Грязная тайна

— Карасева надо менять, — соглашается Геннадий Борисович. — Тем более, поговаривают, что он в последнее время совсем спился.

— Есть такое.

— Николай Иванович всячески препятствовал назначению Ярового. Но благо, я решил этот вопрос другими путями. Руслан займет твоё кресло и продолжит дело под моим личным руководством.

— В четверг вечером я нашёл в своей тачке сюрприз за несколько часов до встречи с Яровым. Хотел передать ему документы по «Монострою».

— У тебя они с собой?

— Разумеется. В нескольких копиях.

— Оставишь и мне экземпляр.

Мужчина, работающий в генпрокуратуре, безукоризненно одет. Он излучает тепло и спокойствие несмотря на должность и те вводные данные, которые я успела о нем узнать. Господину Валееву чуть больше сорока. Он пьет белое вино и часто поправляет очки на переносице. А ещё радуется, что забирает Медведя в столицу, потому что именно такие кадры ему и нужны.

— Я ненадолго отойду, — произносит Геннадий Борисович, поднявшись с дивана. — Нужно сделать один срочный звонок.

Вежливо улыбнувшись мужчине, я тянусь к стакану с соком. От алкоголя отказалась принципиально, потому что сегодня и все будущие выходные хочу трезво оценивать обстановку и натурально чувствовать происходящее. Каждую совместную секунду с Басаргиным.

— Будешь десерт? — предлагает Миша, когда мимо нас пробегает официант.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— У тебя отменный аппетит.

— Боже! Ты наблюдал за тем, как я ем? — спрашиваю, цокая языком. — Извращенец!

Басаргин слегка улыбается. Его правая рука закинута на спинку дивана и собственнически поглаживает меня по плечу. В потемневших синих глазах столько всего читается! Похоть, азарт, предвкушение. Внутри все переворачивается, когда наши взгляды встречаются.

Мы три ночи проведём вместе, в одном номере. С ума сойти!

— Ты не говорил Валееву, что я как-то причастна к угону его автомобиля? — спрашиваю Медведя.

— Не говорил, конечно, — отвечает Миша. — Для него эта тачка много значила. В какой-то степени с ней связана личная драматическая история.

— Расскажешь?

— Хочу выйти покурить. Ты со мной?

— Да. Сейчас только куртку захвачу.

Мы оказываемся на закрытой террасе. Один на один. Из высоких панорамных окон открывается красивый и в то же время устрашающий вид густого хвойного леса. Ночью я бы не рискнула туда идти.

Медведь щёлкает зажигалкой, стреляет в меня глазами. Он будто бы раздевает ими!

— Геннадий Борисович приехал из столицы в середине августа. С экстренной проверкой, — начинает рассказ Басаргин. — Снял гостиницу, поселился в «Бристоле».

Киваю, потому что хорошо знаю этот дорогущий отель.

— Автомобиль оставил на частной охраняемой парковке. Ну как охраняемой, — слегка улыбается Миша. — Там были камеры и даже сотрудник, который должен был круглосуточно пялиться в мониторы. Но в момент кражи он крепко спал и ничего не видел. Чем и воспользовались твои друзья, которые давно наладили преступную схему по угону автомобилей.

Словосочетание «твои друзья» неприятно задевает слух. Я чётко понимаю, что в свою прошлую среду обитания больше ни за что не вернусь!

— Весь прикол был не в том, что тачка стоила несколько сотен тысяч долларов. В другом. Она была дорогим сердцу подарком от жены. Чем-то памятным. Надя Валеева была художницей. Очень-очень талантливой. В браке с первым замом генпрокурора она прожила десять лет. Родила ему дочь, в свободное время рисовала картины. На одном из аукционов достаточно дорого продала свою работу. Оказывается, она несколько лет подряд усердно копила деньги, чтобы на сорокалетие мужа вручить ему желанный подарок. Прошло два месяца после дня рождения, и Надя трагически погибла в автомобильной аварии. Это случилось год назад. И когда у Валеева угнали тачку какие-то гопники, то он не пожелал оставлять это просто так. Требовал найти и наказать всех причастных. Даже косвенно.

Я кутаюсь в куртку, смотрю в лес и ёжусь от холода. Медведь подходит ко мне со спины и обнимает за талию, согревая своим большим и крепким телом. Сначала становится теплее, затем и вовсе горячо.

— Если бы не тот угон, то мы с тобой не пересеклись бы, — произношу с грустной улыбкой. — Вернее, пересеклись бы, но уже на свадьбе.

Я чувствую, как Басаргин напрягается при этом. Его ладонь, поглаживающая мой живот, замирает.

— Лисёнок, ты умненькая девочка. Я не хочу обсуждать эту тему. Сегодня, завтра и все выходные. Хочу много еб*ться и отдыхать перед важным рывком.

— У меня есть пару вопросов.

— Отвечу в первый и последний раз.

Его голос звучит предостерегающе при этом.

— Ладно. Обещаю, больше к этому не вернёмся. Катя знает, что на тебя было совершено покушение?

— Да, она перезвонила спустя пару часов, когда я ехал по дороге в этот отель. Мою квартиру тщательно проверяли, туда было нельзя. Я не придумал ничего лучше, чем переждать в лесу.

— Медведь в лесу.

— Не хватало только Лисы.

Слабо улыбаюсь, накрываю его руки своими ладонями.

— Катя знает о твоём местонахождении?

— Нет. Знаешь только ты.

Я прикрываю глаза и откидываю голову ему на плечо. Затем вновь целую в шею. Слегка колючую, но вкусно пахнущую. Сколько раз этой ночью я буду так делать?

— Свадьбы вовсе не будет или ты просто взял паузу в отношениях с Катей? — задаю последний интересующий меня вопрос.

— Первое. Не будет вовсе.

— Ты уедешь в столицу один?

— Да. Надеюсь, что как можно раньше. В понедельник — максимум вторник.

— Хорошо.

— Не передумала оставаться? — спрашивает серьезно.

Отрицательно мотаю головой и прогибаюсь в спине, дав понять, что наш уговор в силе. Ему нужен секс, а мне нужен он. Всё осознаю и принимаю.

Я его. На все выходные. Без лишних вопросов, душевных терзаний и мук.

А он мой. Мой Медведь.

Глава 41

Мы возвращаемся в ресторан и снова общаемся с Геннадием Борисовичем. В зале полно людей, играет музыка. Обстановка чарующая, мне нравится.

Теперь в разговор позволяют включиться и мне. Он больше не о работе. О сокровенном, житейском.

Медведь не велит мне замолчать, не закатывает глаза, когда я рассказываю очередную забавную историю из детства. Дает полную свободу действий. И я заряжаюсь внутренней уверенностью. Сам он внимательно слушает, поглаживает меня по коленке и слегка приподнимает вверх платье.

После второго бокала коньяка столичный прокурор любезно предлагает называть его просто Геной. Вот те на!

Я смеюсь, пытаюсь перебороть себя. С трудом выговариваю имя, потому что непривычно — мужчина, сидящий напротив, в два раза старше меня. Солидный, представительный. С седыми волосками на висках. И тут… Гена!

Прыскаю от смеха и пью сок. Принимаю правила. Возможно, мужчине некомфортно, что двадцатилетняя девушка ему выкает. Хочет казаться моложе, особенно на фоне с Басаргиным. Ну окей. Мне не сложно.

Гена снимает галстук, очки. Теперь он выглядит значительно младше своего возраста. Но видно, что смертельно устал. Он один воспитывает пятилетнюю дочь и сутками торчит на работе. Этот факт болезненно его ранит.

— Неля постоянно спрашивает, когда я найду ей новую маму. Верите? Без понятия!

— Вы не ходите на свидания? — осторожно спрашиваю мужчину.

— Что ты! Я то на работе, то в командировках. Дома бываю редко, отдыхаю тоже. Сегодня чудом выдался свободный вечер, который мы все равно в какой-то степени посвятили проклятой работе.

Стоит только Валееву отвлечься, как мы с Медведем сильнее прижимаемся друг к другу. Терпение на пределе, белье полностью мокрое от возбуждения.

— Адски хочу тебя, — проговаривает Басаргин негромко.

Ведёт губами по вискам, щекочет кожу.

— И я тебя, — отвечаю ему.

— Уходим?

— Подожди, пожалуйста. У меня есть план.

Басаргин прищуривается, с интересом наблюдает, как я встаю из-за стола и направляюсь в дамскую комнату следом за миниатюрной блондинкой. Она весь вечер просидела за соседним столиком. Пила шампанское и украдкой смотрела на Гену.