее кожи ощущался острее металлического от крови. Я пыталась ее успокоить, бормотала ей, что все хорошо, убаюкивала. Вспоминала то, что должна делать мама в таких ситуациях, но получалось из рук вон плохо. В одном жена Нейта была права: я никудышная мать. Но шанс исправиться у меня не мог не появиться.
Я стояла на месте и продолжала покачивания, когда дверь открылась и на пороге появился отец этой малышки. Весь запыхавшийся и перепачканный кровью, уставший и измученный. Но когда на его глаза попалась я с малюткой на руках, он остановил отдышку, глаза его расширились, и черная радужка стала светлее, теплее, чем обычно.
— Знакомься, это Джейн, — шепчу я.
Дочка уже потихоньку успокаивается, пытается открыть глазки и посмотреть на того, кто взял ее на руки.
— Привет, — говорю ей с улыбкой. На самом деле мне жаль, что наша с ней встреча произошла при таких обстоятельствах, и меня успокаивает то, что она никогда не вспомнит меня в таком виде с кучей чужой крови на щеках. — Джейн, я твоя мама.
Меня снова прорывает на рыдания, но я кусаю губы и сдерживаюсь, хотя глаза все равно на мокром месте. Брайен подходит к нам, смотрит на Джейн, и наверное, как и я, понимает, что она заслуживает любой нашей жертвы.
— Ну скажи же ей что-нибудь, — шепчу ему.
— Привет, — выдыхает он. Джейн слышит его голос, открывает глаза и сразу смотрит прямо на него. — У нее твои глаза.
— Но дочка явно будет папина, — смеюсь я.
Глаза у нее и действительно как мои, с голубым отливом, правда вокруг зрачка есть маленькие золотистые вкрапления. Волосы у нее темные, только немного светлее, чем у Брайена. Она пристально разглядывает папу, тащит в рот пальцы и облизывает их. А когда он улыбается ей, она повторяет за ним. Джейн просто в восторге от него!
— Меня сейчас разорвет от волнения и счастья, — признается Брайен. Потом вновь обращается к дочке: — Ну что, Джейн, знала бы ты, как папа хотел тебя поскорее увидеть. И как мы с мамой сильно тебя любим.
Он хотел дотронуться до нее, но увидел, что все руки в грязи и в крови, остановил себя.
Но Джейн все равно счастлива, улыбается и пускает слюни, сама трогает себя за щеки. Потом она поворачивается ко мне и улыбается еще шире, издает странные детские звуки и дергает меня за куртку. Если бы она умела смеяться, хохотом залилась бы вся палата!
— Она просто чудо! — восхищаюсь я.
Брайен приобнимает меня и целует в лоб, затем склоняется над Джейн и чмокает ее в сладкую щечку.
— Ну что дамы, — он поворачивается к выходу и перезаряжает оружие. — Путь на выход чист, пора вам выбираться.
На пороге нас ждал Кайл, гордый собой до одурения.
— Вы такие сладкие, ребята, что у меня зад из-за вас вот-вот слипнется, — смеется он. Брайен толкает друга в плечо и закатывает глаза не без теплой улыбки на лице.
Я встаю возле Кайла, он сразу начинает разглядывать Джейн.
— Красотка. Аврора, ты уверена, что участвовала в процессе? По-моему, Брайен просто создал свою женскую версию.
Мне было смешно, но я все равно специально сильно наступила на его ногу. Кайл подыграл мне и хныкнул, словно я причинила ему несказанную боль.
— Шучу! На самом деле пусть лучше она будет похожа на тебя, ты намного красивее этого засранца. — Он кивает в сторону Брайена.
— Было бы странно, если бы ты считал меня красивее.
— Ну знаешь, некоторые мужчины…
— Так все.
Кайл разразился громким смехом.
— Мне надо наверх, к вашему Правителю, — обратился Брайен ко мне. — Кайл поможет вам выйти. Пора с этим покончить.
— Подожди, я не хочу тебя отпускать.
Брайен наклоняется ко мне и мягко целует в губы. Наши лица остаются на очень близком расстоянии, когда он говорит:
— Позаботься о дочке. Я покончу с тварью и вернусь к вам. Договорились?
Мне приходится кивнуть. Его тепло тут же покидает меня, как бы я не пыталась пропитать им каждую клеточку. Брайен собирает кого-то с собой, в том числе «светлых» примкнувших к нам, и ведет их дальше по коридору, на самый верх.
— Это же Брайен. Он из любого дерьма вылезет, — успокаивал Кайл. — А сейчас из дерьма надо вылезти нам.
Мы направляемся к двери, где оставили Дэйва, Ребекку и Алекса, перешагивая через трупы. Джейн на удивление совершенна спокойна, хотя стрельба в отдаленных местах еще не прекратилась. Неужели все идет к концу? Я покрепче прижимаю к груди малышку и стараюсь смотреть только на нее, а не на хаос в коридоре.
Дэйв за это время стал выглядеть куда хуже, но Ребекка как могла его подлатала. Мы не особо разговаривали: Дэйв в принципе не мог, все силы берег на передвижение, а Ребекка постоянно контролировала то, сколько крови покидает его тело и ругалась, когда он резко шевелился, и из раны вытекала новая порция бордовой жидкости.
— Ты можешь быть хоть чуточку аккуратнее?
— Это самый обычный порез, а ты ведешь себя так, будто мне все кишки выпотрошили.
— Именно поэтому ты выглядишь так, словно вот-вот потеряешь сознание? — возмутилась она. — Достаточно потерь.
Брат помогал другу идти, Ребекка прикрывала их спины, а мы с Кайлом шли впереди. Мимо проходили наши люди, смотрели на Джейн и довольно улыбались. Для них спасение этой девочки — знак близости к победе.
Я смотрела на них с ответной благодарной улыбкой, потому что если бы не они, я бы сейчас не держала дочь на руках. Правда один из «темных» показался мне весьма подозрительным.
— Подожди, пожалуйста! — окликнула его я. Парень затормозил, повернулся ко мне лицом. — Где твоя повязка?