Страница 16 из 110
07. Не самая важная страница истории Места Силы
Весь мой жизненный опыт слился в унитаз.
Я понятия не имел, на что опереться, за что закрепиться. Только и мог, что судорожно цепляться за трос, ставший единственной ниточкой, связывающей меня с жизнью. Но в любой миг она могла превратиться в удавку…
А ведь если я сейчас погибну — это будет всё.
Рухнув с такой высоты, я, конечно, сохраню тридцать процентов своего тела. Но прежде чем оно сумеет шевельнуться, Место Силы падёт окончательно, и чудеса закончатся. Я умру. Навсегда. Козырей в рукаве не останется.
Сверху донёсся отчаянный визг Илайи. Я вскинул голову, но ничего не разобрал.
Удар снизу громом сотряс стены шахты — рухнул противовес. И полёт прекратился.
Я выдохнул.
— Илайя, ты к…
Снизу поднялся ещё один удар грома — это достигла дна лифтовая кабина.
— Ты как? — просипел я, когда наступила тишина.
— Дверь, — сказала Илайя.
Она, болтаясь на тросе выше меня, выпустила когти и заставила их светиться. Я, прищурившись, увидел дверь.
— Отлично, — сказал я. — Давай, я поднимусь повыше. Ты наступишь мне на плечо и прыгнешь. Цепляйся когтями. А потом — руби её. Окей?
— Да, — согласилась Илайя.
Я, не обращая внимания на дрожь в руках, прополз чуть выше. Илайя встала мне на одно плечо и, оттолкнувшись, прыгнула.
Сверкнули когти, вонзились в дверь.
— Есть! — крикнула Илайя.
Она встала на узкий карнизик, если его можно было так назвать. И второй рукой принялась лупить по двери.
Я терпеливо ждал. Мне пока не было смысла дёргаться, я там точно не помогу. Даже если закреплюсь рядом — топором махать уж точно не сподручно.
С каждым ударом Илайя воинственно вскрикивала. Дыра росла. И вдруг я обратил внимание, что тишина отнюдь не была полной.
Снизу доносился ровный гул, который можно было бы счесть каким-то техническим, если бы не богатый жизненный опыт.
Я изо всех сил прищурился, будто бы это могло помочь расслышать, и беззвучно выругался.
Там, внизу, шла битва. Я слышал происходящее в больничном цилиндре. А опустив голову, увидел вспышки.
Илайя вдруг перестала бить дверь и повернулась ко мне. Её глаза широко раскрылись.
— Крейз, прыгай! — закричала она дурным голосом.
— Куда? — не понял я.
И тут трос дрогнул.
В тот момент я не размышлял — всё сделали инстинкты. Подсознание стремительно обработало информацию.
Может быть, там, внизу, в шахту вылетел какой-то нюхач. Может быть, он зацепился за трос и повис. Трос был чертовски длинным и, как следствие, тяжеленным, я не мог его перевесить при всём желании. Но, может быть, этот нюхач учуял, что наверху — враги.
Инстинкт этих тварей порой не уступал нашему разуму. Может быть, нюхач перерубил трос, на котором висел. Что с ним сталось дальше — уже не узнать. Это не самая важная страница истории Места Силы.
А я начал падать.
Если бы не крик Илайи, спохватился бы поздно. А так — рванулся всем телом к ней, оттолкнувшись ногами от троса. Взмахнул топором…
Лезвие пронзило дверь у самого основания, я повис на нём.
За спиной жужжало и свистело. И вдруг по спине хлестнуло. Я, не выдержав, заорал. Боль была какая-то ирреальная, пронзающая душу и тело — это вылетевший из блока конец троса ударил меня, разорвал форму, обтяжку, кожу и, по ощущениям, добрался до кости.
Слёзы хлынули, застилая обзор. Я стиснул зубы, вцепился что есть мочи в рукоять топора и ощутил, что лезвие выскальзывает из двери.
Я замер.
Дёрнусь выше — рухну сразу. Хвататься не за что.
Лезвие продолжало выскальзывать.
— Крейз! — хныкнула Илайя.
Она тянулась ко мне свободной рукой, я смотрел на её светящиеся когти и понимал, что не дотянусь ни за что.
Та же мысль посетила и Илайю.
Она с размаху всадила когти в дверь, чуть присела и протянула мне правую ногу.
— Держись что есть мочи, предупредил я.
— Да!
Теперь — волевое усилие. Преодолеть инстинкт самосохранения, оторвать от рукоятки левую руку и схватиться за лодыжку Илайи.
Я перенёс на левую руку весь вес, и лезвие прекратило скользить.
Илайя заскрипела зубами.
Я убрал топор в биополе и схватился за ногу двумя руками.
Илайя застонала сквозь зубы.
Я полез вверх. Мне пришлось облапать Илайю там, где к ней, должно быть, ни одна живая душа прежде не прикасалась. И, наконец, сумел поставить ноги на карнизик. Правой рукой схватился за край прорубленной дыры.
— Спасибо, — выдохнул я.
— У-у-у, — простонала Илайя.
— Ты как?
Она подумала. Потом обиженным тоном сказала:
— Нога болит.
— Прости.
— Ты не виноват, это всё я. Не сразу поняла лабиринт.
Значит, всё-таки лабиринт — это линии вероятностей для неё.
— Их мало кто читать умеет, — сказал я. — Ты молодец, Мышонок. Ты — совсем-совсем молодец.
Говоря, я заглянул в пробоину и замер с открытым ртом.
Оттуда на меня кто-то смотрел.
Человек. Совершенно спокойное лицо.
А когда он отодвинулся, я узнал это лицо.
Хирург.
— Можно было просто постучать, — сказал он. — Ты что, Крейз, в сарае воспитывался?
Не успел я ответить, как что-то с невероятной силой ударило в дверь над нашими головами. В лицо полетели искры. Я зажмурился, наклонившись. А когда выпрямился, обнаружил сверху огромную пробоину.
Мы с Илайей заглянули туда одновременно.
— Ну? — Хирург стоял, вращая моргенштерн на цепи с таким видом, как будто игрался с йо-йо. — Мне казалось, вы хотите меня увидеть.