Страница 91 из 110
55. Кто подобен зверю сему?
Сознание вернулось в мир тьмы, пустоты и бесчувствия, как Большой Взрыв, давший удачный старт Вселенной.
Я широко раскрыл глаза и хотел было закричать, но вместо этого — закашлялся. Я видел перед собою мокрый песок и кашлял тем же самым песком, только окрашенным в алый цвет. Казалось, я весь, до отказа забит песком. Как минимум — лёгкие. Может быть, так, кашляя, я и сотворил Землю. Не было ничего, пока я не начал кашлять…
Какие только дурацкие мысли не мелькнут в голове на границе между сознательным и бессознательным…
Наконец, кашель утих. Я сумел со свистом и сипением втянуть в себя воздух. И тут же почувствовал, как сзади на меня накатила волна. Тёплая, ласковая — насколько уместна такая характеристика для бездушной стихии.
— Где я? — Собственный голос показался скрежетом несмазанного механизма.
Ответа не было.
Для начала я перевернулся на спину и уставился на море.
Да, я лежал на берегу моря. Так, будто оно же меня и выбросило. Стекающие с волос струйки солёной воды убеждали в верности этой теории.
Форма намокла и неприятно липла к обтяжке, ботинки и вовсе были погружены в воду.
Как я здесь?..
Я даже не успел сформулировать до конца вопрос, когда ответ вспышкой пронзил меня, и я вскрикнул.
Гайто. Оружие в его руке. Выстрел…
— Я должен был быть мёртв. Какого чёрта? Я должен был быть мёртв!
Крик вышел слабым, если не сказать дохлым.
А может, я и мёртв? Чувствую себя, во всяком случае, как шатун.
И вдруг я услышал детский смех.
Сердце дрогнуло. Детский смех здесь казался таким же уместным, как заупокойная песнь на свадьбе. Он доносился откуда-то слева.
Я повернул туда голову и увидел…
Силы пришли неизвестно откуда. Я вскочил, огляделся.
Ну да, ошибки быть не может. Разгромленный в пух и прах приморский посёлок, где я впервые встретился с Хирургом. Вон и несколько изуродованных киберов так и валяются с тех пор. Здесь не должно было оставаться жизни после всего.
Но дальше к западу я увидел троих. Это были не люди — мои сородичи. Бывшие, разумеется. Двое взрослых и — ребёнок. Взрослые учили ребёнка плавать. Вот они ненадолго отпустили её, и мелкая поплыла. Как рыбка — быстро, ловко, ныряя в набегающие волны.
— Алеф! — услышал я крик женщины. — Надень маску, захлебнёшься!
Алеф…
Я моргнул, и картинка изменилась, будто страницу перевернули. Те двое стояли по пояс в воде, держась за руки и глядя в мою сторону. А девчонка бежала ко мне. И теперь она не была сородичем Виллара. Загорелая кожа, мокрые белоснежные кудряшки, смешной детский закрытый купальник.
— Привет! — выпалила она, подбежав ко мне. — А ты кто?
— Привет, — улыбнулся я ей. — Не знаю. А ты?
— Как можно не знать, кто ты есть? — нахмурилась девочка. — Меня зовут Алеф.
— А меня зовут Крейз.
— А говорил — не знаешь!
— Ты спросила, кто я — я не знаю этого. Мы — не те, кем нас зовут, Алеф.
— А кто же мы такие? — озадачилась мелкая.
Я присел перед ней на корточки.
— Ты — чудо, — сказал я. — Пожалуйста, помни об этом. И когда встретишь глупого мальчишку по имени Виллар — не давай ему спуску. Обещаешь?
Она неуверенно кивнула. И покосилась в сторону моря. Я проследил за её взглядом. Метрах в ста вода вспучилась. И небо над тем местом потемнело. Тучи набегали не из-за горизонта, как им полагалось. Они разбегались к горизонту во всех направлениях.
Горячий ветер ударил в лицо.
— Кет идёт, — будничным тоном сказала малышка.
— Ага, — кивнул я. — Беги к папе с мамой.
— Папа и мама? — переспросила девочка.
— Да. Так это называется. Когда тебя не создают для Общего Дела, а рожают, потому что любят. Папа и мама. Торопись к ним, Алеф. Вам не так уж долго осталось.
Она развернулась, отбежала шагов десять и остановилась. Посмотрела на меня.
— Удачи! — крикнула она, махнув ладошкой.
Ладошка исчезла, были лишь серые пальцы. Я улыбнулся и помахал в ответ. А потом сел и расшнуровал ботинки. Вылил из них воду, надел снова. Когда я закончил, тучи затянули всё небо, стало темно, как будто настала ночь. А в море выросла настоящая гора, которая, казалось, упиралась в тучи.
Вода схлынула с неё, будто до того её удерживала неизвестная человеческой науке сила…
— И стал я на песке морском, — пробормотал я, поднявшись на ноги, — и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами…
Чудовище взревело, и дрожь выплеснулась из моря вместе с волнами, докатилась до моих ног. Небо расколола молния, и рёву монстра отозвался гром.
Оно понеслось ко мне. Плыло ли, бежало? А может, летело в каком-то ином измерении? Пожалуй, последнее. Иначе оно никак не смогло бы при своих размерах так легко рассекать волны; иначе меня бы уже снесло прибоем, или размазало по песку.
Чтобы описать эту тварь, мне потребовалось бы разразиться научным трактатом на стыке психологии, демонологии и биологии. Бесформенная серая куча, под кожей перекатывались мускулы. То тут, то там торчали конечности, напоминающие то о гориллах, то о шатунах, то о нюхачах. То же самое касалось голов.
Всё это не было статичным, оно двигалось, перемещалось, раздувалось и сдувалось. Вот морда гориллы размером с грузовик, с тупыми глазами покачивается на короткой шее. А вот она же, но размером не больше моей головы — с другой стороны существа. Морды всех чудовищ Места Силы скалились и орали, пока увлекающая их с собой туша неслась на меня.
Все они рычали и ревели, варьируя тональности. Но только с одной явно было что-то неладно.
Огромная воронка, пульсируя, смотрела на меня. Она, казалось, силилась издать некий звук, но что-то ей мешало. Вот она уменьшилась, перетекла на другую сторону. Там задрожала и снова распустилась огромным цветком на половину неба.
И тогда, с последним усилием, из неё хлынула чёрная кровь. Чёрная Гниль. И воронка исчезла, чтобы появиться вновь. Маленькой и безвредной, где-то в середине огромной туши. Больше она не пыталась кричать. Время криков прошло.
Я улыбнулся:
— И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто
Я поднял руку навстречу Кету и с выдохом дал старт Мальстрёму.
Вибрация побежала по воздуху от моей руки. Но это было лишь словом, на самом деле я понимал, что речь не о воздухе. Речь шла о пространстве. Вся тонкая ткань этого мира сначала подёрнулась рябью, как водная гладь, а потом начала закручиваться в водоворот.