Грязная тайна

— Как тебя зовут, парень? — спрашивает без сантиментов.

— Егор.

— Где твоя мама?

— Не знаю!

Он снова плачет, жмётся к Басаргину. Чувствует, что этот мужчина сумеет его защитить и помочь. Похоже, он потерял маму.

Я быстро нахожу её в социальных сетях по никнейму. Алёна мама Егорушки. Да, именно так! Я пишу девушке сообщение, спрашиваю, в каком номере она находится. Её сын потерялся и истошно плачет. До икоты!

Алёна появляется через несколько минут. Совершенно не торопясь и попутно записывая видео. Меня разбирает злость.

— Эй, парень, — окликает Егора Медведь. — Если тебе не будет доставать внимания мамы — можешь смело разбить её телефон. Скажешь, что я разрешил.

Мальчишка непонимающе моргает, я смеюсь с вредных советов Басаргина. Алёна получает порцию критики от Миши и спешно прячет мобильный в карман куртки.

— Дети тебя обожают, Медведь. И Вера, и Егор. Вижу, ты готов к отцовству?

— Лисёнок, если бы мы проживали пятую жизнь и уже пробовали идти к старости и с детьми, и без, то можно было бы говорить о сознательном выборе. Готов или нет — покажет время. Но чисто теоретически да, я хотел бы семью и детей.

Опускаю глаза и смотрю на носы своих кроссовок. Слёзы душат, а в груди образовывается чёрная бездонная дыра.

Дурак ты, Медведь. Катя сделала бы тебя самым счастливым на свете.

— Ты будешь отличным папой, — отвечаю совершенно искреннее. — Я, например, совершенно не хочу ни семью, ни детей.

Басаргин закуривает. Чувствую, что смотрит. Глаз не отводит.

— Каким ты видишь своё будущее, Алиса?

— Буду учиться, танцевать. Плясать на концертах и корпоративах. Если повезёт — пойду в стриптиз. Там можно заработать много-много чаевых.

Поднимаю взгляд на Медведя. Он выгибает бровь дугой и затягивается дымом. Глаза темнеют, ноздри широко раздуваются.

— Шучу, — развожу руками. — Я так далеко не заглядываю.

Глава 47

Больно. Стыдно. Нелепо.

Я крепче обхватываю Медведя руками и ногами. Цепляюсь в него изо всех сил. Голова раскалывается, кружится. Щёки горят с того самого момента, как мы стали возвращаться из леса.

Облизываю кончиком языка уголок губы, ощущаю металлический привкус крови. Просто жуть! Наша велопрогулка закончилась раньше, чем кто-либо мог предположить. Кроме меня, конечно же.

Проходим по холлу гостиницы, направляемся к лифту. Отдыхающие во все глаза на нас пялятся. Я пока не видела себя в зеркале, но думаю, что выгляжу не очень презентабельно.

— Жми на кнопку, — резко произносит Басаргин.

Он сильно злится — я буквально кожей ощущаю исходящую от него агрессию и раздражение. Обнимаю сильнее, лащусь. Всё ещё напряжен. Не отпускает.

— Миш, я больше так не буду. Слышишь меня?

— Естественно, не будешь, — ухмыляется он.

Я утыкаюсь лицом в его шею и нежно, почти невесомо, целую. Ещё и ещё. Мне нравится касаться его губами и телом.

— Больно? — спрашивает Медведь уже более примирительно.

— Скорее, стыдно.

— За что?

— Это сложно объяснить.

— Ты уж попытайся, — ехидничает Басаргин.

Жму на кнопку вызова лифта ещё раз. Он медленно тащится с шестого этажа, попутно забирает новых пассажиров. И как у Медведя не отваливаются руки держать почти шестидесятикилограммовую тушу?

— Мне было неловко признаваться в том, что я не умею кататься на велике, — произношу на одном выдохе.

— А, то есть кубарем лететь с него было нормально, да? Я просто пытаюсь понять твою логику.

— Куда уж мне до твоей, — фыркаю в ответ. — Я была уверена, что справлюсь.

Слышу ухмылку. Щёки снова вспыхивают.

— Всё же ты меня не понимаешь, Медведь. Ты и танцевать умеешь, и драться, и на велосипеде кататься. И трахаешься как боженька.

— К примеру, трахаешься ты тоже ничего. И танцуешь охуенно.

Чуть было не благодарю его за комплимент! Смеюсь, качаю головой.

— Но есть что-то, чего ты не умеешь? — спрашиваю с интересом.

— Бля*ь, быстрее было бы пешком подняться, — злится Басаргин. — Я не умею играть на фортепиано, не умею петь, готовить и шутить. Моим друзьям мои шутки кажутся странными.

— Мне нет. Пошлыми, да. Но не странными.

Двери лифта открываются, оттуда выходят люди.

— Алиса, зайка, ты уверена, что тебе не нужно в больницу? — спрашивает запыхавшаяся Альбина.

Она трогает мои руки, снова рассматривает ссадины и ахает.

— Со мной всё в порядке.

— Боже, когда ты упала с велосипеда, я думал, у меня сердце остановится. Очень жутко!

Сама не понимаю, как так вышло. Я нормально ехала, правда, ладошки потели и равновесие удерживала с огромным трудом. И тут хоп! Споткнулась о корень дерева в самом начале пути и кубарем полетела на землю. В этот момент казалось, что перед глазами пронеслась вся моя жизнь.

Мы заходим в кабину вчетвером, настроение поникшее. Альбина предлагает принести бинты и антисептик, чтобы обработать раны. Медведь соглашается.

Я смотрю на себя в зеркало. Да уж. Видок ещё тот! Глаза безумные, волосы всклочены, левая щека разодрана до крови. Что под одеждой страшно и представить.

— Отчаянная девка, — качает головой Геннадий Борисович. — Ты обязан забрать её с собой, Басаргин.

— Заберу уж. Куда денусь.

Он ощутимо сжимает ладонями мою задницу и дает почувствовать эрекцию. Извращенец! Мы же здесь не одни! Я тихо ойкаю, потупляю взгляд. Лифт останавливается на втором этаже, и мы выходим.

Первым делом Медведь усаживает меня на комод в прихожей. Снимает с себя верхнюю одежду и обувь. Непривычно видеть его в спортивном стиле, но Мише очень идёт.

Он разводит мои ноги, подходит вплотную. Обхватывает пальцами подбородок и вынуждает посмотреть в глаза. Слизывает капельку крови с моих губ.

— Не обязательно было говорить своему боссу, что заберёшь меня с собой. Я понимаю, что ты хочешь выслужиться перед ним, но это было лишним.

— Кто сказал, что я хочу выслужиться? — щурится Медведь.

— Это было очевидно. Я приехала сюда *баться и отдыхать. Без каких-либо совместных планов на дальнейшую жизнь.

— Ну, считай, что планы поменялись. Я хочу забрать тебя с собой.

Он серьезно смотрит в мои глаза. Сердце колотится на разрыв. Боже мой. Боже! Он сейчас серьезно?

— В прошлый раз ты посчитал меня продажной девкой, которая переспала с тобой ради денег, — напоминаю, сложив руки на груди.

— А это было не так?

Я закатываю глаза.

— Ты могла спокойно объяснить, но вместо этого попросту сбежала.

— Ты тоже мог спокойно выяснить, но вместо этого жёстко оттрахал, а затем счёт нужным читать мне нотации. Я не хотела тебя видеть! Мне было неприятно и обидно! Как будто в грязь макнули! — мотаю головой, вспоминая тот вечер полный унижения. — Месячные, месячные… Боже, ты такой кретин, Медведь! И знаешь, сейчас ситуация повторяется. Ты делаешь собственные нелепые выводы и принимаешь эгоистичные решения, совершенно не интересуясь тем, чего на самом деле хочу я.

— Чего ты хочешь? — обманчиво спокойно спрашивает Медведь.

— Я тебе уже всё сказала. Приятно провести время и только!

Сама не замечаю, как перехожу на крик. Пульс врезается в уши, в груди поднимается ураган негодования.

— Я приехала в отель с халявным СПА и едой, получила множество оргазмов с красивым мужчиной. Но неужели ты думаешь, ради них я захочу рвать отношения с семьей?

Ответом мне напряженное молчание.

— Они все, что у меня есть, — шумно выдыхаю. — Миша, ты мою сестру чуть не взял замуж! Все родственники в курсе, Катя до сих страдает. Нет, нет и нет. Я даже думать не хочу о том, чтобы вскрывать перед ними нашу грязную тайну. Ты снова всё портишь, Медведь. Снова. Как и в наш первый раз.

Он смотрит на меня неотрывно, крепко сжимает челюсти. Его эгоизм зашкаливает.

Басаргин мне безумно нравится. Нет, не так. Я в него сильно влюбилась! Все самые яркие моменты связаны с ним же. Страсть пьянит, дурманит голову. Рядом с Медведем во мне автоматом выключаются человеческие принципы. Страшно представить, что было бы, заявись я домой с шокирующей новостью о том, с кем уезжаю строить новую жизнь в столицу. С человеком, который принес столько горя моей сестре! Это была её мечта, не моя!