Страница 6 из 22
При виде вошедших гвардейцы насторожились – поставили кружки с дымящимся чаем и положили на расстеленную на столе вощеную бумагу надкусанные бутерброды. Они было потянулись к висевшим на спинках стульев короткоствольным автоматам, но тут, когда признали в одном из вошедших, работавшего здесь накануне профессора, немного расслабились и успокоились. Один из них в замешательстве бросил взгляд на стоящую перед ними рацию, но перед тем, как ее включить, поинтересовался у незваных визитеров:
– А вы, собственно, как здесь оказались?
– И почему караульные нас не предупредили о том, что вас сюда пропустили? – подозрительно спросил второй.
– Во-первых здравствуйте, – сказал Людвиг, выглянув из-за спины Андрея Андреевича и вышел к ним на встречу с обезоруживающей улыбкой. – Просим прощение за беспокойство. Не хотели помешать вашей трапезе, но у нас появилось одно важное дело, не терпящее отлагательств. Мы объяснили все вашим ребятам, тем что охраняют вход, и они любезно разрешили нам пройти.
– Они с нами связывались, – не сводя с него глаз, произнес второй. – Но, чтобы вас пропустить, вы должны были согласовать это с капитаном. А он, как мы знаем, на связь не выходил.
– Да, это так, – не стал возражать барон. – Но в данном случае в этом нет необходимости. Зачем нам согласовывать свои действия с вашим капитаном, когда у нас имеется разрешение от руководителя более высокого ранга.
– То есть вы хотите сказать, что у вас есть пропуск? – спросил первый, поглядывая то на барона, то на рацию, принимая решение, стоит ли получить подтверждение у своих товарищей.
– Ну конечно же есть, – поспешил убедить его Людвиг. – Вот, пожалуйста, сами взгляните.
Он подошел к гвардейцам, отодвинул полу пальто, сунул руку в боковой карман пиджака. Но когда ее вынул, к их изумлению, в ней не оказалось никакого документа. Вместо этого в тусклом свете настольной лампы, в открытой ладони Людвига поблескивала мелкими песчинками горсточка серебристо-лиловой пыли.
Барон осторожно поднес ее ко рту и дунул… распыляя порошок в лица ничего не подозревающим гвардейцам.
Они отпрянули, попытались загородиться от пыльного облака руками, но было поздно. Измельченная пудра попала на кожу и через поры тут же парализовала их нервную систему. А та ее часть, что смешавшись с воздухом, вместе с дыханием проникла в легкие, многократно ускорила эффект, и растворяясь в крови, незамедлительно распространилась по всему организму.
Гвардейцы замерли в позах, в которых их барон застал врасплох. Серебристо-лиловая пыль осела на их лицах, отчего они стали похожи на мимов, изображающих неподвижные скульптуры.
– Что вы с ними сделали? – возмутился Андрей Андреевич. Чем дальше Людвиг преступал своими фокусами черту дозволенного, тем больше это ему не нравилось. – Вы их парализовали. Этот ваш порошок их случаем не убьет?
Второй, чистой рукой барон достал из другого кармана небольшой баллончик и распылил из пульвизатора на ладонь какую-то жидкость. Та вступила с порошком в реакцию и зашипела. Ладонь барона покрылась матовой золотистой пеной.
– Не переживайте коллега, с ними все будет нормально, – он стряхнул хлопья золотистой пены на пол, достал из нагрудного кармана носовой платок и тщательно вытер влажную руку насухо. – Смесь из кристаллов сапфира Падпараджа и высушенных слез саламандры им не навредит. Сейчас они полностью обездвижены, но между тем все прекрасно видят, слышат и понимают все что происходит.
– А если у них парализует дыхание, и они станут задыхаться?
– Вы имеете в виду не вызовет ли эта пыль у них отека легких и не задохнутся ли они от асфиксии? Нет, такого не произойдет, я вас успокою, – барон взял со стола один из нетронутых бутербродов, покрутил его в руке, осмотрел со всех сторон и надкусил. – Прошу прощения, день задался долгим, а я еще не ужинал. Так вот – это средство никак не влияет на функции организма, но зато, воздействуя на нервные окончания, оно полностью отключает мышечную моторику, и делает человека абсолютно неподвижным. Очень удобно для нашего с вами случая. Я к тому, что, оставляя их в сознании, я таким образом сохраняю вашу репутацию и создаю вам алиби. Когда все закончится эти ребята смогут потом засвидетельствовать, что вы действовали по принуждению и ни в коем случае не были со мной заодно. Так что цените мою заботу. Можно считать, что вы мне обязаны. А теперь, уважаемый профессор не будем терять попусту драгоценного времени, давайте посмотрим ваш посох, и попытаемся разобраться как он работает.
Он не стал спрашивать у Перовского, где находится сей артефакт и как он выглядит, потому как сам несколько месяцев назад имел возможность лицезреть его воочию. Мало того, Людвиг даже держал этот не активированный магический посох в руках. Будь он тогда повнимательней, то сейчас все могло сложиться по-другому. Не было бы позорного провала с кучей унизительных последствий, – включая злосчастное помешательство Гертруды. Он бы не нажил себе могущественных врагов в лице монсеньора Жозефа и его лизоблюдкой клики. Раздобудь он тогда этот посох и положи его к ногам Магистра, то давно бы уже занимал почетное место в кругу членов Орденского Совета. Его грудь украшала бы геральдическая золотая цепь, а лицо – от обычных и рядовых членов братства – скрывал бы глубокий капюшон черной мантии неприкасаемого патриарха. Но сегодня он все исправит и никому не позволит ему в этом помешать. Судьба предоставила ему второй шанс, и он ни за что его не упустит. А тех, кто попытается встать у него на пути он сотрет в порошок и развеет, как эту алмазную пыль по ветру.
А вот и Посох – длинная ветвь векового магического древа, почерневшая и отшлифованная за долгие годы до блеска, с бороздками узловатых волокон вдоль ствола и узловатыми шишками, на местах из которых когда-то росли побеги. Он лежал одиноко на металлической полке многоярусного стеллажа, рядом с другими древними экспонатами, наполовину укрытый лоскутом брезента, – словно почтенный старец, покоящийся на погребальном одре, погрузившийся в небытие в окружении скорбящих по нему соплеменников, перед тем как отправиться в долгий последний путь.
– Ну что мой друг, вот мы снова с тобой и встретились, – сказал барон, наклонившись над посохом, и откидывая уголок брезента.
Не касаясь его, он осторожно провел поверх него рукой, прислушиваясь к ощущениям, – не исходит ли от него магических вибраций. Ничего не почувствовав, Людвиг взял его в руки и принялся внимательно рассматривать, изучая дорожки древесных волокон, сантиметр за сантиметром.
– Ну приятель, подскажи, что нужно сделать для того, чтобы ты заработал, – обратился он к посоху, и покрутив его еще немного в руках, оглянулся через плечо, где позади него на краешке стула сидел Андрей Андреевич. Вид у Перовского в этот момент был расстроенный и потерянный. – Профессор, вы не обратили внимания, как этой девочке удалось его активировать? Может быть, она что-то произнесла, … что-то похожее на заклинание. Вы точно ничего подобного не слышали?
– Нет, ничего такого я не слышал, – замотал головой Перовский. Он настолько сильно был поражен случившимся, что даже не посмотрел в его сторону. – Она просто крутила его в руках как мельницу, а потом сделала резкий выпад, взмахнула им… и это как-то произошло само собой.
– Само собой говорите. Ну-ну…
Людвиг подбросил посох в воздух, перехватил его другой рукой, после чего сделал несколько вращающих движений…, переместил его за спину…, сделал следующий перехват и обрисовал им в воздухе восьмерку. Упражняться с оружием ему было не в новой. Он великолепно владел приемами боя на шестах, умел пользоваться копьем, алебардой и более короткой пикой.
– А может быть дело совсем не в этом, – высказал предположение барон, вращая посох и перемещая его из одной руки в другую. – Что, если девочка, сама того не ведая, нарисовала им в воздухе один из магических сакральных символов. Ведь могло же такое произойти. Профессор, как вам такая гипотеза?